Девушка с глазами цвета неба - Элис Петерсон

– Моя очередь, – прошептала я.

– Поцелуй меня, иначе я сойду с ума и… – Его губы прижались к моим. Сначала наш поцелуй был нежным, но потом в нем выразилась вся страсть. Одной рукой Финн поддерживал мой затылок, и ее тепло и сила говорили мне, что это не сон. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением.

Я открыла духовку, чтобы проверить индейку, и горячий воздух ударил мне в лицо. Индейка пахла горячим жиром, а брюссельская капуста носками Джорджа.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила мама; она разогревала на плите хлебный соус.

– Нормально, – ответила я, хотя мне хотелось сказать, что хуже не бывает.

Мой отец помогал Финну накрыть длинный дубовый стол нашим лучшим серебром, свадебным подарком. Еще я купила темно-красные свечи на каждый конец стола, белые льняные салфетки, золотые и серебряные хлопушки.

Джордж играл у себя наверху в игрушки, которые мы положили в его чулок. Минувшей ночью он оставил за своей дверью для Санты бокал хереса и овсяное печенье, а еще свои карточки с покемонами. Я до десяти лет верила в рождественского деда. Финн перестал верить в четыре года. «Я услышал, как ссорились мама с папой, – рассказал он мне с печальным вздохом, – потом распахнулась дверь моей спальни, и в нее кто-то из родителей швырнул все содержимое чулка».

– Почему бы тебе не отдохнуть после ланча? – предложила мама. Хотелось бы мне обладать хоть частью ее энергии. Мамин возраст выдавали только руки, морщинистые, с грубыми от работы в саду пальцами, а еще я иногда замечала, как она щурила глаза, потому что обходилась без очков и надевала их только, когда читала в постели.

Мой отец, напротив, выглядел на свой возраст; сказались долгие годы, когда он ездил на работу в Лондон. Его серые волосы поредели, кожа стала сухой и тонкой, словно калька, на каждой щеке проступила сеть из красных жилок, а лоб пересекали глубокие морщины. Сегодня он нарядился в розовую рубашку со сверкающими запонками, мамин подарок, и выглядел стопроцентным джентльменом. Я гордилась своими родителями.

– Ну, что еще сделать? – Финн весело потер руки. Я никогда не видела его таким инициативным на кухне. После новости о моей беременности он не чуял под собой ног от радости. Даже стал без раздражения разговаривать со своей матерью по телефону.

Не успела я попросить его, чтобы он приготовил мясную подливку, в дверь позвонили, и он большими шагами пошел через кухню к домофону. Папа подлил себе джина, на этот раз неразбавленного.

Финн нажал на кнопку.

– Что это несет Ричард? – спросил папа. Ричард был бойфрендом Гвен, матери Финна.

– Понятия не имею. – Я вздохнула и поправила на голове шарф с блестками.

– С Рождеством, дорогие! – Моя свекровь ворвалась в кухню, сжимая бутылку шампанского. Она поцеловала сына, и я видела, как Финн тут же стер с щеки розовую помаду. Мы обнялись, но это был быстрый, мимолетный контакт. Она прижалась ко мне щекой и слегка вытянула губы в поцелуе, но сделала это слишком быстро, чтобы получилось настоящее приветствие, и ее губы коснулись меня словно легкое перышко.

Все уставились на гигантское белое, косматое существо с розовым языком, высунувшимся из пасти под странным углом.

– Это Джорджу; мы думаем, что это ему понравится, – сказал лысеющий Ричард.

– Спасибо, Ричард, – слабым голосом поблагодарила я.

– Зови меня Дикки, – подмигнув, сказал он. На нем был костюм и серебристый галстук-бабочка в розовый горошек. – Как поживает милая и добрая женушка Финна?

Не так хорошо после такого обращения, подумала я, но вслух сказала:

– Хорошо.

– Надо было упаковать его, но мы так спешили. Как летит время! Не успеешь оглянуться и… вуух! – пропела Гвен, манерно взмахнув рукой.

Однажды я спросила Финна, как она нашла время, чтобы родить его. Впервые за столько лет у него не нашлось ответа.

Финн положил косматое изделие, назовем его собакой, на гладильную доску; его огромные лапы почти касались пола. Все толклись на нашей кухне, которая, вследствие открытой планировки, плавно переходила в гостиную; каждый занимался чем-то своим. Мой папа единственный проявил такт и удалился в гостиную. Дикки вытащил из кармана брюк пачку сигарет.

– Убери их, – рявкнула Гвен (слава богу!), – и займись чем-нибудь полезным. – Всякий раз, когда я видела ее бойфренда, меня забавляло его сходство со спаниелем.

Гвен прикоснулась к моему топу.

– Такие свободные одежды, словно для беременных, теперь считаются очень модными, не так ли?

– Это не для беременных, – торопливо поправила я. – А вы хорошо выглядите, Гвен.

– Ах, вашими бы устами!.. По дороге сюда, в машине, мы с Дикки читали о приметах старости. Мои морщины протянулись от уголков глаз почти до ушей, а взгляни на эти мешки! Я серьезно подумываю о пластической операции. Может, даже скорректирую себе и форму груди. – В подтверждение своих слов она приподняла ладонями свою грудь повыше.

Финн протянул ей бокал шампанского.

– Ма, пожалуйста, старей с достоинством.

– Ничего страшного, если я чуточку подтяну кожу на лице.

– Гвен, почему бы вам не подтянуть и винтики в голове, раз уж вы собираетесь это сделать? – почти беззвучно проговорил папа, подняв бокал и вежливо ей кивая.

На улице раздался автомобильный гудок.

В дом вошла бабушка, волоча тонкие ножки, хрупкие, как у паука. Гвен в панике взглянула на сына.

– Я не знала, что она приедет.

– Очень печально, если мы не можем даже на Рождество провести пару часов в одной комнате, – ответил он ей. Когда-то, еще в Кембридже, он с горечью посетовал, что у него нет нормальной семьи и что это просто группа людей без каких-либо прочных связей. Я тогда посочувствовала ему и нежно сжала его руку.

– Почему тут этот нелепый человек? – Бабушка спросила это шепотом, но все услышали. Я чмокнула ее в напудренную щеку. Седые волосы бабушки были безукоризненно причесаны, над ушами вились короткие пряди. На ней был элегантный темно-синий костюм. Бабушка всегда носила голубое и синее. Ее покойный супруг, Бобби, работал на круизном судне.

– Ты ходил в церковь? – спросила она у Дикки, махнув палкой.

– Я бываю в церкви один раз в году, на Рождество, просто на всякий случай. – Он выпятил грудь как ворона.

– Как работа? – поинтересовался у него мой отец.

– Забавно, что ты спросил об этом, Фил. – Я не смела взглянуть на папу, зная, что мы с ним не удержимся и будем смеяться. – Я тут встретил в Лондоне супругов, которые просят меня придумать новый дизайн для их кухни, знаешь, настоящие городские мажоры. – У Дикки были проблемы с передним зубом, который качался и мешал говорить. – Сегодня я им посоветовал остановить выбор на гладких мраморных поверхностях и однотонной мебели. Тогда точно будет минималистский стиль.