Ненавижу и… хочу - Анна Веммер

– Радует, что так, а не в морге. Хорошо. Если эта мразь не появится в радиусе моего влияния, я не буду к нему лезть. Но не дай бог, Лиза, твой бывший сунется, откручу ему яйца, изобью скакалкой и засуну в задницу бейсбольную биту. Лично. И насрать, посадят меня после этого или нет. Поняла?

Кивает, вот только не торопится делиться подробностями романа. Мне одновременно хочется встряхнуть ее, чтобы мозги встали на место, и сгрести в объятия, потому что часть меня ненавидит Лизу за то, что ушла, а другая все еще не видит смысла жить без нее. Бесполезно травить в себе зависимость. Я просто не способен вычеркнуть ее из жизни, я ей дышу.

– Я записала видео, – наконец говорит она. – И сказала, что мы расстаемся. А если не отпустит, то солью его в сеть. Он собирался идти в мэры, так что испугался. И мы расстались.

– Видео у тебя?

– Да, но я его тебе не дам.

– Лиза…

– Я спрятала. Хорошо спрятала. Ты вряд ли придумаешь что-то, что меня испугает и заставит отдать его тебе.

– Господи, Лиза, что ты натворила, – вздыхаю я. – Зачем ты в это вляпалась? Зачем? Хотела уйти – почему просто не ушла? Я бы тебе все отдал. Квартиру, деньги, Темку.

– Леш, не надо.

–Не надо, – передразниваю я ее.

Даже не знаю, зол я сейчас или расстроен.

– Ты голодна? Черт, ты всегда голодна, ты нихрена не ешь. Закажу хотя бы пиццу.

– Оставь меня, пожалуйста.

– Не могу. Я с няней посрался.

– С невестой?

Интересно, что больнее – шнуром по спине или то, как она произносит это слово?

Лиза

– С невестой.

– Из-за меня?

Мне не хочется отвечать на этот вопрос, поэтому я старательно делаю вид, что выбор между пепперони и гавайской – самый важный на данный момент. И он действительно важен. Лиза очень любит гавайскую, она единственная из моих знакомых, кто за сочетание ананасов, курицы и ветчины готов продать душу.

Вот только я не готов учитывать ее вкусы и превращаться в заботливого влюбленного вьюношу. И я люблю пепперони. Только если закажу ее, то буду половину ночи смотреть, как тонкими пальчиками Лиза осторожно выковыривает слишком острые слайсы колбаски, стараясь оставить как можно больше сыра. И это даже эротично, но совершенно неуместно.

Пепперони или гавайская. Да уж, бля, судьбоносный выбор.

Хер с ней, пусть будет сырная. Жаль, не доставляют бухло, я бы сейчас с удовольствием догнался. До сих пор не могу «развидеть» следы на ее спине. И до сих пор руки подрагивают в непреодолимом желании сомкнуться на шее ублюдка.

– Не хочешь поведать мне интересную историю собственной любви?

– Нет.

– Зря.

– Леш, почему ты просто не уйдешь?

Она кутается в покрывало, словно вдруг застеснялась, как будто совсем недавно не отвечала на мои поцелуи и не обнимала меня ногами в нетерпеливом желании. У этой девушки как будто стоит мгновенный переключатель. От улыбки к слезам, от любви к равнодушию, от возбуждения к страху.

И меня заодно переключает. Ненависть. Желание. Жалость. Злость. Вкл-выкл.

Чтобы не смотреть на Лизу и снова не заводиться, я ухожу на кухню. Хотя будем честны: помогает слабо. Здесь еще сильнее видно нищету, в которой она теперь живет. И в то же время руку бывшей жены: дешевые, но черные матовые тарелки. Кружка с космической туманностью. Большая пачка овсянки, которую она и в замужестве-то поедала тоннами.

Холодильник пустой, кроме пачки творога и огурца в нем ничего нет и, судя по всему, давно не было. Это странно, Лиза вроде получала зарплату. Все в ней, в ее поведении, странно. Часть меня все еще ненавидит ее, а другая часть, та, которой больно от вида шрамов, задается вопросами.

Почему она ушла? Что такого предложил ей этот Михаил?

Почему так стремительно? Одним днем, не дождавшись, когда я приду в себя, бросив ребенка на друзей, смывшись буквально за сутки. Вот я прихожу в себя в больнице – и уже на следующий день вижу довольную жизнью жену на пляже.

Как будто это две разные Лизы, как будто я жил все это время с актрисой, а потом вдруг ее контракт закончился – и циничная стерва вылезла наружу. И это не самый нереалистичный сценарий, если бы в комнате сейчас не сидела какая-то совершенно другая Лиза. Не та девушка, в которую я влюбился, и которая родила мне сына, но и не законченная тварь.

Законченная тварь ведь не просит подарить ребенку игрушку. И не испытывает одновременно страх и желание по отношению к бывшему мужу. Или это новая роль?

Не знаю. Но хочу получить ответ.

Размышляя над всем этим бардаком, в который превратилась жизнь, я ставлю чайник. Пицца с чаем, господи, я превращаюсь в какую-то пубертатную девицу. Даже чувствую желание сидеть на подоконнике, курить и пить остывший кофе, чтоб его.

– Пиццу принесли, – слышу откуда-то из коридора.

Одетая и притихшая Лиза держит большую ярко-красную коробку, из которой доносится умопомрачительный аромат выпечки. Быстро они. Я совсем потерял ориентацию в пространстве, но, должно быть, пиццерия где-то рядом. И только сейчас я понимаю, как сильно проголодался.

– Садись, – командую я.

– Это вообще-то моя квартира, – осторожно отвечает Лиза, но послушно садится за стол и открывает коробку. – С сыром.

Я ставлю перед ней кружку с чаем. Желание засунуть первый кусок в рот целиком, и раньше я бы так и сделал, но теперь все изменилось. Теперь приходится делать вид, что Я изменился.

– Ты ведь не любишь сырную.

Она поднимает глаза. В них сейчас интерес, с таким интересом ребенок смотрит на тебя и изучает: какая будет реакция? Что там у папы в голове? О чем таком интересном он думает?

– Что? Почему ты улыбаешься, Леш?

Сегодня она честно ответила на вопрос о порно и черном кожаном диване, поэтому для разнообразия честным пробую быть и я:

– Я не мог позволить себе заказать гавайскую и счел жестоким выбрать пепперони. Решил остановиться на сырной. Прямо пицца жизненной неопределенности. Со вкусом душевного раздрая.

Лиза невесело смеется и берет самый большой кусок.

– Хорошо. Я уберу тебе весь дор блю.

Я не должен этого делать, но когда она осторожно снимает с куска все, даже самые мелкие, крупинки противного соленого сыра с плесенью, не могу сопротивляться и беру кусок.

– Хорошо. Раз не хочешь рассказывать, что там за любовь такая безумная, то расскажи, почему так ведешь себя.

– Как? Я стараюсь вести себя правильно.

– Это что в твоем понимании значит?

– Не знаю. Держаться от вас подальше. Не мучить. Не устраивать скандалов. Не лезть к твоей новой семье. Что еще я могу?