Веслом по фьорду! - Андрей Белянин

— Знаю, — кивнул вождь. — Но Иргал-Заг… Мы каждый год проводим древнюю церемонию…

— Древнюю церемонию?

— Известную со времён Ахерона. В день Великого Начала и Кончала, летнего солнцестояния, мы привязываем самую красивую девушку к алтарю[25].

Иргал-Заг, если хочет, приходит в полночь и обладает ею. Потом бог благодарит нас урожаем и удачей на охоте.

— Точно, и пикты привязывают. Но кто овладевает девушкой, по сей день неизвестно, похоже, любой случайный прохожий. Если совести нет, а бабу хочется…

— Знаешь их обычаи? Что это за народ? Откуда?

— Пиктов трудно назвать народом. Они просто раскрашенные дикари. Каждый год воюют между собой и нападают на норманнские форты в Британии. Ходят как голодранцы и мажутся разноцветными красками, самых хитрых называют Гибсонами. У них нет городов, нет письменности, нет культуры быта, они похожи скорее на животных, чем на людей. Но один умный человек, мудрец из Мадары, однажды рассказал мне, что у пиктов когда-то была империя. Это потом они скурились, стали надевать на голову стринги и деградировали…

— У каждого народа свой путь. Твои обычаи тоже могут показаться им странными.

— Вряд ли! — засмеялся честный викинг. — У нас простые обычаи. Бог Один — огромный викинг, который раскрыл нам секрет стали и чего-то там ещё сорокаградусного с использованием змеевика, уж точно не помню. Мы нечасто молимся ему, но он и не сердится. Вождём выбираем самого сильного, у кого скота и земли побольше. Пока он в силе, подчиняемся. Пьём много и много веселимся. Что может быть лучше?

— Теперь будем пить и веселиться в моём шатре, Гуннар из Скандинавии! — торжественно объявил вождь гулей, панибратски приобнимая его за плечи. — Деревня близко. Гостеприимства у нас не занимать. А уж для тебя, последней надежды, ничего не жалко! Хочешь девственницу?

* * *

Шатёр Муарима эль-Бекира был сшит из разноцветных верблюжьих шкур. Слейпнир в ужасе уставился на останки бывших своих сородичей, задумчиво шевеля губами, пытался припомнить хотя бы самые главные строчки ключевых верблюжьих молитв. Ничего не вспоминалось! К счастью для всех, слуга повёл Слейпнира на озеро — поить. Возможность выпить и напиться легко заменяет в мозгу дромадера все иные мысли…

Итак, «дворец» стоял на берегу в окружении финиковых пальм.

Около сотни мужчин и женщин в одеждах, усыпанных драгоценностями, упали на колени. Сквозь торжественную тишину старый вождь и его плечистый гость нырнули под шкуры.

На большую пьянку собрались все домочадцы Муарима. В многожёнстве гулей было только одно ограничение — способность прокормить. Вождь похвастался, что содержит девять жен, а количество детей, тем более внуков, он и не помнит. Хотя справедливости ради надо признать, что кормил всю эту ораву не он лично, а всё племя…

Богато накрытый стол оказался весьма кстати — варвар проголодался. Властным жестом вождь распустил соплеменников и, по обычаю, предложил Гуннару самое ценное — воду. Гостю дозволялось напиться, смыть с лица и рук дорожную пыль. В исключительных случаях, как и сейчас, предлагали купание — знак наивысшей доброжелательности.

Муарим эль-Бекир жестом предложил варвару снять потную тунику. Гуннар охотно сбросил с себя эту тряпку и осторожно снял пояс с оружием. Вождь полностью разделся. Викинг, не стесняясь, последовал его примеру. Настоящий мужчина не стыдится показывать тело, а тем более шрамы, разбросанные по нему, как овраги по лесу.

Две служанки забрались на высокие стулья. Другие две подали им кожаные мехи с прохладной озёрной водой. Гуннар насладился ласковыми струями (после долгих часов восхождения самое то), а служанки — бесплатным стриптизом: далеко не каждый день сюда заявлялся белый мужчина, да ещё стройный, мускулистый и теперь уже совершенно нагой. Голый Муарим кряхтел и фыркал как лошадь и, разумеется, не вызывал тех впечатлений, которые дарил женщинам его иноземный гость. Нагота вождя всем давно приелась…

После омовения, переодетый в воздушный шёлковый халат, викинг вкусил от щедрот тульской кухни. Варёное и жареное мясо баранов, верблюдов, лошадей, варанов и тушканчиков чередовалось с тушёными овощами и обильно запивалось отличным выдержанным мёдом. Праздник живота завершился поглощением огромного, пропитанного сахарным сиропом торта с ломтиками ананасов, бананов и фиников.

— Клянусь выпученными глазами белки Рататоск, узревшей ореховый куст, нигде я не ел так вкусно, как у тебя! — прошамкал полным ртом довольный Гуннар.

— И это говорит тот, кто объездил весь свет. — Ублажающий голос Муарима располагал к разговору. — Думаю, хоть в той же Голландии ты и не такое пробовал. Говорят, у них мужчины ведут себя как женщины и в постели умеют…

Однако Гуннар не хотел рассказывать об этой стороне своих приключений, хотя в Голландии определённо был.

— Э-э, как-нибудь в другой раз. Больно вспоминать, я был пьян…

— Когда господин Крайслер объявил, что направляет к нам только одного воина, я поначалу разочаровался, — охотно сменил тему старый гуль, — но в пути, общаясь с тобой, я успокоился. Ты настоящий воин, Гуннар из Скандинавии! Ты не рождён в Сахаре, но сумел пройти Сахару. Ты избавишь нас от проклятия.

— На моей родине даже тролли боятся острой стали, — с трудом скрывая превосходство, сказал Гуннар. — Вечером осмотрю деревню.

— Сперва отдых, — остановил его вождь. — Дорога утомляет.

— Чтобы викинг устал, одной дороги мало. — В качестве доказательства молодой варвар пару раз подбросил старика под купол словно младенца. — Я в боевой форме. Хочу быстрее закончить дело, ведь в Аль-Бенгази меня ждёт…

— Женщина? — угадал наблюдательный гуль и рассмеялся, на всякий случай отходя подальше. — Не спеши, здесь любые красавицы, мои дочери, в твоём распоряжении. Какую захочешь, бери — она твоя! А можешь и двух, и трёх…

Гуннар смутился. Он не был с женщиной с того дня, как покинул Испанию.

— Не обижай нас, странник, — с поклонами настаивал Муарим, — твоё семя — подарок моему роду.

Викинг радостно закивал, едва не высунув язык от таких перспектив. Два хлопка сухих, старческих дланей вождя — открылись кожаные завесы, и появились мало одетые восточные девушки. Улыбаясь, смуглянки побросали последнюю одежду и, тряся чем можно, в соблазнительном танце прошли перед изумленным викингом.