Косяк авторитета - Михаил Серегин

– Курган, вытаскивай. Фофан, помоги ему! – это касалось уже водителя.

Сам Батон направился к воротам и забарабанил что есть мочи:

– Киргиз, етит твою в бога душу! Дрыхнешь?!

Послышались шаги и недовольный голос:

– И кто это шумит?

– Конь в пальто! Открывай быстрее!

Видимо, такой ответ устраивал неизвестного Киргиза, поскольку ворота незамедлительно распахнулись и «девятка» вкатила во двор. Лучи фар скользнули по одноэтажному строению и, повернув вправо, остановились на аккуратном ряде могилок, начинавшемся метрах в тридцати за постройкой, из которой выбежал Киргиз. Дверь он так и оставил открытой, и прямоугольник желтого света падал из проема на асфальт двора.

– Чего это вы так поздно? – полюбопытствовал кладбищенский работник.

– Надо так! – не вдаваясь в детали, отрезал Батон. Курган с Фофаном вытащили из салона тело Жентяя и потащили к светлому прямоугольнику двери.

– Не хочешь, так и не говори, – обиженно пробурчал Киргиз.

В темноте можно было только сказать, что это невысокий человек, немного ниже среднего роста. Когда же Киргиз зашел в свою контору, можно было разглядеть его получше.

Оказалось, что это, в общем, еще далеко не старый мужчина лет сорока, кряжистый, с курчавыми черными волосами. Черты лица объясняли, почему он получил свое прозвище.

– Вот твой клиент, – кивнул головой на безжизненное тело Жентяя Батон.

– Хоронить будем? – живо поинтересовался Киргиз, потирая руки.

– Слишком дорого тебе платить, – усмехнулся Батон. – В печку его – и всех делов! Киргиз, а у тебя выпить есть?

– А то как же, Боря! Там все, в холодильнике.

– И закусон? – строго спросил Батон, которого, как оказалось, от рождения звали Борисом.

– Обижаешь!

– Пошли, братва, помянем человека.

Он в компании Кургана и водилы отправился в бытовку, а Киргиз остался в зале кремации.

Он привычно зажег газ, рванувший в топке вверх голубыми с желтым отливом струями. Потом уложил неподвижное дело в гроб и, вздохнув, словно выполнил непосильную работу, полез в один из ящиков неподалеку. Вернулся он с плоскогубцами в руках. Положив их на дорожку, Киргиз перво-наперво обшарил карманы Жентяя. Достал деньги и жадно пересчитал. Затем снял с руки часы и торопливо сунул в карман. В кармане рубашки нашел Катино колечко и долго смотрел на блестевший в свете огня драгоценный камень. Протер его на всякий случай грязным рукавом и еще некоторое время пялился, молча шевеля губами. Затем, видимо, не особо впечатленный находкой, засунул колечко в карман и полез плоскогубцами в рот Жентяю.

– Ага! – радостно пискнул он, обнаружив золотую коронку.

Киргиз вовсю орудовал инструментом, когда его прервал сдавленный крик: Жентяй вдруг открыл глаза и завозился, пытаясь встать.

– Ты что, родимый, куда? – опешил Киргиз, привыкший иметь дело только с мертвыми, и сам заорал в голос: – Батон! Боренька!!

Бандиты выскочили из каморки и увидели трепыхавшегося Жентяя, едва живого от ужаса. Он уже полностью очнулся и осознал, что с ним собираются сделать.

– Курган, – сразу все понял старший, – дорабатывай!

Парень двинулся к жертве.

– Эй, парни, за что же вы так? Э-ге-ге, – рыдал Жентяй, вырываясь из сильных рук бандита. – Я же ни копейки не тронул! Пятьдесят штук ведь было в руках, все ведь мог забрать.

– Фуфел, помоги человеку! – распорядился Батон, совершенно игнорируя вопли несчастного. – Киргиз, чего стоишь? Дай людям крышку!

Киргиз подхватил крышку дешевенького соснового гроба и поспешил на помощь двум другим, удерживающим в гробу орущего и рвущегося из рук Жентяя.

– Я же с вами честно!! Э-ге-ге!

Крышка легла на место, и Киргиз сноровисто заколотил гвозди. Потом нажал пуск.

Приглушенные крики перешли в отчаянные рыдания. Все четверо смотрели, как гроб с заколоченным заживо человеком ползет в топку. Едва пламя объяло его, крематорий прорезал жуткий нечеловеческий крик, и сильный удар сбросил крышку – от ужасной боли обезумевший Жентяй рванулся изо всех сил. Киргиз бросился к печке и закрыл заслонку. Ужасное зрелище словно приворожило бандитов. Через стекло смотрового окошка было видно, как дергается в конвульсиях объятая пламенем фигура.

– Во как! Во как! – тупо повторял Курган, круглыми, совершенно бессмысленными зенками пялясь на невиданное зрелище.

Его приятель, водитель по кличке Фофан, торопливо и мелко крестился. Даже Батона передернуло от увиденного. Наконец все закончилось, и помощник Блондина шумно, словно спущенное колесо, выдохнул:

– Киргиз, падла, водяра еще есть?

– А то как же, Боренька? Нам без этого никак нельзя!

– Пошли, парни, а то меня сейчас выворотит.

Братки торопливо, в два захода, раздавили пузырь белой и поспешили покинуть крематорий. На пороге Батон задержался и протянул несколько купюр истопнику.

– Так это, прибавить бы надо, – затараторил, рассматривая долларовые купюры, словно видел такие впервые, Киргиз, – потому как живого жгли, а живого, оно, как бы так, не положено…

– На, – не стал с ним спорить Батон и прибавил еще пару соток.

Киргиз торопливо запихал деньги в карман, словно боялся, что помощник Блондина передумает и отберет деньги назад.

Едва машина покинула кладбищенский двор, проворный мужик закрыл противно заскрипевшие ворота и бегом побежал в свой закуток, так и не потрудившись закрыть за собой дверь в здание крематория.

В подсобке он еще раз пересчитал деньги и, бережно сложив, убрал в карман брюк, висевших на вешалке. Он еще раз с сомнением осмотрел кольцо. Ковырнул ногтем изумруд, дыхнул, потер об рукав и вновь сунул в карман…

Катя захлопнула за собой дверь в районное отделение и оказалась в компании двух верзил в камуфляже, куривших на выходе.

– Смотри, Вовка, одну уже выпустили! – весело сообщил один другому.

«Они меня за проститутку приняли!» – кровь вновь прилила к лицу, на этот раз – от негодования.

– А что, обслужила дежурного по-быстренькому. Кто там сегодня? Леня? – поддакнул ему второй.

Катерина собралась уйти, но неожиданно один из весельчаков преградил ей дорогу.

– Постой, красавица, может, ты и нас обслужишь? В зачет пойдет, обещаю. Это у нас только майор такой строгий, а мы хорошие, ха-ха!

– Пусти! – взмолилась юная скрипачка.

– Пусти-ка ты ее, Паша, – спокойным голосом попросил его товарищ. – Непохожа она на тех, что мы приволокли.

– Извини, девушка, – посторонился Паша. – Мы тут проституток арестовали, я думал, ты из них.