Только в моих объятиях - Джо Гудмэн

Как только коляска отъехала от станции, ее окружили пять всадников в голубых армейских мундирах. Капрал проехал вперед, тогда как лейтенант Риверс представился дамам и занял место рядом с коляской. Трое рядовых составили арьергард. Мойра недовольно покосилась на сопровождающих:

— Ренни, неужели без этого нельзя было обойтись?

Вместо нее ответил Джаррет, обернувшись с высокого кучерского сиденья:

— Увы, никак нельзя, Мойра.

Ренни дополнила краткое замечание мужа:

— Некоторое время мы жили прямо на Голландском руднике, в палатках, вместе с шахтерами и строителями. Но после того как чихуахуа напали на такой же лагерь, как наш, только несколькими милями восточнее, мы решили перебраться в форт Союза. Иногда нам приходится оставаться в лагере — но уже без девочек.

Мэри заметила, как напряглась Катлин, ловившая каждое слово матери. Она перехватила взгляд Ренни и резко кивнула. Младшая сестра, вздохнув, показала головой:

— То, чего не услышит одна, обязательно разнюхает другая. Кошмар! Ты же знаешь, я никогда не умела держать язык за зубами.

— Да уж, для этого потребуется что-то более солидное, чем патруль из пяти верховых! — рассмеялся Джаррет. Ренни сердито шлепнула мужа по спине.

— Занимайся лучше своим делом! — фыркнула она, хотя в ее голосе не ощущалось настоящего гнева.

Мэри с Мойрой обменялись лукавыми улыбками — впервые на протяжении последних двух месяцев и двух тысяч миль пути.

Это не укрылось от зорких глаз Ренни, очень довольной тем, что ситуация оказалась не такой уж безнадежной, какой ее описал Джей Мак.

— По-моему, вам понравится прием в форту Союза, — сказала она. — Кое-кто из офицерских жен из кожи вон лезет, лишь бы вы почувствовали себя как дома. Натащили вам мебели и ковров со всей округи. Кроме того, супруга генерала Гарднера предоставила в ваше распоряжение свое фортепиано, а капитан Аврил с супругой — библиотеку.

Мойра кивнула в сторону Риверса, о чем-то беседующего с Джарретом.

— А этот женат? — спросила она, не потрудившись даже понизить голос.

Ренни заметила, как упрямо сжала губы Мэри при виде столь меркантильных замашек своей матери, и искренне посочувствовала положению старшей сестры. Она слишком хорошо знала, на что способен Джей Мак, когда ищет мужа своей дочери. Вряд ли Мойра окажется в этом деле менее бесцеремонной.

— Нет, мама, — ответила она, ободряюще подмигнув Мэри, — лейтенант Риверс холост.

Как и было задумано, лейтенант Риверс все отчетливо слышал. Оглянувшись и галантно приподняв шляпу, он улыбнулся Мэри.

— Ох, ради Всего Святого, — сердито выпалила та. — Это не я ищу себе мужа, а моя мать.

Риверс, явно смутившись, отъехал подальше, а Ренни весело рассмеялась. Мойре волей-неволей пришлось прикусить язык, кляня своих дочек за неумение себя вести.

Ренни, хотя и с трудом, взяла себя в руки. Вид Мэри все еще не предвещал ничего хорошего. Младшую сестру покоробило такое упрямство — тем более что молодой человек казался вполне приличной партией. Она не смогла удержаться, чтобы не пуститься в описание достоинств лейтенанта.

— Он только недавно получил повышение, — сообщила Ренни. — От младшего лейтенанта до старшего. За отвагу и доблесть, проявленную в сентябре, во время боя в каньоне Колтера.

— Это правда, лейтенант? — полюбопытствовала Мойра.

— Мама, — одернула ее Ренни, — не станет же он сам себе петь дифирамбы.

«Может, она и права», — подумала Мэри, однако заметила, как лейтенант придержал лошадь, чтобы ехать поближе к коляске и иметь возможность насладиться дифирамбами Ренни. И это отнюдь не прибавило ему достоинств в ее глазах. Мэри было ясно, что он привлекателен лишь из-за своей молодости, с примесью некоего мальчишества. Этот тип имеет обыкновение с возрастом расплываться в нечто неопределенное, начисто утратившее обаяние юности, облаченной в ладный армейский мундир. Ей не составило большого труда представить его в облике гладко выбритого генерала с двойным подбородком или высокопоставленного политика с пышными бакенбардами и блестящей лысиной.

Задумавшись, Мэри вдруг поймала себя на том, что рассеянно улыбается этим видениям, глядя в сторону лейтенанта, воспринявшего ее улыбку как знак интереса. Его голубые глаза не отрывались от милого личика — Риверс даже не пытался скрыть при этом своих намерений.

— Извини, — с преувеличенной вежливостью обратилась Мэри к Ренни, — что ты сказала?

Ренни фыркнула:

— Я сказала, что лейтенанту Риверсу пришлось отбиваться от чихуахуа, напавших на отряд и загнавших его в одно из тупиковых ответвлений каньона. Отбиваясь, они вынуждены были бросить на дороге фургоны, из которых похитили весь золотой запас.

— И за это вам дали повышение? — сухо поинтересовалась Мэри.

Свежевыбритая физиономия лейтенанта покраснела, как редис, однако на колкость он не ответил.

Ренни скорчила сестре рожу:

— Он получил повышение за то, что поймал разведчика, совершившего предательство и добился почти полного уничтожения конвоя.

— А что, — удовлетворенно заметила Мойра, — за это действительно можно получить повышение.

— Все было подробно описано в местных газетах, — кивнула Ренни. — Я говорила с теми, кто приехал из Сан-Франциско и Сент-Луиса — там тоже об этом знают. Наверное, и восточные газеты должны подхватить эту историю, ведь сегодня предателя ждет окончательный приговор.

— Сегодня? — переспросила Мойра. — Не хочешь ли ты сказать, что сейчас в форту идет суд?

Ренни кивнула, сверившись с часиками, приколотыми к платью:

— Наверное, он уже кончился.

— О Боже, — скривилась Мойра. — Наверное, его приговорят к виселице.

Ренни снова кивнула:

— Ну, надеюсь, никто из нас не захочет любоваться на казнь.

Лейтенант снизошел к нежным чувствам дам:

— Это вовсе не обязательно, мэм. Вы можете оставаться у себя в комнате.

— Какое облегчение, — съязвила Мэри, вскинув крылатые брови. — Зато вы, осмелюсь предположить, постараетесь занять место в первом ряду!

Риверс, нисколько не смутившись, отчеканил:

— Я буду рад собственноручно накинуть ему петлю на шею и выбить из-под его ног скамью, мисс Деннехи. Ибо не сомневаюсь, что он заслужил грядущую кару.

Мэри смутила хладнокровная жестокость, звенящая в голосе юного лейтенанта. Ей пришлось напомнить себе, что не ее дело вмешиваться и решать, кто здесь прав, а кто — нет. Доведись ей попасть в такую передрягу, как лейтенанту Риверсу, неизвестно, так ли уж упорно она стала бы добиваться для предателя помилования или же приветствовала бы его казнь с тем же злорадством, которое только что продемонстрировал лейтенант.