История рыцарства. Самые знаменитые битвы - Екатерина Монусова

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, на Троицу 1184 года он решил устроить великолепный праздник в Майнце – в честь любимой супруги. По свидетельству хронистов, на торжества съехался весь цвет европейского рыцарства – более семидесяти тысяч человек. Блистательные турниры, роскошные пиры, фантазийные представления – нечто подобное происходило когда-то разве что при дворе легендарного короля Артура. Вместе со всеми веселился и император.

А на третий день разразилась буря. Ураганный ветер сносил дома, с корнем вырывал деревья. В суматохе никто и не обратил внимания на странного старика в надвинутом на глаза капюшоне, который бродил по площади и что-то бормотал… А спустя три месяца после праздника неожиданно скончалась Беатрикс.

…И вот он во главе двадцатитысячного германского войска выступил в Третий крестовый поход. По пути в Святую землю немцам предстояло преодолеть земли румского султана Харшаи I, вступившего в союз с Саладином. Но – Восток, как известно, дело тонкое, и, испугавшись мощи крестоносцев, султан предложил Фридриху выкупить свободный проход армии через свои земли.

«Мы имеем обычай, – ответил Фридрих, – не золотом покупать себе путь, а пролагать его оружием и помощью Господа нашего Иисуса Христа…» После того как император разбил сельджуков при Иконии, в рядах неверных началась паника. Саладин даже приказал разрушать крепостные укрепления – лишь бы они не попали в руки германцев…

Так описал нелепую кончину Фридриха Барбароссы Жозеф-Франсуа Мишо, французский историк, опубликовавший в начале XIX века свою знаменитую «Историю Крестовых походов». Старший сын императора Фридрих (тот самый, что был рожден в походном шатре), командовавший большим отрядом, намеревался похоронить отца в Иерусалиме. Утверждают, чтобы доставить тело в целости, его опустили в огромный чан с соленым раствором. Увы, крестоносцам так и не удалось в очередной раз взять Священный город. По сведениям историков, Фридриха похоронили где-то между Акрой и Тарсом – городом, в котором родился апостол Павел. А сердце его отправили в Германию.

А еще говорят, что, когда конь императора остановился, отказываясь войти в бурные струи, Барбаросса взглянул на небо. Что увидел он там? Искаженные от рыданий лица миланских матерей или лучистую улыбку его Беатрикс? Так или иначе, он заставил коня войти в реку, которой не суждено было стать его Рубиконом…

Среди многочисленных пыток, изобретенных человечеством за всю его многовековую историю, одной из самых страшных остается пытка жаждой. Те, кому довелось пережить это испытание, утверждают: от мучительного желания пить сначала пересыхает рот, потом кажется, что внутренности сжимаются в комок, а мозг отказывается подчиняться… Нечто подобное испытали крестоносцы при Рогах Хаттина, где они потерпели одно из самых своих сокрушительных поражений в Святой земле… Полученное известие было нерадостным – проклятый Саладин взял город Тивериаду. «Мусульманская армия, по виду схожая с океаном, окружила Тивериадское озеро, и поставленные палатки покрыли всю равнину». Через час нижний город был сожжен дотла – лишь цитадель, гарнизоном которой командовала Эшива, принцесса Галилейская, жена графа Раймонда III Триполийского, по-прежнему отчаянно сопротивлялась ненавистным сарацинам. В ставке возникло смятение: Прекрасная Дама, бьется с кровожадными магометанами на берегах озера, по водам которого ходил, яко посуху, Спаситель… О, этот ненавистный Саладин! Когда-то он заявил:

«Теперь, когда нашей власти или власти наших подданных подчиняются все мусульманские земли, мы должны в благодарность за эту милость Аллаха собрать всю решимость и направить силы на проклятых франков. Мы должны победить их ради нашего Бога. Мы смоем их кровью позор, который они нанесли Святой земле». И на Коране поклялся «очистить землю от этих поганых орденов». А слово его было крепкое – за отвагу и своеобразное благородство султана уважали даже крестоносцы. Когда однажды Саладин вошел во взятый им город, бедная христианка, у которой ото брали сына, бросилась к ногам султана.

Саладин

Властитель выслушал ее, а затем, поставив ногу на шею лошади, заявил, что не сдвинется с места, пока ребенка не найдут. Эмиры исполнили его повеление, и сын был возвращен матери на глазах победителя… Даже провансальский миннезингер Вольфрам фон Эшенбах воспел его как человека, равного в своих добродетелях истинным христианам, – милосердного, прилежного в молитвах и постах. Султан гордился своим родом, утверждая, что «Айюбиды были первыми, кому Всевышний даровал победу». И добавлял: «Мое нынешнее войско ни на что не способно, если я не поведу его за собой и не буду каждый миг присматривать за ним…»

И вот это войско под стенами Тивериады. Хронист напишет: