Фрактальные узоры - Пол Ди Филиппо

Резко отдергиваю руку. Пес глухо рычит, и щупальце мгновенно меняет цвет, так же как, впрочем, и мое. Теперь они явно не так жаждут встречи, как прежде.

Мне, конечно, далеко до Эйнштейна, но кое-что я все-таки соображаю. Нужно быть тупее сенатора из Джорджии, чтобы не догадаться, для чего служат эти отростки. Они представляют собой чувства, духовные связи, ауру, если хотите, — память обо всех контактах с окружающим миром, которые случаются в нашей жизни. Связующие нити любви и ненависти, как поется в какой-то дурацкой песенке.

Пес, свернувшись клубком, деловито выкусывает блох. Чтобы проверить свои выводы, я снова протягиваю ему руку. Опасливо обнюхав, он снова ее лижет. На этот раз я не мешаю щупальцам встретиться и слиться воедино.

Какой милый песик! Лезет ко мне на колени, уже обслюнявил лицо… Он тоже любит меня! Бедный, несладко ему, наверное, приходится на улице. Мне почти стыдно за то, что я собираюсь сделать.

Хватаюсь за живой кабель, соединяющий нас, и тяну его из собачьей головы — не экспериментировать же на своей! Легкое сопротивление, еле слышный щелчок — и связь рвется.

Собака взвизгивает, потом равнодушно отворачивается, слезает с колен и засыпает, снова свернувшись в клубок.

Розовое змеистое щупальце, закрепленное теперь только одним концом, извивается в моей руке, стремясь воссоединиться с собакой, но я держу его крепко, и вскоре оно затихает, увядая и сокращаясь, словно мужской член, выставленный под ледяной дождь. Через несколько мгновений я уже чувствую, как на моем черепе зарастает даже место, где был корень. Едва родившееся и с самого начала тонкое, как карандаш, щупальце не слишком-то и стремилось выжить.

Вооруженный новым знанием, я начинаю вглядываться в окружающих уже более пристально.

Новые отростки появляются у них постоянно — каждые несколько секунд. Ленноновские очки позволяют мне каким-то непонятным образом фокусировать свое чудесное зрение, и тогда можно увидеть, что заросли на головах непрерывно колышутся, будто полипы и водоросли в подводном коралловом лесу. Впрочем, подавляющее большинство новорожденных щупалец живут совсем недолго, исчезая так же быстро, как и выросли…

Вот женщина остановилась перед витриной магазина. От нее к одетому манекену мгновенно протягивается тонкая, как леска рыбака, нить. Проникает беспрепятственно сквозь толстое стекло, едва касается цели и возвращается. Смотав «удочку», женщина отворачивается и идет дальше.

Ну конечно, ведь и к неодушевленным предметам можно испытывать привязанность.

Вот представительный мужчина паркует свой «ягуар» в счастливо обнаруженном пустом промежутке, выходит и захлопывает дверцу. Его голову связывает с машиной канат толщиной с руку, что нисколько не мешает ему мельком «ощупать» проезжающий «мерседес». Ах, это непостоянство сердца… Или головы, выбирайте что вам больше нравится.

Мальчишка-рассыльный забрасывает «удочку», целясь в шикарную цыпочку, разодетую в меха, но взаимности, ясное дело, не находит.

Старушка на инвалидных ходунках бросает щупальце в сторону солидного мужчины докторского вида.

Девушка, которую я встречал в компании — она изучает архитектуру в Нью-Йоркском университете, — выстреливает длинную тонкую нить, как у Человека-паука, цепляясь за изысканный резной карниз высокого здания.

Парень с девчонкой целуются на углу. Связь у них мощная и прочная. Когда же они расходятся, вся средняя часть единого щупальца исчезает, оставляя видимыми лишь короткие полуметровые отрезки, соединенные где-то в иных измерениях.

Ну что ж, все понятно, видел я достаточно. Продолжим исследования дома.

Стоя перед зеркалом, я стал один за другим вытаскивать из головы отростки.

Сначала вот этот, серый, узловатый, по виду самый старый. Щелк… и я больше не испытываю никаких сыновних чувств. Мать, отец… да кому они вообще нужны! На том месте, где крепился конец, осталось лишь гладкое белое пятно. Странное ощущение. Нет уж, лучше вставить обратно. Так, а это что за тоненькая змейка в трехцветную полоску? Ну-ка… Щелк! Ха, неужели патриотизм? Откуда он у меня? Интересно, в какую сторону идет другой конец — к Белому дому, мемориалу Линкольна? Наверное, у каждого в свою…

А вот тоненькая, зеленоватая, скользкая как угорь. Попробуем… Черт возьми, никогда бы не подумал, что можно втюриться в ведущую телешоу! Ничего себе! Эту уж точно убить. Держать, пока не рассыплется в пыль! Надо получше следить за своими чувствами…

Битый час, словно оператор допотопной телефонной станции, возился я с «проводами», запоминая, к какому абоненту относится каждый из них. Непростое дело, скажу я вам. Один раз, неосторожно выдернув сразу несколько, едва не бухнулся в обморок: ощущение было такое, будто болтаюсь где-то в космосе, позабыв, где верх, где низ. Постепенно до меня дошло, как отличать односторонние соединения, ведущие к предметам, или «безответные» (Шерри Готлиб, моя первая школьная любовь) — у них совсем другая пульсация. Будучи более-менее довольным своей персоной, я возвратил все щупальца на место, отказавшись лишь от печенья «Твинкиз» и сигарет.

Внезапно, подобно восходу солнца на Меркурии, мое сознание озарила гениальная мысль: с этими очками легко можно сделаться миллионером! Открыть, к примеру, центр излечения от вредных зависимостей. Делаю несколько пассов руками, разрывая нужные контакты — если, конечно, они выглядят у всех одинаково, что вполне можно предположить, — и дело в шляпе, перед вами очередной еще не обанкротившийся Дональд Трамп, только с хорошим вкусом. Однако… что там пробормотал монах на прощание? Пользоваться с умом? Вот-вот. А он, между прочим, на прямом проводе с самим Буддой!

М-да, очки Леннона. И это нестираемое пятнышко крови… Интересно, а как он сам их использовал? Только подумал, а на левом плече у меня уже пристроился крошечный воображаемый черт. Опираясь на вилы и попыхивая сигарой, он ухмыляется, вдувая дым мне в ухо, и начинает нашептывать:

— Да разбогател он, разбогател! Усек, дурья башка?

На правом плече — ангел. Крылья растут у него прямо из черной кожаной куртки, а в руках вместо арфы электрогитара.

— Это далеко не все, Зильджиан! Он дарил людям счастье, способствовал прогрессу, обогащал культуру…

— И цыпочек без счета завалил, — хихикая, перебивает черт.

— Он учил людей философии жизни, повышал их уровень, — продолжает ангел.

— Ну да, в постели с цыпочкой ничто так не поднимает уровень, как хорошая доза… философии.

Ангел перелетает через мою голову и бросается на черта.

— Ах ты… Циничный обыватель, вот ты кто!

— Эй, отвали! Чего пристал?

Черт отмахивается вилами, продолжая затягиваться огненной сигарой. Ангел перехватывает гитару как дубинку и широко размахивается, целя в ухмыляющуюся морду противника. Сцепившись в драке, они сваливаются с плеча, продолжая свой извечный призовой бой за человеческие души, однако прозвучавшие аргументы помогли мне принять решение. О собственном кармане я, само собой, не забуду, но и человечество постараюсь осчастливить, хотя конкретные планы насчет второго пункта пока остаются довольно туманными.