Предложение, от которого невозможно отказаться - Клара Колибри

Когда она выскочила за дверь, и начала судорожно хватать ртом морозный воздух, в первый момент ей показалось, что стало, вроде бы, легче. Дурнота действительно отступила, странная муть в глазах тоже исчезла, но сердце продолжало колотиться в груди как сумасшедшее и отдаваться в ушах набатом.

– Дьявол! Что со мной творится? Да, денек выдался еще тот, но я же не кисейная барышня, у меня хорошие баллы в зачетке по теории выживания, физической подготовке и… Дьявол! Где мой артефакт химического воздействия на организм? В комнате остался? Ну, я и ослица! А эти курицы у меня допрыгаются!.. Я тут за них все нервы себе истрепала, а они… Но, однако, мне надо живее оказаться в их хранилище зелий. Тряхануть этих злобных дурынд, пригрозить ответным шагом, страшным-страшным, а еще обещанием нажаловаться на них отцу. Что я вечно с ними миндальничаю, правда? Сколько можно терпеть?!

И Жени хотела уже развернуться к дому, как заметила чей-то силуэт рядом с заснеженной туей. Показалось, или женский? Да, был уже поздний вечер, а та часть подъездной дорожки освещалась слабо, вот и не было возможности хорошенько разобрать, кто там стоял.

– Жени! – окликнул тут ее знакомый голос.

– Адели? Как ты здесь оказалась? И давно стоишь? Странно, однако, все это, – потерла Женевьева наливающиеся болью виски, а еще почувствовала некоторую вялость в теле, с которой отчего-то было не по силам бороться.

– Я шла мимо и… Нет! Вру! Да, я стояла тут уже некоторое время. Специально. Нам надо поговорить, Жени, это очень важно.

– Понимаешь… Сейчас не очень удобно сделать это. Время совсем неподходящее. Во всех отношения. И поздно уже, и…

– Мне очень надо сказать тебе кое-что! – Адели зачем-то ухватила Женевьеву за рукав шубки, будто боялась, что та от нее убежит.

А Жени хотелось бы сделать это, но все же стало жаль подругу – та стояла здесь, мерзла.

– Если это займет несколько минут, то давай, говори, слушаю. В дом, извини, не приглашаю, у нас там сейчас… в общем, говори здесь. Если можно, то короче формулируй.

– Тогда сразу скажу о главном, – но прежде, чем начать, девушка помолчала пару минут. Наверное, сил набиралась. – Жени, я тебя заклинаю: уступи мне Бодуена!

– Что?! Я не ослышалась? Ты именно это сказала?! В своем уме?

– Он же тебе не нужен! – взлетел тут голос Адели, а еще она дернула за рукав шубки Жени, за который ухватила, да так сильно, что стащила шубу с плеча девушки. – А ты играешься с ним! То подружкой ему представлялась, то глазки начинаешь строить…

– Ты точно не в себе сегодня, – ее рука снова потянулась к вискам. – И я совсем не согласна с твоими словами. Глазки, подружка… Чушь какая-то!

– И я про это говорю. Несерьезное у тебя к нему чувство. В этом уверена на все сто. Что так на меня смотришь? Я правду тебе сейчас говорю, подруга.

– Подруга?.. Правду?..

– Не кривись. Сама знаешь, что просто привыкла, что парень всегда рядом с тобой. Да, еще у вас здорово получается вместе разработками заниматься. Но я же не про это сейчас говорю. Это все, как раз, останется по-старому. Голову только Бо не морочь?!

– Значит, ты сейчас утверждаешь…

– Именно! Ты возмутительно сегодня поступила, Жени. Да ты, всю мою жизнь можешь разрушить. А еще подругой называешься! Вот зачем ты сегодня так с Бодуеном поступила? Скажешь, не одурманила его сегодня вечером?!

– Тихо, Адели. Не надо так кричать. У меня и без тебя голова раскалывается, честное слово. И я вот, что тебе скажу… никого я не держу, ни с кем не играюсь… И вообще, как это можно кого-то держать или отдать? Это какой-то глупый разговор, и…

– Жени! – а вот того, что Адели упадет перед ней на колени, Женевьева никак не ожидала. Попробовала отпрянуть, но та ухватила ее теперь за подол шубы. – Жени! Отпусти от себя Бо! Отдай мне его, умоляю!

