Призвание — миньон! - Татьяна Коростышевская

Шут нашу компанию, кажется, уже ненавидел. Жемчужина зажглась и в руках королевы, никакого фиолетового оттенка я в ее свете не заметила. Хотя, может быть, просто была недостаточно внимательной. Ведь Патрик держал мою руку в своей, и это было приятно. До сего момента мою ладошку мусолили лишь мозолистые лапы моего бывшего, так что я впитывала новые ощущения. А интересно, как целуется ленстерец? Он нежен или, напротив, настойчив? Опыт-то у него в этих делах явно имеется, у такого красавчика. Жаль, что я теперь мужчина. Попадись он мне пораньше и на моей территории, я бы обязательно это выяснила. Патрик, будто уловив мои мысли, перехватил ладонь таким образом, что наши пальцы сплелись. Я фыркнула и отдернула руку. Хорошенького понемножку. Может, это у них в Ленстере именно таким образом принято дружескую симпатию к своему полу выражать, а вот у нас в Шерези запросто за мужелюба сойдешь, с такими-то манерами.

Виклунду тоже достались бусы, я возмутилась про себя творящейся несправедливости. Почему Патрика, единственного из нашей четверки, не отметили?

Я спросила бы об этом лорда-шута, но тот одарил меня таким тяжелым взглядом, возвращаясь к своей королеве, что не решилась. Он посмотрел на мое горло, видимо мечтая придушить. Наша компания доставляла ему неудобства.

А потом вдруг времени у нас стало в обрез, а претендентов, желающих в последний момент попасть во внутренний двор, — предостаточно. Хорошо, что у нас был Оливер, за широкой спиной которого было удобно рассекать сколь угодно большую и плотную толпу. Мы покинули турнирное поле, на котором начиналось какое-то действо. Нарядные наездники развлекали народ вольтижировкой, пока нескольких участников облачали в тяжелые старинные доспехи.

— Так уже давно не воюют, — сообщил мне Патрик, взглянув через плечо, — кажется, это что-то вроде театрального представления.

Я слегка замешкалась, в пыли у меня под ногами валялся миньонский шеврон, видимо утерянный каким-то несчастным во время экзекуции. Я его зачем-то подняла и засунула за пояс. Видеть, как грязные сапожищи топчут фиолетовую звезду нашего величества, было невыносимо.

Внутренний двор примыкал к замковому холму и был не очень велик. Нас опять выстроили перед ступенчатой галереей, опоясывающей холм. На верхней ступени появился все тот же вездесущий Мармадюк:

— Рад приветствовать прошедших отбор в замке Авроры, господа.

Мы нестройным гулом выразили радость. Шут поднял руку, требуя тишины.

— Вы ждали от меня именно таких слов, птенчики?

Птенчики замерли, хватая воздух раскрытыми клювиками.

— Ах, ваши камни оказались неподдельными? Великое дело! Это значит всего лишь то, что ваши достойные родители зачинали вас на супружеском ложе, ну или что там сходит за оное в ваших деревушках. Для того чтобы приблизиться к трону, вам придется постараться.

Оливер что-то пробормотал, видимо, напоминал, что дядя у него умер и от меньшего.

Я же обратилась в слух. Лорд-шут сообщил, что мы грубы, глупы и неотесанны, что допустить нас к королеве он не смог бы даже под угрозой смерти и что фамильные камни у нас изымаются на все время обучения. Миньон ее величества должен быть умен, отважен, куртуазен, хорош собой, владеть искусствами, в том числе и боевыми. Ничего из этого в нас, по мнению Мармадюка, не было.

Я подумала, что вот Патрик, например, умен, Станислас куртуазен, а Оливер непобедим в бою, из нас четверых вместе мог бы получиться прекрасный миньон. Правда, за мной никаких талантов пока не было, но я пообещала себе что-то обнаружить.

Сегодня нас отпускали из замка в город — попрощаться с вольной жизнью. В качестве замены фамильных кристаллов нам послужат шевроны претендентов. Завтра на рассвете нам нужно будет их сдать.

— За каждый шеврон вы получите десять медных бусин, малыши. А теперь я немного расскажу вам о том, какую роль в вашей последующей жизни будут играть эти бусины.

Нас все еще было слишком много. Первичный отсев выявил лишь самых неподходящих, следующие этапы явят лучших из лучших. Поэтому нам предстоит состязаться друг с другом. Нас будут обучать и по успехам раздавать награды.

— Сто медных жемчужин обмениваются на одну серебряную, сто серебряных на золотую, сто золотых… — Шут достал что-то из кошеля, прикрепленного к поясу, какой-то блестевший на солнце камешек. — Сто золотых вы сможете обменять на это — фиолетовый адамант, его называют Аврора, и тот из вас, кто после обучения получит адамантовую звезду, станет официальным кавалером нашей прекрасной дамы.

Я прижала ладони к груди. Половина серебряной бусины у меня уже есть, так сказать, авансом, это не могло не радовать, еще десять меди я получу за шеврон. Святые бубенчики! Не десять, а двадцать. У меня за поясом есть еще один знак. Эх, знать бы заранее о выгодном обмене, можно было повнимательнее под ноги смотреть или попросить шевроны у тех предусмотрительных непервенцев, которые покинули турнирное поле в самом начале.

Мармадюк унижал нас еще около получаса, я даже успела соскучиться и проголодаться. Наконец, когда я уже вознамерилась прислониться к плечу стоящего рядом Патрика и подремать…

— До рассвета можете быть свободны, малыши. Опоздавшие исключаются из состязания автоматически.

Лорд-шут развернулся на каблуках, взмахнув посохом.

— Лорд Мармадюк, не будете ли вы так любезны, — раздалось решительное из задних рядов. — Я хочу отказаться от участия в этой оскорбительной авантюре. Где я могу получить свой кристалл?

Шут еще раз крутанулся, уже к нам:

— Достойное решение, многоуважаемый лорд Тьерд, пройдемте со мной. Все, кто желает прекратить, могут присоединиться к наследнику Тьердов.

Его вежливый, спокойный тон меня удивил. Значит, все унижения достаются только тем, кто готов играть дальше?

— Встретимся у ворот, через которые мы попали в замок, — шепнула я Патрику и присоединилась к наследнику Тьердов.

Мармадюк пошел по своей ступеньке влево, мы последовали в том же направлении, но по двору. В оскорбительных авантюрах не желало участвовать кроме Тьерда еще восемь человек. У стены донжона двое вооруженных стражников охраняли сундуки. Видимо, их собирались куда-то транспортировать. Лорд-шут открыл один из них и, почти не глядя, вытащил изумрудную пластину Тьердов. Наследник благодарно поклонился. Затем из сундука появились ониксовый кабошон, белоснежная хрустальная сфера, еще один оникс, похожий на птичье яйцо. Внутрь шут не смотрел. Я стояла последней, пережидая, когда все наследники раскланяются с Мармадюком. Наконец он повернулся ко мне, хмыкнул и широко улыбнулся.

— Решил расстаться с нами, Цветочек?

— Нет, милорд. — Я, конечно, отметила про себя, что обратились ко мне панибратски на «ты», но на ответное панибратство не решилась. — Мне хотелось поговорить с вами наедине.

— Ну так говори, — Мармадюк вернул мой кристалл на место и захлопнул сундук, — бесстрашное дитя.