Мой зверь безжалостный и нежный - Рита Навьер

— Может, Зоя и не любила меня так, как я её, но она никогда бы не стала… удобно устраиваться… Как вообще ты мог так про неё…

Я и дослушивать не стал. Развернулся и пошёл прочь. Хотелось убраться подальше отсюда — видеть его не мог. Хотя сейчас мне даже стало почти без разницы, отец он мне или нет. Да пофиг.

А вот то, что он сказал про мать, меня подсекло. Пробило так, что вдохнуть не мог. Ощущение такое, что лёгкие там засохли и скукожились.

Я, может, и правда, и подонок и всё, что он там наговорил, и плевать хотел на всех, но мать я всегда любил. До сих пор люблю. И даже в эту самую минуту.

А она, выходит, просто поддалась на его уговоры. Всё остальное для меня теперь вообще не имело смысла.

— Куда ты? Стой! Мы ещё не закончили, — крикнул мне вслед отец.

Но я с силой захлопнул за собой дверь кабинета. Пулей вылетел во двор, едва не сбив с ног Влада. Он, оказывается, помогал грузить Жанне чемоданы в такси. Сама она, рыдая, стояла возле раскрытого багажника.

Завидев меня, подскочила с шипением:

— Ты! Ты всё специально подстроил! Сволочь! Ненавижу!

Она бросилась на меня с кулаками.

— Пошла нахер, — оттолкнул я Жанну, которая тут же завалилась и заголосила ещё громче. Я на неё даже не взглянул. Вот теперь мне было вообще не до неё. Да и не до чего. Под её всхлипы и проклятья я помчался в сторону шоссе ловить попутку.

До города меня подбросил мужик из коттеджа напротив. Повезло, что он мне попался. Правда, сначала лез с расспросами, почему Жанночка уезжает, почему истерила на всю улицу, что у нас случилось, но потом понял, что отвечать я не собираюсь, и отвязался.

Высадил он меня в центре, а оттуда я минут за пятнадцать дошёл до Лёхи Бондаря. Зачем — сам не знаю. Никаких конкретных планов не строил, просто вдруг захотелось, чтобы кто-то свой, знакомый был рядом. Может, забурились бы с ним куда-нибудь, отвлеклись, не знаю. Или просто посидели бы во дворе.

Жил Лёха в четырёхэтажном доме, ещё довоенной, по ходу, постройки. Без балконов, зато со всякой ажурной лепниной по всему фасаду. Такие только в центре и сохранились. И двор тут был колодцем с мизерной детской площадкой посередине. Днём тут обычно стоял дикий гвалт от мелкоты. Но сейчас уже почти стемнело и почти никого не осталось. Только два каких-то чувака торчали у соседнего подъезда.

Я поднялся к Бондарю, однако дома Лёхи не оказалось. Мать его начала рассказывать, что он куда-то там свалил на выходные, я даже дослушивать её не стал. Выскочил во двор, не зная, куда рвануть дальше.

Вообще-то, видеть никого не хотел, но чувствовал, что иначе меня просто разорвёт. Или я кого-нибудь разорву. Меня буквально захлёстывало от злости. Она кипела в крови и искала выход. А я, зная себя, искал кого-нибудь, с кем нормально общаюсь, на кого хоть как-то переключусь, чтобы не сорваться, не натворить лишнего.

Я старался припомнить, кто из наших живёт поблизости. Но стоило хоть на секунду остановиться, хоть немного задуматься, как голову сразу взрывали мысли: мать меня не хотела, отец еле отговорил её от аборта, и сам он не отец мне даже… 

Злость жгла вены и колотилась в висках. Я выматерился вслух, обшарил карманы — ни сигарет, ни телефона, ни денег, ничего.

У соседнего подъезда тусовались какие-то типы. Местная шпана. Это к тем двоим подгребли ещё двое. Облепив скамейку, они дули пиво, курили и хохотали на весь двор.

