Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - Фиона Гибсон

Дома пусто, я отмокаю в ванне и мысленно намечаю за выходные «причесать» резюме на тот случай, если Роуз пригласит меня на формальное собеседование. Как я всегда повторяла Спенсеру перед экзаменами, «подготовки много не бывает».

— Да что ты? — обычно отвечал он с бесячей усмешкой. — А я думал не париться и идти как есть, типа, сымпровизировать.

Суббота, 3 августа

Итак, целую неделю я буду предоставлена самой себе. Все будет замечательно, решаю я, потягивая кофе и пытаясь отогнать подальше унылые мысли. Конечно, я буду скучать по Иззи, но временем надо распорядиться с умом. У меня есть чем заняться.

Во-первых, нужно провести генеральную уборку на кухне, и хватит любоваться на диковинные ингредиенты: острое масло с перцем чили, белые грибы, копченую паприку и семена черного кардамона, приобретенные для будущих выпусков «Готовим с Иззи!». Я несколько раз переставляю содержимое наших кухонных шкафчиков, а потом возвращаю все на исходные позиции.

Затем нужно разобраться со стиркой, включая крохотные носочки, которые обитают в бельевой корзине с тех пор, как Иззи было три, и налезут разве что на куклу (хотя Иззи никогда не проявляла ни малейшего интереса к куклам). Попутно на дне обнаруживаются прокисшие боксеры Энди. Будь у меня его адрес, я всерьез подумала бы над идеей сложить их в конверт и отправить по почте на ее имя. Разрывает она упаковку, а там вонючие трусы — привет от любовника-докторишки! Жаль, что он по-прежнему скрывает свое местонахождение — такой шанс пропадает. Порезать их на кусочки — бессмысленно и только плодить заразу на кухне. Я осторожно вынимаю их за поясную резинку и швыряю в мусорное ведро.

Впервые в текущем столетии бельевая корзина пуста. Я разрешаю себе полюбоваться ею несколько мгновений, потом делаю еще одну чашку крепкого кофе и сажусь у кухонного окна, размышляя, чем бы заняться дальше. Я предпочла бы греться снаружи на солнышке, но Тим-крысоборец из соседнего дома пасется у себя в саду вместе с Крисси и сынишкой Лудо. Они с Иззи одногодки и должны бы быть приятелями, но нет.

Тим обрезает, прореживает, мотыжит и таскает огромные кули с ветками. Глубоко беременная Крисси отдает команды из патио, предназначенные, судя по всему, только для Тима, потому что никого не волнует, что Лудо лупит молотком по их кирпичному сараю. Даже со своего наблюдательного поста я вижу, как летят обломки, но ни мать, ни отец, похоже, не пытаются его остановить. Так они представляют себе «родительские обязанности»: позволять малолетнему вандалу делать что душа желает.

Должно быть, они полагают, что, разрушая сарай, пацан «набирается опыта».

За несколько недель до того как интрижка с Эстелл Ланг выплыла наружу и когда жизнь казалась относительно нормальной, мы с Энди копались в саду и увидели, что он швыряет камнями в кота на стене.

— Лудо, так нельзя! — крикнул мой муж совершенно спокойным тоном.

Крисси, должно быть, услышала, потому что тотчас нарисовалась и сделала нам выговор:

— Мы не говорим «нельзя».

А теперь я с возрастающим волнением наблюдаю за тем, как ребенок крушит сарай, пусть совсем не мой, и дохожу до той стадии, когда вынуждена отойти от окна и попытаться найти себе другое занятие.

Я могла бы позвонить подруге, однако вспоминаю, что у Пенни запланирована поездка на лодке со своим бойфрендом Хэмишем (Иззи всегда хохочет, когда я называю его бойфрендом, но Пенни это словечко очень нравится, так что как прикажете его называть?). Я могла бы звякнуть старым подругам, Шелли и Айле, — мы знакомы еще с начальной школы — но сваливаться на них в уик-энд как снег на голову будет довольно бесцеремонно.

