Дети Эммануэль - Эммануэль Арсан

— Разве они не занимались любовью?

— Конечно, занимались! Кому нужна рабыня, которуюнельзя так использовать!

— Разве может быть рабом человек, с которым тызанимаешься любовью?

Брюс недоверчиво посмотрел на юношу, но спорить не стал.

— Очевидно, именно это и убедило Сальванов в некоторойпротиворечивости окружающей жизни. Жан бросил работу, и вот они здесь, вШан-Лу, вместе с Эа. Но еще до того, как познакомились со Стефани, они поняли,что наличие слуг лишает хозяев возможности любить. Сама Эммануэль любилаповторять: «Отношения между хозяином и слугой лишают первого сердца, а второгодуши». Я тоже убежден, что союз сердца и власти невозможен в принципе.

— Точно так же, как союз власти и ума. Дух хозяинаделает людей похожими на зверей.

— Эммануэль и Жан оказались плохими хозяевами и оченьскоро освободили Эа. Она еще раньше проявляла склонность к геометрии и, пройдякурс математики, поступила в фирму, где работал Жан. Они взяли расчетодновременно.

— Но она не оставила их?

— Нет. Она объяснила свое желание остаться с Эммануэльтем, что за это время стала ей чем-то вроде сестры или, скорее, сестрой ееблизнецов.

— Сальваны платят ей?

— Скорее она платит им, поскольку именно на ней лежитпрактически все домашнее хозяйство. Сказать по правде, в этом она оказаласькуда более способной, чем сами Сальваны. К тому же она не такая щепетильная,как Эммануэль, и не стесняется поручать ту или иную домашнюю работу Стефани илиМонель.

— Я успел это заметить. Она молодец.

— Ее хозяйственная активность привела Марио в состояниешока: он всегда исповедовал теорию о своеобразных оргиях чистоты, если такможно выразиться, когда все просыпаются среди ночи и начинают заниматься уборкойили еще чемнибудь в этом духе.

— Вы должны были и меня разбудить прошлой ночью!

— Я не думал, что тебе понравятся такие идеи. Тебядействительно интересует все это?

— Не знаю. Я никогда не слышал ни о чем подобном.

— А что еще ты бы хотел услышать, находясь в этом доме?

Тео ответил улыбкой, смысла которой Брюс так и не смогпонять.

Перед тем как уснуть, Эммануэль решила спросить Мариссу ещеоб одном:

— Ты знаешь, кто отец твоего ребенка?

— Да, но я его совсем не люблю.

— Кто же тогда будет ему отцом, когда он появится насвет?

— Не знаю. Думаю, тот, кого я полюблю. Брюс проследилза направлением взгляда Тео. Недалеко от них стояла и молча наблюдала за нимиЭммануэль. Она подошла так тихо, что они не заметили ее появления.

Подойдя к ним, Эммануэль поочередно поцеловала каждого вщеку.

— Добрый день, дорогие! Я вижу, вы чувствуете себядостаточно бодро. Какие у вас планы на воскресенье?

— В этом вопросе мы полагаемся исключительно на твойопыт, — ответил Тео, с интересом рассматривая Эммануэль сквозь полупрозрачнуюткань сорочки, которую она накинула, выходя из своей комнаты.

— Хорошо, но и вам придется немного потрудиться. Яхочу, чтобы вы освободили кое-кого от предубеждений.

— Предубеждений? — переспросил Тео.

— Именно. Я убеждена, что любые предубеждения несуттолько зло. Вы мне не верите? Хорошо, у вас будет время подумать над моимисловами. Брюс поднялся.

— Я скоро вернусь, — объявил он.

— Как? Ты уходишь?

— Пойду приготовлю себе яичницу с ветчиной. Может быть,кто-нибудь хочет присоединиться ко мне?

Увидев проносившихся мимо Кристофера и Из, Эммануэльбросилась вдогонку, и вскоре все трое исчезли среди деревьев. Брюс собралсябыло броситься за ней, но передумал. Он прекрасно знал, куда направляласьЭммануэль с детьми; почти каждый день в течение последнего месяца они принималитам солнечные ванны, которые непременно заканчивались любовными объятиями. Носегодня Брюс почему-то решил отказаться от традиционной прогулки в Долину фей.

«Тем хуже для него», — подумала, в свою очередь,Эммануэль, убедившись, что Брюс не побежал за ней. Неожиданно она увидела, чтоих место занято Мариссой и Оранж, загорающими под лучами теплого солнца.

Услышав шаги, они проснулись.

— Мы немного вздремнули, — с улыбкой заметилаМарисса.

— Здесь не место спать! — воскликнул Кристофер ибросился на Мариссу. Схватив ее за ноги, он бросился на нее, словно приглашаяпринять участие в шутливой схватке за лучшее место на поляне.

Марисса поняла, чего добивается Кристофер, и, повернувшись кнему, позволила ласкать свою грудь, живот, лобок, вдыхать запах своей кожи,ощущать мягкость тела…

Увидев, что Оранж села, Эммануэль подсела к ней и взяла наруки Из, которая моментально устроилась у нее на груди. Все были счастливы,полностью отдавшись охватившей их волне всеобщей радости.

Больше всего Эммануэль поражали отношения Кристофера иМариссы. Ее удивляло не то, что он влюблен в Мариссу, — он был по-своемувлюблен во всех женщин, живущих в доме, — а то, что Марисса отвечала наего ласки не механически и не потому, что хотела доставить удовольствиеребенку; ей нравились ласки Кристофера. То же испытывала Марисса этой ночью вобъятиях Жана. Кристофер и Марисса вели себя не как хорошие друзья, они былипохожи на возлюбленных. Их ласки были взаимными, но каждый проявлял их всоответствии со своим опытом и возможностями, привычками и характером.

Все пятеро пробыли на поляне довольно долго, пока жаркоесолнце не напомнило им, что утро прошло и наступил изнуряюще жаркий день.

Брюс ждал ее на крыльце дома, Эммануэль подошла ипоинтересовалась, что с ним случилось. Брюс пытался убедить ее, что все впорядке, но вид и настроение опровергали его слова. Эммануэль стоило большихусилий заставить его раскрыть карты.

— Ты прекрасно знаешь, Эммануэль, что я неревнив, — начал Брюс. — Я нахожу вполне нормальным, что ты спишь сЖаном, но я отказываюсь понять то, что ты готова лечь в постель абсолютно совсеми.

— Под всеми ты подразумеваешь моих друзей? —Эммануэль начала проявлять признаки раздражения.

— Да нет. Я не хочу бросить тень и на твои отношения сЛури — если быть искренним до конца, я вполне могу понять твою страсть к самымженственным женщинам и самым мужественным мужчинам. — Увидев на лицеЭммануэль решимость до конца защищать честь своих возлюбленных, Брюс немногоотступил:

— Что касается его, здесь все понятно. Но долженпризнаться, я нахожу несколько бестактной твою связь с этим мальчиком Тео.