Мошенники времени - Роберт Линн Асприн

— Я избавлю тебя от этой маленькой крысы, — пообещала она.

— Можно подумать, я не знаю, в какие игры играешь ты сама, Голди Морран, — отвечал тот, наморщив нос так, словно разговаривать с ней — то же самое, что нюхать дохлого скунса, по крайней мере пятидневной давности. — И как-нибудь я поймаю тебя с поличным, и тогда ты будешь у меня собирать вещички. — Он улыбнулся; у Голди хватало ума понимать, что, если она попадется, вполне в его силах исполнить это свое обещание. — Но в данный момент Скитер Джексон интересует меня больше. Он настоящий паразит. Формально он не подпадает под мою юрисдикцию, во всяком случае, пока не пытается переправить что-нибудь в Верхнее Время. Но он мешает бизнесу, а это может сказаться на уплате налогов.

Он откинулся на спинку рабочего кресла, хрустнув отутюженным мундиром, и, все так же холодно улыбаясь, встретился с ней взглядом.

Голди, стараясь сохранять на лице улыбку, отчего у нее даже заболели мускулы лица, кивнула.

— Да. Я хорошо понимаю твою работу, Монтгомери. — Лучше, чем понимаешь ее ты сам, козел!.. — Уж поверь мне, я-то знаю, насколько мешают бизнесу типы вроде Скитера. Поэтому… поэтому в наших общих интересах избавиться от него. Я выиграю маленькое безобидное пари, и ты сделаешь ему ручкой. Навсегда.

— Если ты выиграешь.

— Если? — рассмеялась Голди. — Ну знаешь, Монти! Я играла в эти игры, когда этого мальчишки еще на свете не было. У него нет ни малейшего шанса, и это понимают все в Шангри-ла, кроме него самого. Подготовь пока все бумаги. Тебе останется только подписать их и вытолкать его взашей через Первый зал — и скатертью дорожка.

Монтгомери Уилкс даже хихикнул, и Голди ухитрилась записать этот редкий звук на пленку — как вещественное доказательство, необходимое ей для победы в небольшом побочном пари с Робертом Ли насчет исхода ее беседы с главой ДВВ — Бюро Допуска к Вратам Времени. Монтгомери Уилкс допил свой стакан, поклонился как никогда любезно и вышел, проталкиваясь сквозь толпы туристов — так носороги ломятся сквозь стада перепуганных антилоп.

Вернувшись к себе в лавку, Голди снова побарабанила пальцами по стеклу, потом раздраженно смахнула последний номер «Газеты Шангри-ла» на пол. Газета упала, взмахнув страницами, как бабочка крыльями. «Чтобы Скитер победил? Ха-ха! Этот дилетантишка скорее подавится своим хвастовством». Дверь в лавку отворилась, запуская внутрь полдюжины клиентов, спешивших к открытию Врат Конкистадоров. Всем нужно было обменять валюту. Голди улыбнулась и принялась за работу.

* * *

Смена Маркуса завершилась вскоре после открытия Римских Врат, так что домой ему пришлось пробираться сквозь толпы мужчин и женщин, разодетых богатыми римлянами. Хотя он понимал, что все они самозванцы, он не мог побороть въевшееся, точнее, вбитое годами в его сознание стремление немедленно убраться с их пути, дабы не навлечь на себя случайно их раздражения. Правда, по большей части они вели себя вполне пристойно; некоторые даже улыбались ему — в основном женщины и девушки, а также мальчишки, переполненные эмоциями настолько, что им не терпелось поделиться своим восторгом с любым встречным.

В то же время некоторым молодым мужчинам было заметно дурно — достаточно обыденное зрелище при возвращении туристских групп. Выходцы из Нижнего Времени вроде него самого, нанятые уборщиками, поспешно вытирали мостовую. Маркус кивнул одному хорошо ему знакомому валлийцу из древней Британии, который принес клятву вечной верности Киту Картону — разведчику времени, внушавшему Маркусу благоговейный трепет, скорее за его доброе к нему отношение, чем за то, что он попал гладиатором на римскую арену, но ухитрился выжить.

Кайнан Рис Гойер ответил ему вялой улыбкой.

— Глупые мальчики, — старательно выговорил он по-английски (все на вокзале говорили или по крайней мере пытались говорить по-английски). — Много пить, да? Одна грязь и вонь.

Маркус кивнул по римскому обычаю, слегка качнув головой назад.

— Ага. Многие туристы возвращаются из Рима совсем больными. Особенно мальчишки, которые возомнили себя взрослыми мужчинами.

Лицо Кайнана выразительно сморщилось, и он закатил глаза к потолку.

— Ну да. А Кайнан Рису Гойер убирать.

Маркус похлопал его по плечу.

— Ничего, дружище, мне приходилось выполнять работу и похуже.

Валлиец — у него не было ни малейшей надежды вернуться домой, ведь он попал в Шангри-ла через нестабильные Врата, не открывавшиеся с тех пор ни разу, — открыто встретил его взгляд.

— Да? Работа хуже? В Риме?

Маркус даже не пытался скрыть дрожь, пробежавшую по его спине. Да если бы и попытался, у него все равно ничего бы не получилось.

— Да, в Риме.

Он хотел добавить что-то еще, но тут из-за увитого виноградом портика вышел мужчина в богатой тунике, с мечом на поясе, подозрительно огляделся по сторонам и только после этого прошел мимо них. Маркус зажмурился. Это лицо было ему знакомо. Ведь было! Он посмотрел вслед удаляющемуся мужчине. Нет, он наверняка что-то путает. Это лицо, запечатлевшееся в его памяти, не могло принадлежать туристу — он видел его давным-давно в Риме, еще до того, как его последний господин привел его на Восемьдесят Шестой Вокзал Времени, а сам исчез по своим загадочным делам в Верхнем Времени.

— Маркус? — тихо спросил Кайнан. — Ты все в порядке?

— Я… не знаю. Я… — Он тряхнул головой. — Нет. Нет, этого не может быть. Просто этот человек напомнил мне кое-кого. Но этого не может быть. И потом, все туристы одинаковы, — добавил он, попробовав — без особого успеха — улыбнуться.

— Ага, — невесело усмехнулся Кайнан, — грубые и неловкие. Я кончил работа, да? Тогда не ходить мы ко мне, перекусить немного?

— С удовольствием, — улыбнулся Маркус. — Да. Позвони мне, когда закончишь.

Кайнан только застонал. Маркус засмеялся. Кайнан Рис Гойер до сих пор называл телефон «сатанинской трубой», но все же научился пользоваться им и даже начал ценить все его преимущества. Маркус плохо представлял себе, кто такой этот Сатана, — он вообще мало интересовался религиозными убеждениями остальных обитателей Ла-ла-ландии, не без оснований считая, что то, каким богам поклоняется человек, — его личное дело.

Но кем бы ни был этот самый Сатана, Кайнан очень боялся его. Маркус восхищался той смелостью, которую проявил валлиец, обучившись пользоваться телефоном. Он надеялся, что время укрепит зародившуюся между ними дружбу. Довольно много людей называли Маркуса своим другом, но только на нескольких из их числа мог положиться сам Маркус в случае необходимости.

— Я домыть это, — согласился Кайнан, — и позвонить. И еще вымыться сам. — Он скорчил еще одну брезгливую гримасу. Неприязнь к туристам укоренилась в нем гораздо глубже, чем в Маркусе, который находил их скорее забавными, чем раздражающими.