Дух демона - Роберт Энтони Сальваторе

— Я обдумал свое решение, — сказал он. — Обстоятельства требуют, чтобы я отправился туда как величайшая сила добра, посланная на битву с величайшей силой зла.

— Но не в вашей телесной оболочке, — возразил магистр Джоджонах, который тоже немало размышлял над этим вопросом. — Могу ли я предложить брата Фрэнсиса в качестве достойного проводника ваших указаний, способствующих успеху путешествия?

Маркворт смерил Джоджонаха долгим тяжелым взглядом. Это совершенно разумное предложение магистра застигло его врасплох. С помощью телепатического общения, усиленного камнем, обычное расстояние мало что значило. Отец-настоятель Маркворт имел возможность совершить это путешествие и лично следить за его успехом, не покидая уютных покоев монастыря, а лишь перемещая свой дух.

— Ведь вы бы сочли за честь служить таким проводником, не правда ли, брат Фрэнсис? — спросил Джоджонах.

Глаза брата Фрэнсиса метали молнии в хитроумного магистра. Разумеется, такое положение не являлось никакой «честью», и они с Джоджонахом оба прекрасно это понимали. В действительности одержание было ужасным бременем, о котором вряд ли кто-либо мог мечтать. И что еще хуже, Фрэнсис понимал: роль проводника, а по сути — «сосуда», вместилища для Маркворта, значительно уменьшала его собственную значимость в этом путешествии. Разве теперь, когда он не будет являться полноправным хозяином своего тела, на него возложат руководство той или иной стороной экспедиции? Когда его дух будет изгоняться неведомо куда всякий раз, когда Маркворту понадобится его тело?

Брат Фрэнсис перевел взгляд с магистра Джоджонаха на отца-настоятеля, а потом — на каждого из остальных семи магистров. Все они выжидающе смотрели на него. Может ли он теперь отказаться от такого предложения? Злобный взгляд Фрэнсиса снова остановился на Джоджонахе. Он не переставал глядеть на грузного магистра даже тогда, когда произносил сквозь зубы:

— Несомненно, ведь это величайшая честь, о которой только может мечтать любой из братьев.

— Вот и отлично, — торжествующе произнес Джоджонах, хлопнув в ладоши. Этим ударом он обозначил то, что сумел не допустить, чтобы Маркворт возглавил караван, и одновременно сумел поставить на место чересчур амбициозного брата Фрэнсиса. Джоджонах вовсе не желал уберечь Маркворта от опасностей пути. Отнюдь нет. Просто он боялся непредсказуемых выходок настоятеля в том случае, если путешествие окажется успешным. Судя по дошедшим сведениям, Эвелин Десбрис был причастен к событиям на севере. Джоджонах опасался, что Маркворт утаит все, что удастся обнаружить, заменив правду нелепыми россказнями, продиктованными ненавистью настоятеля к Эвелину. Если бы караван достиг Барбакана под непосредственным руководством отца-настоятеля, все, что удалось бы узнать, было бы представлено так, как это требовалось отцу-настоятелю.

— Правда, я боюсь, что весь мой труд пойдет насмарку, — вдруг добавил брат Фрэнсис в тот самый момент, когда отец Маркворт собрался говорить.

Глаза всех собравшихся устремились на молодого монаха.

— Я планировал это путешествие, — начал Фрэнсис («Врешь», — подумал Джоджонах. И не только он.) — Мне знаком маршрут, по которому мы должны проследовать, и количество провианта, которое должно оставаться у нас для каждой стоянки. К тому же я сведущ и, как все говорят, достаточно опытен в использовании камней. Все это — немаловажные качества, если мы собираемся уложиться в три недели — срок, указанный в путеводителях.

— Двенадцать дней, — сказал отец Маркворт. Взоры всех собравшихся мгновенно остановились на Маркворте. Брат Фрэнсис невольно вскрикнул. — Нашим сроком будет двенадцать дней, — пояснил отец-настоятель.

