Приключения Тарзана в джунглях - Эдгар Берроуз

* * *

Чуткие ноздри Бары-оленя уловили в дуновении встречного ветра запах Тарзана. Оттопырились огромные уши, судорожно напряглись мускулы; и, подавшись назад, добыча Тарзана исчезла в джунглях. Сердито тряся головой, человек-обезьяна пошел обратно к дереву, на котором сидел Гоубюбалу. Мягко ступая, шел он по лесу. Но еще по дороге он услышал странные звуки – смех женщины и плач женщины: казалось, будто смеется и плачет один и тот же человек. Затем раздалось судорожное рыдание ребенка. Тарзан прибавил шагу. Когда Тарзан спешил, то лишь птицы и ветер могли поспеть за ним.

Но вскоре Тарзан услыхал иной звук – словно кто-то глубоко зевнул. Момайя не слышала этого, не слышал и Тяйбо, но уши Тарзана были чутки, как уши Бары-оленя. Он узнал знакомый голос и быстро взял в руки висевшее за плечами тяжелое копье с такой легкостью, как мы с вами вынимаем во время прогулки носовой платок из кармана.

Нума-лев никогда не кидался безрассудно вперед. Так и сейчас: он подождал, и когда убедился, что добыча в его власти, он выскочил из своей засады и остановился напротив людей, глядя на них сверкающими почерневшими глазами.

Момайя вскрикнула, прижав к себе Тяйбо. Можно ли было ожидать такой беды? Найти своего ребенка и тотчас же его потерять! Она замахнулась своим копьем. Нума заревел и медленно подошел ближе. Момайя бросила в него копье. Оно скользнуло по красно-бурой шерсти, слегка задев плечо. Лев рассвирепел и бросился вперед.

Момайя хотела закрыть глаза, но не могла заставить себя сделать это. Она чувствовала, как приближается к ней страшная смерть.

Но случилось то, чего она никак не ожидала: словно прилетев откуда-то с небесных высот, между нею и львом выросла гигантская человеческая фигура. Не был ли это страшный белый бог джунглей, похитивший ее ребенка?

При ярком свете тропического солнца Момайя видела, как судорожно напряглись мускулы гиганта, державшего тяжелое копье. И внезапно, описав в воздухе кривую линию, копье вонзилось во льва.

Разъяренный Нума бросился на человека-обезьяну, но тот отскочил в сторону. Дважды сверкнула в воздухе сталь ножа. Дважды вонзилась она в спину Нумы, который уже ослабел от удара копья, попавшего ему почти в самое сердце. Второй удар ножа раздробил спинной хребет зверя. И, взмахнув в последний раз передними лапами в воздухе, Нума грохнулся наземь, парализованный и умирающий.

* * *

Буковаи пожелал лично удостовериться в том, что чернокожая женщина выполнит свое обещание. Он пошел вслед за Момайей, чтобы убедить ее дать ему в задаток свои медные и железные украшения. Буковаи, как и наши европейские ходатаи по делам, знал себе цену и поэтому предпочел получить авансом большую часть вознаграждения.

Колдун натолкнулся как раз на борьбу Тарзана со львом. Он пришел в большое изумление и решил, что смелый воин несомненно и есть тот страшный белый демон, про которого он не раз слышал еще до прихода Момайи.

Момайя, взглянув на мертвого льва, окинула Тарзана испуганным взором. Перед нею стоял похититель Тяйбо. Конечно, он сейчас снова отнимет у нее мальчика. Момайя обхватила Тяйбо обеими руками. Она предпочтет умереть, чем расстаться со своим сыном.

Безмолвно глядел Тарзан на них. Он видел, как мальчик плакал и прижимался к матери. Снова почувствовал Тарзан горечь одиночества. Никто не прижимался так к Тарзану, а он страстно жаждал любви.

Тяйбо оглянулся: такая тишина наступила вдруг в джунглях – и увидел Тарзана.

