Закрайсветовские хроники - Евгений ЧеширКо

– Чем закончилось? Контузило меня тогда страшно и осколками нашпиговало. Врачи с того света вытащили. Так для меня война и закончилась.

– Ого, – удивилась Смерть. – Не знала, что вы-то, оказывается, герой.

– Да ладно тебе, – махнул рукой старик. – Любой бы так поступил… Ладно, пойду я домой. И ты иди.

Старик медленно поднялся со скамейки и направился к подъезду. Дверь открылась прямо перед ним и оттуда выскочила девочка.

– Ой, извините, – поняв, что чуть не ударила деда дверью, прошептала она.

– Да ничего страшного… – ответил старик и шагнул в проем, аккуратно переступив порог.

– А давайте я вам помогу? – затараторила девочка. – Мне мама сказала, что вам нужно помогать, потому что…

– Я сам, ничего страшного, – попытался перебить ее старик, но было уже поздно.

– … потому что вы на войне ослепли и ничего не видите.

Смерть, уже сделавшая несколько шагов от скамейки, в ту же секунду замерла и остановилась. Медленно обернувшись, она уставилась на старика, который, в свою очередь, застыл у двери. Прищурив глаза, она молча смотрела на человека, который полгода водил ее за нос.

– Григорий Иванович, – тихо произнесла она.

– Да? – старик медленно обернулся.

Смерть недолго помолчала.

– А что с санитаркой стало? Живая?

– Валечка? Дома она. Болеет сильно. Поэтому никак нельзя мне помирать. Не выдержит она этого, не справится сама.

– Поженились, что ли?

– Ну да. После войны расписались. Так и живем с тех пор.

Смерть замолчала и, склонив голову набок, рассматривала старика, размышляя о чем-то своем. Старик же стоял у двери и, опершись на трость, молча ждал ее решения.

– Я тут подумала… Скучная это игра – гляделки. Давайте еще пару лет поиграем, и если никто не проиграет, то потом в другую начнем? В города, к примеру.

– Пару лет? – произнес старик. – Ну что ж, и на том спасибо… Ты на меня обиды не держи. Не за себя мне страшно, а за нее.

– Чего? – притворно громко выкрикнула Смерть. – Я что-то в последнее время плохо слышу. Ладно, пойду я. До завтра, Григорий Иванович.

Смерть повернулась и, взмахнув своими темными одеяниями, быстрым шагом направилась прочь.

– Мам, можно я пойду погуляю? – мальчик подошел к женщине и посмотрел на нее снизу вверх.

– Ты опять за свое? – улыбнулась она и слегка взлохматила ладонью его волосы. – Что ты там нашел? Что такого там, за порогом, что ты постоянно туда рвешься?

– Там красиво, мама! – глаза мальчика заблестели. – Там очень интересно.

– Почему же тебе не нравится быть дома? Неужели тебе здесь плохо?

– Здесь скучно, мам, – поджал губы мальчик, но, увидев, как мать нахмурилась, тут же исправился. – Просто ты целый день занята, а вечером я вернусь. Как обычно.

– Ты же знаешь, что мне не нравится, когда тебя долго нет дома, – женщина сложила руки на груди.

– Ну, мам!

– Это все, что ты мне можешь сказать?

Мальчик, ничего не ответив, подошел к окну и уставился в него, всем своим видом изображая вселенскую обиду. Несколько минут прошли в тишине, а затем, разглядев что-то за окном, он обернулся и с упреком посмотрел на мать.

– Соседскую девочку ее родители отпускают гулять, а ты меня нет. Почему? Ей можно, а мне нельзя, что ли? – он артистично подбоченился. – Почему такая несправедливость?

Мать, еле сдерживая улыбку, с умилением посмотрела на своего сына.

– Недолго, – негромко произнесла она.

– Можно? – мальчик даже слегка заплясал на месте от нетерпения.

– Я сказала – недолго. И веди себя там хорошо.

Сын, кажется, даже не расслышав последнею фразу, со всех ног бросился к двери.

– Ты слышал меня?

– Да, – выкрикнул мальчик, перепрыгивая через одну ступеньки крыльца.

Наконец-то! Вот он – этот удивительный и прекрасный мир, в котором можно делать все что заблагорассудится и не думать о том, что об этом скажет мать. Мир, в котором он предоставлен сам себе…

Старик лежал на кровати и смотрел на свою жену, которая держала его за руку и иногда, украдкой, смахивала слезу с морщинистого лица.

– Да не плачь ты! – вздохнув, с трудом прошептал он и попытался улыбнуться. – Беда прям какая…

– А как же? Не беда, что ли? – всхлипнув, покачала головой старушка. – Что я здесь делать буду без тебя?

– Как что? Дальше жить, – ответил старик и поморщился от боли.

Болезнь прогрессировала и тащила его за собой, с каждой минутой высасывая из него остатки жизни.

– Дальше жить? – закивала старушка. – А зачем? Ты же меня здесь одну оставляешь. Разве можно так?

– Ну, ладно тебе, – старик погладил руку жены. – Не начинай…

– Да что начинать? Бросаешь меня здесь одну, – тяжело вздохнув, она снова смахнула со щеки слезинку, – хотя мне тоже осталось недолго.

«Недолго», – послышался в голове старика до боли знакомый голос.

– Недолго, – повторил он вслух и наморщился, пытаясь понять, почему это слово так его удивило и где он уже слышал его.

– Что ты сказал? – старушка посмотрела на него заплаканными глазами.

– Недолго, – снова повторил старик и улыбнулся. – Уже вечер. Кажется, мне пора домой.

Старушка посмотрела в окно. На улице вовсю светило летнее солнце.

– Какой же вечер? День на дворе… – с тревогой в голосе произнесла она и перевела взгляд на застывшее в легкой улыбке лицо мужа.

– Мам, я дома! – выкрикнул мальчик, закрывая за собой входную дверь.

– Нагулялся? – отвлекшись от своих дел, повернулась к сыну мать.

– Ага, – улыбнулся сын. – Там так интересно было! Я познакомился с новыми друзьями, мы играли в разные игры…

– Хорошо, хорошо, – засмеялась мать. – Потом расскажешь. А сейчас иди спать. Уже темнеет.

– Ладно, мам.

Сын подбежал к матери и, поцеловав ее в щеку, направился в свою спальню. Проходя мимо открытого окна, он выглянул и увидел, как соседская девочка, хлопнув калиткой, тоже возвращается домой.

– Завтра выйдешь? – крикнул он ей, высунувшись по пояс из окна.

– Да, а ты? – ответила девочка, остановившись на пороге.

– И я тоже, если мама отпустит.