Мажор Vs Провинциалка - Ольга Цай

— Да ничего. Спасибо тебе, кстати, за ликбез по поводу преподавателей. Может, есть еще какие страшные секреты, которые мне помогут выжить в этом серпентарии?

— Серпентарии? Почему серпентарии? Все так плохо? — повернул голову и внимательно посмотрел на меня.

А мне почему-то очень захотелось ему выговориться, прямо сейчас, прямо вот здесь. Статичное чувство тревоги за выходные превратилось в паранойю, и я чувствовала, что нахожусь на грани нервного срыва. «Ожидание хуже смерти», — где-то я такое слышала. И положа руку на сердце, могу сказать — это чистая правда.

— Петь, — остановилась, повернулась и посмотрела на парня в упор. На миг замолчала, подбирая слова.

— Жень, — он наклонил голову, вглядываясь в мое лицо. — Все в порядке?

Я только покачала головой из стороны в сторону.

— Хочешь поговорить?

Я молча кивнула.

— Тогда давай сегодня после пар? — потом задорно улыбнулся, толкнул своим плечом мое. — И кстати, ты мне «бомбочку» должна. Помнишь?

— Забудешь тут, — отмерла наконец я. — Каждый раз, как вижу тебя — красной строкой «должоооок за тобой», — рассмеялась.

— Ну не то, чтобы я намекал…

И Петя продолжает говорить, но вот я его уже не слышу. Потому что недалеко от нас, у входа в универ, рядом с приземистой черной блестящей тачкой стоит тот, о ком я не прекращаю думать по-моему даже во сне. Этот чертяга выцепляет своим взглядом меня среди снующих туда-сюда студентов, и я это знаю, несмотря на темные очки-авиаторы, украшающие его лицо.

— Жень, ты меня слушаешь?

Петя машет рукой перед моим носом, а потом следит за моим взглядом.

— Понятно, — буркнул себе под нос. — Жень, у тебя с Макаровым проблемы?

— Что? Нет. Да, — тут же выпалила я.

Петр кивнул сам себе.

— Про выходку с обувью Дана не знает разве что ректор. Твоих рук дело? — наклонившись к моему уху, тихо спросил парень.

— Не понимаю, о чем ты, — пробормотала я, нехотя отводя взгляд от Макарова.

Все-таки хорош зараза: белая рубашка, офигенно сидящая на нем, черные брюки, офигенно обтягивающие его… кхм… нижнюю часть, бежевый ремень. Бежевый? А почему бежевый? А какая впрочем разница, если он тоже офигенный. Массивные часы на запястье, очки, фирменная ухмылка, прическа — в нем все офигенно. Все, кроме характера. Избалованный брильянтовый мальчик, — тут же одергиваю себя.

— Даааа, Женькааа, и почему я тебе не верю? На вот, — и протянул мне свою трубку.

— Зачем? — глупо уставилась на аппарат.

— Дарю, — серьезно кивнул парень.

Я несколько раз моргнула, переводя взгляд с сотового на Петю и обратно.

— Женька, номер свой забей, — засмеялся он наконец. — Иначе, как мы о встрече после пар договоримся?

— Ааааа. Тьфу, — ударила ладонью себя по лбу. Быстро забила свой номер и вернула мобильный хозяину. Предварительно сделав прозвон мне, парень убрал сотовый.

— Пошли?

— Да, пошли.

Черт! Что я только что делала? Рассматривала Макарова? Опять? Вот дура! И я знаю, что он заметил. Знаю, потому что чувствовала его взгляд на себе, несмотря на очки, несмотря на небольшое, но все таки расстояние разделявшее нас. Я отчетливо чувствовала его внимание.

Ко второй паре подтянулась Зоя. Пока все шло ровно. И да, Петя был прав. История об обуви Богдана шныряла по коридорам, обрастая все большими подробностями. Не было единого мнения, кто и за что так поступил с Макаровым. Но последняя версия, которую мне озвучила вездесущая староста не очень-то обрадовала.

— Девчонки, вы слышали про кроссовки Богдана?

— Да кто ж не слышал, — хмыкнула Зоя.

— Обалдеть! Говорят, что это какая-то девчонка из нашего универа сделала.

— Почему девчонка? — изображая полную незаинтересованность, спросила я.

— Так вы реально ничего не знаете? — воскликнула Наташа, округлив глаза. — Говорят, что она втрескалась в Макарова, а он ее послал. Ну вот и…

— Что? — взвизгнула я.

— Ты чего? — непонимающе хлопая глазами, на меня уставилась Наташка.

— Да это бред какой-то. На фига к стене кроссы пришпандоривать из-за такой ерунды?

— Скажешь тоже «ерунды», — хмыкнула девушка. — Нас обидь, так мы и не на такое способны, — с умным видом продекламировала она. Тут зашел преподаватель по истории экономики, прервав ее умозаключения, призывая всех к вниманию и тишине.

Лекция прошла очень быстро. И не потому, что это был обалденно интересный предмет для меня. Нет. А просто потому, что я пропустила все, что вещал лектор мимо ушей. В моей голове роились мысли — много мыслей. Они толпились, толкались, вытесняя друг друга. Но ни одна из них не была связана с темой лекции. Так, к концу пары я имела на руках девственно чистую тетрадку, супротив исписанных трех страниц Зои.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я понятия не имела, что креативный единый мозг студентов нашего вуза вражду между мной и Макаровым превратят в любовную вендетту. Они не знают, кто является второй составляющей в этой задачке. И не дай божи кто-то узнает! Даже думать не хочу! Минимум — меня превратят в ярую отверженную фанатку Макарова, а максимум — еще и от Ливановой на орехи получу. А это, думаю, пострашнее гнева мажора будет.

И вот большой перерыв. Мы с Зоей несемся в местный студенческий общепит, где наученные Петей берем только то, что не опасно для жизни. Так, водрузив на поднос тарелку с киевской котлетой и овощным салатом, добавив к этому кусочек хлеба и чай, я пробираюсь к свободному столику. Зоя неотрывно следует за мной.

Разместившись, взялась за вилку в предвкушении относительно сытного обеда, когда над ухом раздался голос с небольшой хрипотцой:

— Не кажется тебе, что ты слишком уверена в себе?

Я повернула голову и столкнулась с ненавистными насмешливыми карими глазами. Макаров навис надо мной, положив свои руки на спинку моего стула.

— Да что ж такое, — вздохнула я, отложив вилку, мысленно попрощавшись с аппетитом. — Макаров, я уверена только в своем дезодоранте. Что тебе от меня нужно?