– Тарзан, – сказал он ему на языке исполинских обезьян, – не отнимай меня от моей матери Момайи. Не уводи меня с собой к племени волосатых людей, живущих на деревьях. Я боюсь Тога и Гунто и других. О, Тарзан, бог джунглей! Оставь меня у моей матери Момайи, и до конца нашей жизни мы будем благословлять тебя и выставлять пищу перед оградой села Мбонги, чтобы ты был всегда сыт.

Тарзан вздохнул.

– Иди, – сказал он, – обратно в село Мбонги, а Тарзан проводит и защитит тебя.

Тяйбо передал эти слова своей матери, и они оба, сопровождаемые Тарзаном, двинулись в обратный путь. Момайя была в сильном волнении, так как ей никогда не приходилось раньше идти рядом с богом. И никогда еще она не была так счастлива. Она шла, прижимая к себе Тяйбо, и гладила его впалые щеки. Тарзан видел это и снова вздохнул.

– Тика имеет своего балу, – рассуждал он. – Сабор тоже имеет детенышей, также как и самка Гомангани, как и Бара, и Ману, и даже Намба-крыса, но у Тарзана нет ни самки, ни балу. Тарзан – человек, а люди одиноки. Буковаи смотрел им вслед и своими гниющими губами бормотал проклятия. Его гонорар пропал! Но он тут же дал великую клятву, что все-таки получит трех жирных коз, новую циновку и кусок медной проволоки.

Лорд Грейсток охотился в Чемистон-Хединге на фазанов. Соответственно этому случаю, он был одет в безукоризненный охотничий костюм, сшитый фешенебельным портным по последней мода. Лорд Грейсток был одним из самых известных в Англии охотников. Хотя он и не получал призов на спортивных состязаниях, но зато его пробелы в этом искусстве покрывались образцовым по корректности внешним видом.

В его распоряжении имелись два ружья и проворный слуга, который быстро заряжал их; к концу дня он, конечно, вернется домой со множеством убитых птиц, которых ему хватило бы на долгое время, если бы он был даже очень голоден. Но он не был голоден, так как только что плотно позавтракал.

Загонщикам – их было двадцать три человека, и все они были в белых куртках – наконец, удалось заманить птиц в куст дикого терна. Теперь им оставалось обойти куст с противоположной стороны, спугнуть добычу и погнать ее под выстрелы. Лорд Грейсток был в сильном возбуждении, конечно, настолько, насколько ему позволяло его достоинство. Он должен был сознаться, что этот спорт занимателен. Кровь быстрее обращалась в его жилах, когда загонщики подкрадывались к птицам. Какое-то необъяснимое чувство овладевало им в эти минуты. Казалось, в нем заговорила горячая кровь отдаленного предка – волосатого, полуголого первобытного человека, жившего плодами своей охоты.

И в это же самое время, на экваторе, в девственной чаще джунглей, охотился другой лорд Грейсток – настоящий лорд Грейсток. Он тоже был одет по моде – по моде наших прародителей до грехопадения. Был жаркий день, и он не надел шкуры леопарда.

Настоящий лорд Грейсток не имел ни двух ружей, ни даже одного; не было у него и проворного слуги, но зато он обладал кое-чем более существенным и важным, чем ружья, слуги и даже двадцать три загонщика в белых куртках – он имел аппетит, меткий глаз и крепкие, как сталь, мускулы.

За обедом лорд Грейсток, живший в Англии, ел вкусно приготовленное мясо животных, не им убитых и даже не им приготовленных, и пил дорогие вина. Кончив есть, он вытер губы белоснежной салфеткой и встал из-за стола. Этот лорд Грейсток и не подозревал, что он только самозванец, и что законный обладатель его титула одновременно с ним кончает свой обед в далекой Африке, в глубине джунглей. Настоящий лорд Грейсток не вытирал салфеткой своих губ, он вытер губы окровавленными руками, а руки обтер о бедра и медленно пошел к водопою. Подойдя к реке, он опустился на четвереньки, как его соплеменники-обезьяны, и стал жадно пить воду.