Ночные тени - Александр Горский

– Вы же сказали, что уже везете его, – Вика возмущенно устремилась им навстречу. – Я летела с такой скоростью, штрафы, наверное, со всех камер собрала. Приезжаю, никого нет. Вы где пропадали?

– Да так, пришлось на небольшой шоппинг задержаться, – уклончиво отозвался Гена, – и потом, зачем вам так спешить было? Он бы все равно подождал.

Вика перевела взгляд на Бородина, и тут же недовольство на ее лице усилилось еще больше.

– А почему он у вас в наручниках? Вы что, совсем уже…

– Не обращайте внимания, – подхватив под руку, увлек ее по коридору Панин, – успев напоследок прошептать Малютину короткое, – расстегни! Пацан любопытный оказался, сам попросил показать ему, как что устроено. Вот, до браслетов добрались. Это что, Генка по дороге ему еще пистолет показывал, в смысле, как устроен…

– Знаете, Михаил Григорьевич, – от вас я такого не ожидала, – освободив локоть, Крылова первая вошла в кабинет.

– А я как от себя не ожидал, – вздохнул Панин. – Сегодня весь вечер такой… неожиданный.

Допрос продлился чуть больше часа и не принес Крыловой ничего, кроме усиливающегося с каждой минутой сожаления о том, что она находится не дома. На все заданные ему вопросы Бородин отвечал довольно подробно и без тени намека на желание утаить от следователя какую-то информацию. Небольшое затруднение у него вызвал лишь один вопрос, заданный Викторией в числе первых.

– Скажите, Бородин, вы сразу не могли на допрос явиться? Обязательно надо было все усложнять?

На лице молодого человека появилась не очень жизнерадостная улыбка. Прежде чем ответить, он бросил короткий взгляд на сидевшего рядом Распашного и лишь потом произнес:

– Стыдно признаться, немного зазвездил. Хорошо, ваши товарищи все объяснили, как следует. Так что сейчас полностью готов сотрудничать со следствием. Кажется, это так называется?

В ходе сотрудничества выяснилось следующее. Со слов допрашиваемого, весь вечер накануне убийства Апраксина он находился в гостях у своего приятеля Димы Комаровского. Живет Комаровский в Раменках, недалеко от Мичуринского проспекта. Кроме самого Бородина и хозяина квартиры, с ними был еще один молодой человек – Веня Суслов. Его адрес проживания неизвестен, так как в гостях у него бывать не приходилось. Но есть телефон.

– Слушайте, – заулыбался вдруг Бородин, – вы же свидетелей этих плотно пробивать будете?

– Плотнее некуда, можешь не сомневаться, – тут же отозвался, казалось, дремавший, прислонившись к стене, Малютин.

– Здорово! – к всеобщему удивлению, Бородина такой ответ более чем устроил. – Вот этого Веню можете как следует поковырять? А то он треплется, будто внук того самого Суслова. Знаете, наверное, был такой лет сорок назад. Говорят, по тем временам хорошо стоял. Я так думаю, врет.

– Главное, Бородин, чтобы вы нам сильно не привирали, – Крылова на мгновение оторвалась от протокола допроса, – а проверять мы будем ту информацию, которая имеет отношение к убийству Апраксина. Вряд ли покойный Михаил Андреевич* (*сноска – Суслов Михаил Андреевич, видный советский и партийный государственный деятель, скончался в 1982году) каким-то боком был в этом замешан. Я вот смотрю, вас гибель вашего однокурсника не сильно расстроила.

– Я бы сказал, не очень сильно, – немного подумав, отозвался молодой человек. – Кто он мне? По большому счету, посторонний. Ну, виделись периодически на парах. Ну, в свое время малость поконфликтовали. И все. Мы последний год даже не здоровались. Так что повода расстраиваться мне особо не вырисовывается. Людей каждый день убивают. Об этом лучше не думать, иначе можно нервную систему раскачать.

– А вы ее, значит, бережете? – Вика неприязненно взглянула на Бородина. Тот ответил ей добродушной улыбкой.

