Паутина прошлого - Виктория Щабельник

— Ты не доверяешь Мише? — если так, то для меня это новость. Кто угодно, только не Пашка, самый верный его друг.

— Я никому не доверяю. Просто, говорю что-то не то. Это не касается тебя. Но эти открытки, похищение… Тебе не кажется, что все это напоминает какую-то игру?

— Кажется, — вздохнула я, — вот только мы не знаем ее конечной цели. Нас хотят просто припугнуть, свести с ума, или убить?

— Ты так это говоришь, будто не раз уже думала…

— Не раз, и не два. Мы в ловушке — в милицию обратиться не можем, иначе всплывет кое-что, что нам бы хотелось скрыть. Бежать — это не выход. Мы не знаем нашего преследователя, поэтому в любой момент можем столкнуться с ним, и даже не узнать!

— Думаешь, он рядом? — почти шепотом спросил мой друг.

— Ближе, чем мы надеемся.

— Возможно, он хочет денег? Он же не знает, что мы…

Нас прервал Мишка, буквально ворвавшийся в палату. Увидев, что мы в порядке, и опасность нам не грозит, он облегченно выдохнул, и присел напротив. Через минуту к нему присоединился Никита.

— Твой звонок нас встревожил, — заняв место у окна, он заметно нервничал, видимо все еще вспоминая тот выстрел.

— У меня было плохое предчувствие, — солгала я, толком еще не понимая, что заставило меня скрыть от ребят недавний звонок.

Когда именно я перестала им доверять? И доверяла ли хоть когда-нибудь? Детство осталось далеко позади, и сейчас передо мной были трое взрослых, сложившихся личностей с собственными представлениями о морали и справедливости. К тому же, кто-то из них был виновен в смерти Алешки, я была в этом уверена.

— Когда вы сюда так бесцеремонно ворвались, — решилась я затронуть волнующую меня тему, мы говорили о том, что могло привлечь к нам внимание этого человека. И Пашка высказал одну любопытную идею.

— И что же это? — поинтересовался Мишка.

— Деньги, — твердо ответил Паша, — он уверен, что мы ухватили нехилый куш, а значит, пришло время делиться.

— Вот только человек не в теме, что у нас ничего нет, — Никита не смог справиться с волнением и пересел на пустующую соседнюю койку, — и никогда не было. Даже если каждый из нас скинется, мы столько не соберем.

— Но он ничего не говорил о деньгах, — неуверенно возразила я.

— Не факт, что не собирался этого делать. Видимо, он решил довести нас до такого состояния, когда мы сами готовы будем отвалить ему любую сумму.

Что же, ребятам было проще свести все к деньгам. И в любом другом случае я была бы с ними согласна. Вот только в данный момент меня терзало сомнение. Этот тип не был похож на вымогателя. И хотя наше с ним общение сводилось к нескольким фразам, я бы смогла догадаться, если бы причиной были только деньги.

Что у нас на него есть? Открытка, одиночный выстрел и похищение. Разве так хотят заполучить выкуп? Скорее, запугивают, играют, мстят…

— Если он что-то знает, значит вполне может предположить, что мы способны с ним расплатиться, — вклинился в разговор Никита, — нужно лишь выяснить, сколько он хочет, чтобы навсегда оставить нас в покое. Хотя, нам может повести, и он просто отстанет. Сколько он уже не давал о себе знать? Три дня?

— Слишком мало, чтобы надеяться на чудо, — отрезал Мишка, и мне вмиг стало не интересно дальше слушать. Деньги… всегда всего лишь деньги. Разве не они во всем виноваты? Когда-то нам хотелось разбогатеть и навсегда уехать отсюда, теперь мы снова здесь, пытаемся исправить ошибки прошлого. Вот только не все ошибки можно исправить.

Я тихо покинула палату, и, кивнув охраннику, направилась в дамскую комнату. Мне просто необходимо было уйти из палаты, чтобы не слушать того, о чем говорили мои друзья. Когда-то я думала, что выдержу. Что смогу смотреть на это отстраненно, словно все происходит не со мной. Но я переоценила собственные силы. Я не смогу! Господи! Я не могу так больше! Этот звонок выбил меня из колеи, я потеряла уверенность, что двигаюсь в правильном направлении. Деньги, Алешкино исчезновение, мои друзья, которых я давно подозревала в самом страшном преступлении… И мое участие во всем этом.

Память снова услужливо вернула меня к тому сну, что я видела, находясь в больнице — ночной лес, мое бегство от чего-то страшного, и падение в бездну. Что может быть более символично? Но я знала — это был не просто сон, а нечто больше. Гораздо больше. Если бы я могла все вспомнить… Кто это был? Кто желал мне зла? Казалось, что найдя ответ на этот вопрос, я, наконец, пойму — что случилось с Алешкой.

Наклонившись над раковиной, я плеснула холодной водой на свое разгоряченное лицо. Это немного привело меня в чувство. Мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда, там, где прошлое не оказывало на меня свое влияние. Место, с которым я не была никак связана.

Я зашла в палату и сообщила ребятам, что мне нужно уехать. По-моему Мишка хотел возразить, но, взглянув на мое лицо, вдруг осекся, и просто позвонил водителю.

Когда я толкнула незапертую калитку, в голове была одна мысль — я совершаю очередную глупость, но было уже поздно. Дима, увидев меня, улыбнулся, и поспешил навстречу.

— Ты, кажется, меня приглашал. Вот, я, наконец, решилась.

— Я рад, — просто ответил он, заводя меня в дом.

Домик был небольшим — две комнаты, кухня. Везде царил порядок. Вот уж не думала, что Дима такой аккуратист. Поймав мой удивленный взгляд, он охотно пояснил:

— Баба Варя приходит убирать здесь по средам и пятницам. Иначе, не знаю, как бы я справлялся. Проходи, садись. Хочешь выпить сока?

— У тебя есть что-нибудь покрепче?

Несколько минут Дима внимательно смотрел на меня, потом, не задавая никаких вопросов, плеснул мне водки в граненый стакан и сел напротив. Сделав большой глоток, я задохнулась, но все же, переборов себя допила до дна. Через пару минут поняла, что «лекарство» начинает действовать. Легче не стало, стало все равно.

— Когда-то я сделала что-то ужасное, — монотонным, невыразительным голосом начала я. Обрывки памяти снова ворвались в сознание. Белая палата, врачи, бегающие вокруг меня, боль во всем теле и что-то горячее, стекающее по виску, оставляющее красное пятно с противным металлическим запахом на больничной подушке.

Мне показалось, что Дима напрягся, и словно подался весь ко мне:

— Я чувствую это! Живу с осознанием этого уже пятнадцать лет. Но самое худшее — я не помню. Я совершенно ничего не помню!

На землю опустилась ночь. Из-за темных туч звезд почти не было видно, где-то вдалеке раздавались раскаты грома. Я дремала, свернувшись на диване под тихий треск горящих в камине дров. Дима был рядом, я его не видела, но отчетливо ощущала присутствие и взгляд, которым он изучал меня все это время. После моего вынужденного и неожиданного откровения он заставил меня остаться, буквально силой уложив спать и долго сидел рядом, пока не решил, что я уснула. По-моему, он подумал, что я пьяна. Может быть, он не так уж и не прав? Хотя до сих пор меня не тянуло на откровенность после одного стакана водки. Меня вообще никогда не тянуло на откровенность. И только ради него я сделала исключение. С чего бы?