– Ты точно не в себе, – попыталась Женевьева отнять у Адели свое пальто. – Или это у меня голова за сегодня окончательно поехала. Встань! Я кому сказала? – уже рявкнула она на склоненную девушку, и та, все же, послушалась. – Знаешь, что? Давай так поступим – завтра вечером приглашаю тебя к себе домой на серьезный разговор. Поняла?! А сейчас не могу больше здесь с тобой стоять. Все, отправляйся домой, и я пошла.

Женевьева развернулась и побрела к парадному собственного дома. Шла и чувствовала, что с каждым шагом тело наливалось невозможной тяжестью, а ноги становились ватными.

– Светлая, дойти бы! – с тоской смерила расстояние до входной двери. Шагов пять до нее было, а казались непреодолимыми.

Потом с трудом приподняла голову, отрывая взгляд от заснеженной дорожки перед собой, и глазами натолкнулась теперь на мужской силуэт, что поджидал ее рядом с порогом. Присмотрелась к нему с усилием. А там стоял Винсент ли Мотерри.

– Вы? Да кончится ли моя пытка сегодня?!

– Никогда еще не встречал настолько коварную молодую особу… – и снова он на нее щурился. А от его ухмылки у нее вообще с новой силой началась дурнота. – И я склонен верить вам Женевьева ли Сонсерт, графиня Контрайт, что день у вас сегодня был очень трудным. Это же надо, сколько вы успели сегодня всего совершить! Столько разных дел наделали!

А ей как бы стали безразличны его слова. Отчего? Да они перестали ею восприниматься. У нее словно уши заложило. И там пренеприятно так зашумело, а в глазах потемнело. То, что она начала падать, то ли потеряв сознание, то ли проваливаясь в сон, уже не ощущала. И совсем не почувствовала, что ее налету поймали. Да, Винсент успел подхватить девушку.  И обеспокоился, что могло с ней так внезапно случиться. Но помимо тревоги в душу закралось и подозрение. А может у дани был еще и артистический талант, помимо многих прочих? Перехватил ее хрупкое тело так, чтобы можно было воспользоваться одним из своих служебных артефактов. Коснулся им нежной кожи на шее и в тот же момент нахмурился. 

Винсент понял, что девушка находилась в глубоком сне. Настолько глубоком, что без посторонней помощи могла бы из него и не выбраться. А кроме этой беды, различил еще и другое химическое воздействие на это трепетное создание. И кто же так варварски действовал? Неужели, ее сестры? Они что, не понимали, что могли причинить непоправимый ущерб такому нежному организму? Да их бы тогда отец… да он сам этим идиоткам головы открутит.

– Совсем спятили! Это надо такое натворить?! Да если даже все обойдется, я этих вертихвосток… да я их в каземат пожизненно упеку! – заскрежетал зубами и вдруг как очнулся. – Что же здесь стою, что медлю? Нужно мгновенно действовать, – протянул руку к бледному лицу девушки, но прежде, чем удостовериться, что дышит, коснулся пальцами прядки волос, упавшей на закрытые веки, и убрал ее за маленькое ушко. – Вот кто бы знал, чем обернется мне вся эта затея с жениховством, – и поднял девицу, легкую как пушинка, и понес скорее в дом.

О, да, он мыслил с помощью ежегодного отбора женихов и невест спокойно делать свое любимое дело, то есть беспрепятственно вести очередное расследование. Естественно, тайное, и знали о его сути лишь избранные, и таких насчитывались единицы. Как всегда, ситуация была сложная, раз возглавил дело сам. Попробуйте вызвать на допрос весь совет министров и еще с десяток человек, но самых первых лиц королевства! Они же или крик поднимут, возмущенные недоверием, или затаят молча обиду, которая потом неизвестно во что могла вылиться. А надобность в получении от них и о них сведений определенно была. И большая. И действовать надо было срочно. Ведь попытка кем-то вскрыть королевское хранилище ценностей подтвердилась. Это сейчас она сорвалась, но тот отчаянный тип, что предпринял такую рискованную операцию, скорее всего, не успокоится, пока не достигнет своего.