Девушка с часами вместо сердца - Питер Свенсон

– Да, там была мисс Бойд. И человек, который меня обыскал. По-моему, Маклин называл его Диджеем.

– Дональд Дженкс. Работает на Маклина. Уверены, что больше там никого не было?

Джордж немного подумал, прикрыв глаза и прижав веки кончиками пальцев. После вчерашних рома и пива началось запоздалое похмелье; вдобавок он остро сознавал объем лжи, которую вывалил полицейским. Сначала собирался рассказать правду, кроме подлинного имени Лианы, но вдруг поймал себя на том, что умалчивает о серьезных вещах – например, о фальшивом Донни Дженксе.

– Там были садовники, – сказал он наконец.

– Это мы знаем.

– Но они закончили работу и уехали раньше меня.

Детектив Джеймс перестала листать страницы.

– Уверены?

– Да, помню: когда вышел из дома, фургона уже не было.

– Озеленительного?

– Его самого.

Детектив Джеймс сделала пометку в блокноте. Джордж взглянул на ее напарника. Тот так и стоял. Может, глухонемой? До сих пор не произнес ни слова.

– Не против, если я воды налью? – обратился он в пустоту между ними.

Детектив Джеймс ответила, что не против.

– А вы ничего не хотите? Воды? Апельсинового сока?

Оба отказались; детектив Джеймс – вербально, а детектив О’Клер – молчанием в лучших традициях дзена.

Джордж нетвердой походкой проследовал в альков своей кухни и наполнил водой высокий стакан. Выпил до дна. Снова налил.

– У меня осталась еще пара вопросов, – объявила детектив Джеймс, не успел он сесть. – Как выглядела сумка с деньгами и сколько точно там было?

– Сам я не считал, но Одри сказала, четыреста пятьдесят три тысячи. Маклин, как я говорил, пересчитал. Они были в черной спортивной сумке.

– А вам не захотелось взглянуть, пока находились в машине наедине с его деньгами?

– Я знаю, как выглядят деньги.

– Или взять немножко себе?

– Я помогал подруге, а не навлекал на нее новые беды.

Детектив Джеймс чуть склонила голову набок, будто борясь со спазмом шейных мышц.

– Где вы работаете, Джордж?

Он назвал журнал. На лице женщины мелькнула тень узнавания, словно в далеком прошлом она слышала об этом литературном издании.

– Насколько я понимаю, вы не располагаете контактными данными Одри Бек? Адресом? Номером мобильника?

– Нет, не располагаю.

Детектив Джеймс заговорила не сразу. Джордж хлебал воду, стараясь не допить залпом. Нора устроилась рядом на подоконнике возле засохшего паучника.

– Последнее: знаете ли вы особу по имени Джейн Бирн?

Джордж чуть не ответил отрицательно, но вовремя спохватился. Конечно, он не мог не знать, что Лиана жила под личиной Джейн Бирн. Маклину была известно только она, и именно о ней сообщила бы полиции племянница-секретарша.

– Под этим именем ее знал Маклин. Думаю, она пользовалась им, когда работала у него.

Детектив Джеймс улыбнулась и посмотрела на напарника.

– Нам говорить не собирались?

– Извините. Я знал ее как Одри Бек и продолжаю так называть.

– У вас, наверно, полно друзей, которые меняют имена, подчиняясь капризам?

– Нет. Только Одри. Послушайте, говоря откровенно, даже Одри может быть не настоящим именем. Она проучилась в Мазер-колледже всего полгода и больше не возвращалась. Слышал, помнится, что она попала в беду во Флориде и притворилась не той, кем была, чтобы поступить в колледж.

Джордж не знал, насколько детективы углубятся в историю Одри Бек и Лианы Дектер и будут ли заниматься ею вообще, но счел полезным хотя бы немного подстраховаться. Если решат вникнуть и доберутся до полицейских отчетов, его имя всплывет и они поймут, что он лгал. Он разберется с этим по мере необходимости.

– Дайте нам знать, если увидите ее снова или вспомните о чем-нибудь важном.

– Обязательно, – пообещал Джордж.

Перед тем как подняться, детектив Джеймс вынула из блокнота и положила на кофейный столик визитку. Джордж проводил обоих до двери. Джеймс повернулась к нему спиной и уже выходила, когда ее напарник сказал:

– Еще одно, Фосс. Не уезжайте из города.

Его голос был тонок и гнусав. Джордж едва не подскочил, услышав его впервые.

– Вот как, – молвил он. – Меня подозревают?

– Да, черт возьми, подозревают, – ответил детектив О’Клер и осклабился.

Джордж позвонил начальнице и предупредил, что опоздает; затем принял душ и побрился. Казалось нереальным, что наступил рабочий день, понедельник, и его ждут в офисе, несмотря на неожиданный статус подозреваемого в убийстве.

Еще более странным было явиться туда – на третий этаж перестроенной фабрики между Бэк-Беем и Норт-Эндом. Дарлина приветствовала его из-за конторки протяжным: «Ммм?» У Джорджа несколько тягостных секунд ушло на осознание того, что она имела в виду «Ред сокс», которые с пятницы упали на три позиции.

– Хорошо, что сезон долгий, – отозвался он, направляясь в свой офис.

– Слава богу, – подхватила она вдогонку.

Журнал уже несколько лет сокращал штаты, но пока не переехал в меньшее помещение – возможно, потому, что нынешний землевладелец, испуганный ухудшением ситуации на рынке, исправно снижал арендную плату и всячески побуждал редакцию остаться. Из-за этого долгое шествие Джорджа в его офис с окном на юг мимо голых столов и пустых конференц-залов становилось все более унылым. Джордж устроился на эту работу меньше чем через год после окончания Мазер-колледжа. Это было его второе место работы после фирменного книжного магазина на стажировке в Сан-Франциско, где он жил с подружкой-старшекурсницей. Связь длилась всего полгода и завершилась, когда Джордж, вернувшийся с работы пораньше, застал Рейчел в постели с барменом из их любимого гадюшника.

Он уехал домой. Его мать, никогда и не бывшая особо счастливой, с годами все чаще высказывалась о жизненных разочарованиях, считая, что пожертвовала карьерой ради роли жены и матери, а теперь осталась в пустом гнезде с почти немым трудоголиком-мужем. Она вступила в местный гончарный кружок и – Джордж подозревал – завела там с кем-то роман. Отец его, напротив, в последние годы сильно замкнулся. Он продолжал работать как вол; каждый вечер возвращался изможденный, с багровым лицом; предсказуемо приступал к ужину, выпивая дневную норму зараз, а после читал у себя в кабинете. Несмотря на его молчаливость, даже отчужденность, Джорджу с ним было легче, чем с матерью. Отец был вполне самодостаточен.

Джордж провел дома два месяца. Отец, употребив второй разбавленный скотч (редкий случай), сказал, что залог счастья – найти себе дело и заниматься им на совесть. Так говорил ему собственный отец. Будь зодчим, учись не забивать криво – и никогда не испытаешь недостатка счастья. Это была самая откровенная за всю жизнь беседа с отцом. Джордж часто вспоминал ее, особенно после того, как через пару годков родитель скончался от обширного инфаркта в шестьдесят пять лет.