Я знаю, что к концу рабочей недели Шелли основательно выматывается, и они с Лоренсом, ее партнером, любят проводить выходные скромно, в компании своих собак. Айла, мать-одиночка с тремя подростками, которые по-прежнему живут с ней, работает куратором в третье разрядном музее естествознания и все свободное время щучит своих отпрысков и за всеми приглядывает. Мне нравится встречаться с подругами, но я понимаю, что любое мое сегодняшнее послание будет воспринято как «Караул! Ума не приложу, куда себя девать!». А я твердо намерена этого не допустить и не вести себя как женщина, которая не в состоянии пережить несколько часов в одиночестве. Зато я могу позвонить Спенсеру — он, безусловно, обрадуется мне в субботний день.

— Привет, дорогой, — чирикаю я. — Звоню узнать, как ты.

— Привет, мамуля! — В его голосе слышится удивление, оно и понятно, потому что обычно, когда есть что обсудить, мы отправляем эсэмэски. — Все в порядке?

— Да, спасибо, отлично.

Я начинаю издалека и спрашиваю про здоровье и работу, с какими группами он сейчас сотрудничает и как поживают его соседи — словом, мощу дорогу к заманчивому предложению прыгнуть в машину и рвануть к нему в Ньюкасл прямо сейчас. Он же оценит, когда мама вот так стихийно возникнет на его пороге?

— Ты не дома? — спрашиваю я, вдруг уловив шум голосов и приглушенную музыку. Но сейчас время ланча, а он обычно работает в пятницу вечером, поэтому я предположила, что он только что встал.

— Да, мы тут сидим компанией в чудесном пивном саду, — говорит он. — Решили пропустить по кружке.

Значит, я тут полы драю, а он там пиво пьет днем?

— Звучит заманчиво, — говорю я.

— Так и есть. — «А теперь мне пора», — явно подразумевает он. — У Милли сегодня день рождения.

— Да что ты? Поздравь ее от меня, дорогой. Я просто хотела узнать, как ты. Я по тебе скучаю.

— Я тоже по тебе скучаю, мамуля. И спасибо за поздравление, я передам. Ну, до скорого!

Погоди! Может, я приеду к вам прямо сейчас и приглашу вас поужинать, то есть подмажу, чтобы вы провели со мной время?

— Да, милый, до встречи, — бормочу я. — Пока.

Разговор окончен, и я принимаюсь гадать, что делать дальше, понимая, что неумение занять себя — явный симптом дисфункционального расстройства. С тех пор как мы с Энди расстались, я осознала, что прежде почти не оставалась одна. Я была на работе, или с друзьями, или, чаще всего, с Иззи. Если она уходила с отцом, то всего на несколько часов.

А сейчас она уехала в путешествие без меня, Спенсер празднует день рождения своей подружки, а Энди вообще занят бог знает чем со своей пассией. Я уже слегка привыкла к тому, что наш брак лопнул по швам — ну, по крайней мере, больше не просыпаюсь в шоке от этой мысли и, открывая глаза, не ожидаю увидеть обожающий взгляд Энди с соседней подушки (вообще-то этого не было года этак с 1916-го, но тем не менее). Однако ярость по-прежнему кипит во мне, и порой так хочется забить на все приличия, позвонить ему и заорать, что это нечестно и каким похотливым идиотом надо быть, чтобы променять нашу совместную жизнь — нашу семью — на возможность залезть в трусы к другой телке?

Я стараюсь не поддаваться соблазну и твердой рукой запихиваю низменные порывы в глухие уголки мозга. Остаток моей сиротской субботы посвящен генеральной уборке в ванной, где я с особой тщательностью оттираю напольную плитку складной зубной щеткой Энди, которую он любил брать в поездки, надеясь, что это даст чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы (фиг!).