– Конечно! Это же не я придумал. Врачи рекомендуют. А к их рекомендациям лучше всегда прислушиваться. Вы не согласны?

– Что вы делали после того, как покинули квартиру Комаровского? – вопросом на вопрос отозвалась Крылова.

– Потом я ехал, строго на север, – Бородин махнул рукой в ту сторону, где, по его мнению, находилась обозначенная сторона света, – конечно, с учетом топографии московских улиц.

– Давай попроще, – осадил его энтузиазм Гена. – Куда ехал, на чем, зачем? Кто может подтвердить?

– Ехал в Новоалександрово, – четко, почти по-военному, отрапортовал Бородин, – это за Долгопрудным, на берегу Клязьминского водохранилища. Ехал на такси. Ехал к знакомым, они там на яхте всю ночь гульбанили. Подтвердить могут человек десять. И еще примерно столько же девушек, не обремененных избыточной нравственностью. Я, правда, их телефоны не знаю, но, думаю, можно пробить через агентство. Вы же знаете, сейчас все организовано…

– Имена этих ваших приятелей мы можем узнать? – перебила его Крылова, – а заодно и контакты.

– Можете, конечно, – Бородин с готовностью кивнул, – только надо в моем телефоне посмотреть. Там заодно можно и фотографии глянуть. Я сперва много снимал, пока еще что-то соображал. Да! – молодой человек радостно хлопнул ладонью по столу. – На фотографиях же метки ставятся. И дата, и место съемки. Так что у вас полный расклад будет. Все, как вы любите.

***

Квартира встретила ее темнотой и молчанием. Включив свет в прихожей, Вика несколько мгновений стояла, затаив дыхание и вслушиваясь в окружающую ее тишину. Так и есть. Из-за закрытой двери спальни донеслось еле слышное посапывание. Значит, Жора лег спать, не дожидаясь ее. А ведь еще не так уж и поздно, нет и часа ночи. Крылова взглянула на циферблат. Точно, нет. Без двух минут. Вздохнув, она быстро разделась, бросив плащ прямо на тумбу перед зеркалом, и прошла на кухню. Ее тарелка с нетронутым ужином так и осталась стоять на столе. Рядом возвышалась откупоренная бутылка, из-под которой торчал небольшой обрывок бумаги.

Сделав еще шаг, Вика взяла бутылку в руки. Пустая. Чего и следовало ожидать. На клочке бумаги привычно корявым почерком Мясоедова было написано всего несколько слов.

«Хороший вечер. Мог быть. Спасибо».

Скомкав листок, Крылова, не глядя, отшвырнула его в сторону, схватила со стола бутылку и, опрокинув, прижала горлышко к губам, надеясь, что ей достанется хотя бы капля пьянящей влаги, которая, возможно, окажется в силах уменьшить жуткую боль, охватившую вдруг все тело, начиная от кончиков пальцев и заканчивая неровно бьющимся перепуганным сердцем.

Одинокий, почти безвкусный комочек влаги соскользнул ей на губы и тут же исчез, испарился, не успев достигнуть языка. Боль стала совершенно невыносима, а пустая бутылка вдруг превратилась в раскалённый добела сосуд, заполненный огненной лавой, которая уже готова была вырваться из горлышка, чтобы тут же попасть в горло своей жертве, сжечь его и двинуться дальше, вниз по организму, уничтожая его до тех пор, пока уничтожать окажется нечего.

Коротко вскрикнув, Вика отшвырнула бутылку в сторону. Кувыркнувшись в воздухе, она ударилась о стену и с грохотом разлетелась на десятки осколков, некоторые из которых, преисполненные злобной ярости, вернулись к Крыловой. Почувствовав, как кусочек стекла впился ей в щеку, Вика вновь вскрикнула. Выдернув осколок из кожи, она несколько мгновение рассматривала окровавленный стеклянный треугольник, затем медленно опустилась на пол и, прислонившись спиной к равнодушно гудящему холодильнику, зарыдала.