У них и стрельну сигарету, решил я, но тут заметил, как из арки показалась одинокая фигура. Кто-то торопливо шагал в эту сторону. А когда этот кто-то попал под свет фонаря, я неожиданно узнал в нём Грачёва. Оу, давненько я не видел свою зверушку, и до чего ж он вовремя…

Я развернулся к нему лицом, остановился, сунув руки в карманы и поджидая, когда тот подойдёт ближе. Но когда Грачёв поравнялся со шпаной, они вдруг тоже его узнали.

— Э, Грач, а ну стой!

Повскакивали, подбежали все четверо к нему, окружили. Что они ему предъявляли, я не понял. Да и не особо они с ним объяснялись, почти сразу кинулись молотить его ногами.

И вот что я, ни разу не видел, как кто-то кого-то избивает? Да видел и не раз. И никогда не впрягался. Ни разу. Ни за кого. Я даже нашим всегда отказывал, если просили пойти с кем-нибудь помочь разобраться. Отвечал всегда: не мое дело. И с чего вдруг я сейчас полез — сам не понял. Это был просто порыв. Повезло Грачёву. Ну и я заодно немного пар выпустил. Только закончилось всё быстро: я едва в азарт вошёл, как эти уже слились.

— Цел? — спросил я Грачёва, который, тихо кряхтя, поднимался с земли.

— Угу, — буркнул он, отряхиваясь.

— За что они тебя?

— А ты за что? В школе… почти каждый день… за что?

— Не за что, а почему, — хмыкнул я. — Это было интересно.

— Вот и им… интересно, — с какой-то злой обидой или досадой выпалил он, но почти сразу же успокоился. — То есть… ну... спасибо тебе, конечно.

***

Ночевать я остался у Грачёва. Кто бы мне сказал такое…

Сам Грачёв, по ходу, от этого факта был в ещё большем шоке. Хотя предложил он. Сначала просто позвал к себе подняться, чтобы его сестра зашила мне футболку. Те черти почти полностью рукав мне оторвали. А потом они как в сказке — накормили меня, напоили и спать уложили. На самом деле просто поздно уже было. Да и я домой не рвался.

Грачёв уступил мне свою кровать, а себе постелил где-то рядом, на полу. Выключил свет, полежал немного в тишине, а затем на него вдруг напало желание поговорить. Я его почти не слушал и не отвечал. Сделал вид, что сплю, а потом и правда уснул. А наутро Грачёв отвёз меня домой. На собственной яве. Кто бы мог подумать, что он ещё и байкер.

Попрощались мы неловко. Он явно не знал, как теперь себя со мной вести. А я вообще, кажется, вчера вдруг расчувствовался и даже извинился. Поэтому сейчас просто буркнул «спасибо», когда он довёз меня до дома, и скорее ушёл.

***

Отца уже не было. И хорошо — видеть его мне не хотелось до тошноты. Я хоть и немного успокоился, но кто знает, что будет, когда он снова начнёт грузить меня своими речами. И вообще в голову упорно лезли мысли, что не хочу находиться здесь, в этом доме, с ним. Настолько не хочу, что хоть реально прочь беги. Даже в своей комнате я задыхался. Казалось, всё кругом фальшивое, не моё.

Может, и правда свалить куда-нибудь? Я ведь здесь никому ничего не должен. Только бы придумать, куда податься…

Но, как оказалось, это уже придумал за меня отец, сообщив на следующий день, что отправляет меня в какой-то то ли лагерь, то ли хрен пойми, что, где с такими, как я, надо понимать, асоциальными подонками, будут работать специалисты. Воспитывать будут.

— Это нормальное место, — избегая смотреть мне в глаза, говорил отец. — Федя Шевчук своего Юрку туда отправлял на всё лето. Тот из этих ваших компьютеров не вылазил совсем, с людьми общаться нормально не мог, с ума уже сходил, а вернулся здоровый, спортивный парень.