Рай беспощадный - Артем Каменистый

— И скажи, чтобы к нам Надьку с обедом послали, как вчера, а то пришлют дуру тупую — и не найдет нас.

— Бегом, сказано! Без тебя разберемся, кого, куда и во что посылать.

* * *

Макс по пути начал расспрашивать о специфике предстоящей работы:

— Жора, ты уже это делал? Как там?

— Да все так же, только хуже гораздо. Ныряешь на дно и осматриваешься внимательно. Как увидишь ракушку, то хватай ее и мне наверху показывай. Если съедобная, то в корзину, если нет — то все равно в корзину: собак тоже подкармливать надо.

— А чем работа хуже?

— А много чем. Ракушки — дело странное: в одном месте их прилично может быть, а в другом вообще пусто или одни несъедобные попадаются. Если повезет, можно набрать полную корзину, а то и больше, а если нет, то пустым вернешься, как Рыжий намекал… урод. А хуже не бывает, когда без ничего возвращаешься: ругают за это старшие и пайку могут урезать. Еще плохо, что на дне всякое может попасться. Допустим, увидишь что-то на раковину похожее, потянешься за ней, а там рыба-колючка спряталась. Как шарахнет — и будешь ты неделю потом пластом валяться, слезы пуская от боли. Осторожнее надо.

— Про осторожность и так понятно. А что он насчет мидий говорил?

— Ракушка такая, похожая на земных мидий, потому так же назвали. Они черные бывают, серые, редко — белые. Живут на камнях, прикрепляясь к ним. И самое главное — чаще всего если одну нашел, то рядом их еще много будет. Бывает так много, что вся скала облеплена. Вкусные они, ценятся очень. Удача большая найти такую полянку. Хотя бывает и покруче удача. Большой когда-то нашел завитушку такую огромную, что вдвоем ее тащили в поселок. Килограммов, наверное, тридцать в ней было.

— Завитушка?

— Ну мы не ботаники — как умеем, так и называем. Крученая раковина с широким входом — таких тут много бывает, но завитушка самая огромная. Бывает еще королевская мидия: двустворчатая, ползает по дну, тоже здоровая. Иногда килограммов на пять — десять попадается. Но завитушка гораздо круче по размеру.

— И где таких гигантов можно найти?

— Да где угодно. Только на мели их не встретить — глубину любят. Я думаю, на глубине метров тридцать их вообще полно. Только как там достанешь — даже ты не донырнешь туда.

— Маску или хотя бы очки, ласты, груз — достану.

— Гонишь!

— Мировой рекорд погружения без акваланга даже у женщин давно уже за сто метров перешагнул. Ама, японские ныряльщицы за жемчугом, работают на глубинах пятнадцать — тридцать метров. Десятки и сотни погружений в день делают, тоже без акваланга. Мне, конечно, далеко до их рекордов, но тридцать, может, и рискнул бы разик-другой — чем я хуже японок? Одно время увлекался глубиной — знаю, что и как там надо делать.

— Уверен, что на тридцать достанешь?

— Если честно, то нет. Но попробовал бы. С грузом это не так уж сложно, если не профан.

— Эх!.. Груз еще ладно, найти можно, а вот ласты-маски — это просто пипец! Ну где их взять?!

— Двадцать пять метров под водой я спокойно проплываю. И гораздо больше могу — пытался семьдесят пять сделать, но тренер на полусотне остановил и отругал. Но это не в глубину, а в длину. В глубину не пробовал — негде было. А здесь страшновато пробовать — с этими акулами и щуками.

— Акул мало здесь. Хотя нам и одной Анфисы хватает.

— Так это одна и та же акула или разновидность так называете?

— Одна и та же… сволочь. Взяла и поселилась в проливе возле буя. Там ведь часто народ падает, вот ей и понравилось. Она уже столько людей небось слопала — не сосчитать. Акула-людоед.

— Почему не убьете?

— Смеешься? В ней метров семь длины и пасть что двери у шкафа. Чем ты ее? Ножичком перочинным?

— Так копья есть.

— Деревянные и костяные. С плота ее несколько раз ими били, да только без толку — шкура у нее как резиновая. Наконечники ядом осьминожьим смазали, но не помогло — не смогли пробить. Даже поцарапать не получилось. А когда она чуть плот не разнесла, перестали пробовать. Иглобрюха[2]ядовитого ей бросали, а она его жрать не стала. Приманки отравленные тоже не тронула. Так и живет Анфиска рядом с нами.

— Идиотизм… с какой-то рыбой не можете справиться…

— Вот сам и попробуй, если такой умный! Слыхал, как в Красном море туристов акулы жрали? И никак их отвадить не получалось. И это при том, что там у народа все было — оружие разное, снаряжение водолазное, катера и корабли. А у нас что? Ничего нет! И вообще, от нее даже польза бывает: мелких акул от острова отвадила. Никого рядом с собой не терпит. Редко чужая появляется и надолго не задерживается — Анфиса не любит конкурентов. Да ты не бойся: от расселины она редко уходит и быстро назад возвращается. У нее любимое место возле буя, а мы сейчас в другой стороне.

— Видел я вашу Анфису позавчера, когда расселину переплывал.

— Да?! Тебе крупно повезло, что не напала!

— Да я успел раньше нее до рифа добраться. Чуть-чуть опередил — плаваю быстро.

— А… Ну все равно повезло. Когда светляк человека сюда кидает, у нее самое раздолье. Я однажды слышал, как орал тип, который сюда попал. Сразу к ней в пасть. Бедолага…

— Погиб?

— Ага. Но не сразу. У нее привычка гадкая: отхватит кусок и бросает человека. Потом возвращается. Вот он и успел покричать. А толку? Плот побоялись посылать — все равно его уже не спасти, тем более что Анфиса, после того как нападет на кого-нибудь, злая становится. А плот у нас хлипкий — страшно, что разнесет.

* * *

До залива за разговорами добрались быстро. Жора, с высоты рифа осмотрев окрестности, заявил, что на спокойной воде делать нечего: в тех местах, где дровяка много, полезной живности, наоборот, мало. Тень от водорослей, наверное, не нравится. Зато по другую сторону гряды, там, где волны накатываются на камни, места более перспективные. Глубины не слишком большие, дно неоднородное: коралловая поросль, камни и ровные песчаные проплешины — то, что нужно.

Макс в вопросах ловли моллюсков был дилетантом, и ему ничего не оставалось, как согласиться с мнением опытного приятеля.

Первые погружения заставили в очередной раз пожалеть об отсутствии маски или очков. С ними в такой чистейшей воде обзор был бы великолепным, но…

Осторожно проплывая над дном, Макс жадно всматривался в каждый камешек, но тщетно: лишь пару пустых половинок двустворок достал. Еще и адреналин вырабатывался периодически — в смутном мареве, расстилавшемся за пределами области видимости, из-за отблесков от волн то и дело мерещилось угрожающее движение. Это не добавляло позитива.