Токсичная кровь - Евгений Сухов

— Это так? — обратился я к собравшимся жителям дома, что обступили нас полукругом.

— Да, магазин хороший, — ответила женщина в цветастом платье, и Степа перевел объектив видеокамеры на нее. — Продукты всегда были там свежие. И недорого по сравнению с другими магазинами. Ведь сейчас что делается? Взвинтят цены, чтобы прибыль получить, а на людей им плевать! А тут по-божески было. Система скидок имелась. Сейчас, наверное, мы будем ходить в другие магазины…

— Правильно сделали, что магазин закрыли, пес его задери! — выразил свое мнение мужчина в светлом летнем пиджаке и шляпе в мелких дырочках. — Нечего подсовывать нам испорченные продукты. Сначала магазин сделал себе репутацию… хорошего магазина, а потом стал этим пользоваться…

Степа зафиксировал и этого недовольного мужчину.

— А его скоро откроют? — задала мне вопрос женщина в домашнем халате, вышедшая, очевидно, из дома посмотреть, как будут снимать для телевидения ее соседа. — Уж больно жаль-то…

— Не знаю, скоро ли откроют этот магазин, но, возможно, дело и не в магазине, — заявил я.

— А в чем? — спросила меня женщина в цветастом платье. Она явно хотела попасть в экран телевизора, поэтому была активна и задавала вопросы хорошо поставленным голосом.

— А в том, что, вполне возможно, часть кисломолочных продуктов была в магазине специально отравлена путем введения в них посредством шприца какого-то токсичного вещества, хорошо растворяющегося в жидкостях. Это вещество и послужило причиной, вызвавшей острое пищевое отравление у двадцати восьми человек, двадцать семь из которых являются жителями района Измайлово, — сказал я.

— Так это, наверное, дело рук Измайловского маньяка, — уверенно предположила женщина в домашнем халате. — Он у нас еще прошлой осенью завелся, почти год как орудует в Измайловском парке, и его все поймать никак не могут. Сначала он женщину молодую хватил топором по макушке и в лес оттащил, еще живую, чтобы, значит, истязать и всячески издеваться, а потом мужика из Ростова топором изрубил и на мусорку отнес едва ли не к станции метро…

— Ну, у нас если и маньяк, то специфический, — заметил я. — Он никого топором не рубит, никого не мучает. Просто продукты отравляет, причем так, чтобы отравившиеся не умерли…

— Не похож на маньяка, больно милосердный, — произнес дядька в шляпе.

— Но я слышал, двое-то померли, — сказал мужчина в летнем пиджаке и шляпе с дырочками.

— Скорее всего здесь он просто не рассчитал дозы, — ответил я. И невольно поймал себя на том, что выступаю в роли адвоката дьявола. — Или хотел убить именно тех, которые померли.

— Значит, это какой-то новый маньяк, — сказала женщина в халате. — У нас в Измайлове едва ли не каждый год новые маньяки появляются. Страшно гулять по парку стало. Не ровен час, изнасилуют или убьют…

— Это вседозволенность их породила. Демократия, пес ее задери, — подхватил мужчина в шляпе, передернувшись при слове «демократия». — Первый маньяк у нас объявился в девяносто третьем. Потом в девяносто пятом, в девяносто седьмом. Их ловят, и в психушку. А потом они выходят и снова за свое дело принимаются. В тюрьму их надо сажать. Пожизненно, пес их задери.

— А что, маньяки у нас в Измайлове людей уже травили. Эти двое, что орудовали в нашем парке в две тысячи пятом, осенью, — вмешался в разговор средних лет мужчина с выправкой военного человека, — угощали бомжей отравленной водкой. Была целая серия таких смертельных отравлений. Помните, в парке тогда бомжей не осталось? «Чистильщиками» они себя называли, отравители эти…

— Так ведь их поймали и посадили на пятнадцать лет, — сказал Кирилл Петрович.

— Посадили на пятнадцать, а отпустили через восемь, у нас ведь так бывает, — недовольно проговорил мужчина с выправкой военного. — За хорошее поведение, или как там это называется… Вполне возможно, что эти двое, или один из них, снова за старое принялись: травить людей. Теперь вот не водку, а молочные продукты отравляют.

— Тогда почему они травят людей не до смерти? — осторожно спросила женщина в домашнем халате.

— Хороший вопрос, — сказал я. — Если на него ответить правильно, можно будет найти и отравителя.

— Или отравительницу, — добавила женщина в цветастом платье. — Говорят, у этого маньяка-грабителя Малаева, что насиловал и грабил женщин в две тысячи седьмом, добывая деньги на наркотики, была подруга. Видная девка! Она жила на 3-й Парковой, как раз там, где этот Малаев убил пожилую женщину. Его арестовали и посадили, и вот теперь она за него мстит.

— Это в точку! Женщины на месть горазды, — заметил мужчина с выправкой военного, у которого, очевидно, имелся в этом вопросе немалый жизненный опыт.

— Все так, пес их задери! — согласился с ним мужчина в летнем пиджаке. И, видно, вспомнив какую-то личную историю, понимающе закивал головой.

— Это что же получается, она семь лет ждала, а теперь вот начала мстить? — с иронией спросила женщина в домашнем халате.

— Месть — блюдо, которое подается холодным, — сухо заметила ей женщина в цветастом платье. Сразу стало понятно, что она любит читать детективы. А наиболее удачные фразы наверняка записывает в личный блокнот.

— А помните, в прошлом году в парке задержали якобы спортсмена-бегуна? Киргиза какого-то безработного и без прописки, пес его задери? — спросил мужчина в летнем пиджаке.

— Помним, громкая история была, об этом все газеты писали. Звали его Карабек Эльдияров, — подсказала женщина в цветастом платье.

— Точно, — охотно откликнулся мужчина. — Этот Казбек знакомился с женщинами, подпаивал их, а потом, невменяемых, и насиловал. Только за один месяц изнасиловал таким образом четырех женщин, пес его задери. В вине, которым он их угощал, было обнаружено отравляющее вещество, действующее на психику как какой-нибудь наркотик.

— Мало нам своих маньяков-насильников, так теперь еще и киргизы нас будут насиловать, — с возмущением произнесла женщина в домашнем халате.

— Верно. Житья от азиатов уже никакого не стало. Куда ни сунься, кругом они. Не Москва, а Бишкек какой-то…

— Ну а если это не маньяк травил людей? — задал я вопрос, обратившись к Игнатенко. — Если эта акция отравления направлена против какого-то одного конкретного человека? Чтобы под шумок убить человека, и никто бы не догадался, почему и зачем. Вот у вас, Кирилл Петрович, есть враги, которые могли бы желать вам смерти?

— Нет, надо полагать, — нерешительно ответил Игнатенко. — Не припомню.

— Да мы Кирилла Петровича все любим! — сказала женщина в цветастом платье, искоса посматривая на камеру. — Он когда в районной администрации работал, всегда нам помогал. Всему нашему дому. И озеленение во дворе сделал, и детскую площадку с качелями и горками, и лавочки возле подъездов для наших старушек поставил, чтобы могли в хорошую погоду посидеть да посудачить, косточки соседям перемолоть… А вы посмотрите, какой асфальт! Ни ямочки, ни выщерблины. О, как сверкает! А посмотрите, какие тротуары возле других домов! Ступить ведь некуда, чтобы ноги не переломать. И это все — дело рук Кирилла Петровича.