— Но… — попытался было возразить брат Фрэнсис. Однако грозный взгляд и тон настоятеля не допускали никаких возражений, поэтому молодой монах благоразумно умолк.

— Магистр Джоджонах прав, и его предложение принимается как более целесообразное, — продолжал Маркворт. — Таким образом, сам я не поеду, но, благодаря усердным глазам брата Фрэнсиса, буду постоянно наблюдать за ходом путешествия.

Это заявление понравилось Джоджонаху, ибо он боялся, что упрямый Маркворт станет препираться дольше. Не удивило магистра и то, что на роль проводника была принята кандидатура Фрэнсиса. Амбициозный молодой монах был одним из немногих в Санта-Мир-Абель, кто пользовался доверием престарелого настоятеля, чья подозрительность непрерывно возрастала с момента бегства Эвелина Десбриса и исчезновения камней.

— Поскольку сам я не еду и, значит, не смогу постоянно руководить экспедицией, вместо меня должен будет отправиться один из магистров, — продолжал Маркворт.

Он обвел глазами комнату, ненадолго задержавшись на горячем и неутомимом Де'Уннеро, а затем остановил взгляд на Джоджонахе.

Грузный магистр бросил на него ответный взгляд, полный неподдельного удивления. Нет, молил Джоджонах, Маркворт конечно же выберет не его. Ведь он был одним из старейших магистров в Санта-Мир-Абель и по состоянию здоровья менее всего годился для долгого и тяжелого путешествия.

Но Маркворт все так же пристально глядел на него.

— В сложившейся ситуации выбор неизбежно падает на магистра Джоджонаха, старейшего магистра Санта-Мир-Абель, — громко произнес настоятель. — Первым его помощником будет кто-то из безупречных, вторым — брат Фрэнсис. На остальных двадцати двух братьев ляжет забота о повозках, лошадях и прочих необходимых вещах.

Джоджонах, насупившись, следил за настоятелем, пока тот вместе с другими магистрами обсуждал кандидатуры молодых и сильных братьев, наиболее пригодных для путешествия. Сам он не участвовал в обсуждении, а просто сидел, глядя на остальных и ощущая ненависть к Маркворту. Джоджонах знал, что выбор его кандидатуры не был продиктован никакими практическими соображениями. Старик просто решил наказать его за то, что Джоджонах был наставником и другом Эвелина, и за неистребимую привычку магистра оспаривать и противиться едва ли не каждому решению настоятеля, чего бы оно ни касалось: от роли Санта-Мир-Абель среди других монастырей до философских дебатов об истинном значении их веры и истинной ценности самоцветов. Маркворт не раз высказывал Джоджонаху свое неудовольствие и даже пригрозил созвать Коллегию аббатов для обсуждения, как он выразился, «всевозрастающей еретичности мышления Джоджонаха».

Джоджонах возлагал большие надежды на Коллегию, ибо был убежден, что многие настоятели Абеликанской церкви разделяют его взгляды. Но именно это, вероятно, и страшило настоятеля, а потому его угрозы остались пустыми. За последние несколько лет Маркворт сознательно ограничил общение Санта-Мир-Абель с другими монастырями, и уж менее всего престарелого настоятеля прельщала перспектива философских дебатов перед лицом всей церкви.

Несмотря на все это, магистр Джоджонах опасался, что Маркворт попытается расквитаться с ним и, похоже, он уже придумал как. Одолеть почти две тысячи миль за двенадцать дней, когда большую часть времени придется держать ухо востро и уворачиваться от гоблинов, поври и великанов! А потом — потратить недели и, быть может, месяцы, пытаясь разгадать загадки, скрытые в суровых землях Барбакана, где, если верить старинным летописям, даже летом по ночам замерзает вода. И кто знает, полчища каких врагов будут окружать их; быть может, даже сам демон-дракон! Ведь никто не мог сказать наверняка, действительно ли это исчадие уничтожено. Сплошные слухи и домыслы.