Полузабытая песня любви - Кэтрин Уэбб

В таком состоянии пустой дом и простоял в течение трех лет, перейдя во владение дальнего родственника, который не проявлял никакого желания распорядиться свалившейся на него собственностью. Несколько сланцевых плиток соскользнули с крыши и упали на цветники, помяв размножившиеся там одуванчики. Чертополох вырос выше подоконников. Зимой лопнула водопроводная труба, и на одной из стен появились спускающиеся вниз сверкающие полосы льда. Казалось, это был не жилой дом, а просто кирпичные стены, образующие три комнаты внизу и столько же наверху. Дом, построенный в викторианском стиле, добротный, не лишенный очарования, постепенно приходил в запустение и имел очень неухоженный вид. Как-то раз утром Димити прошла полпути через одно из полей Южной фермы, когда ее кое-что остановило. В прозрачном воздухе из трубы старого дома поднималась тонкая струйка дыма. Стояло начало лета, но по утрам еще было свежо. У нее вдруг возникло такое чувство, словно на нее направлен луч прожектора. Димити приготовилась бежать обратно. В деревенских сплетнях, которые она подслушивала, слоняясь возле магазина или автобусной остановки, ничего не говорилось о новых владельцах. А ведь им могло не понравиться, что она хозяйничает на их ручье. Они могли расценить сбор кресса как кражу. И что, если у них есть собака, которую хозяева могут спустить? Мать Уилфа так однажды и поступила, когда Димити с пересохшим от собственной смелости горлом подошла к двери дома Кулсонов, чтобы узнать, не выйдет ли ее друг поиграть.

Но когда Димити уже готова была ретироваться, она увидела, что на нее кто-то смотрит. И это не хмурый мужчина или сварливая женщина с собакой. Это была девочка. Даже моложе Димити, лет одиннадцати или двенадцати, среднего роста, с узкими угловатыми плечиками. На ногах коричневые кожаные туфли с пряжками, белые гольфы до самых колен, кофта канареечно-желтого цвета. Она стояла у покосившейся калитки, ведущей в маленький садик перед коттеджем. С минуту они изучающе смотрели друг на дружку. Затем незнакомка вышла за калитку и двинулась по направлению к Димити. Когда она приблизилась, Димити увидела, что у нее карие, очень честные глаза и густые непокорные волосы, так и норовившие выбиться из двух глянцевых каштановых кос. Сердце Димити бешено колотилось, пока она ждала, что девочка заговорит с ней. Однако после долгой паузы незнакомка улыбнулась и протянула руку:

– Меня зовут Делфина Маделин Энн Обри, но ты можешь звать меня просто Делфина. Будем знакомы? – Ее рука была гладкая и холодная, с вычищенными и хорошо отмытыми ногтями.

Димити же вышла из дому на рассвете и с тех пор проверяла силки, убиралась в курятнике и собирала зелень, так что ее ногти были в курином помете, а под ними была черная грязь. Земля и тому подобное. Она осторожно пожала руку Делфине.

– Мици, – с трудом выдавила она.

– Рада нашей встрече, Мици, – поздоровалась Делфина и спросила, указывая на виднеющуюся внизу склона Южную ферму: – Ты живешь там? – Димити отрицательно покачала головой. – Тогда где твой дом? Мы приехали сюда на лето. Моя сестра Элоди тоже здесь, но ее так рано никогда не встретишь. Она любит понежиться в постели.

– На лето? – переспросила озадаченная Димити. Ее впечатлила эта девчушка, и пришлось по душе то, как она спокойно и дружелюбно представилась.

«Чужаки», – подумала Димити. Приехавшие издалека и еще не знающие, как сильно следует ненавидеть их с матерью. Она прежде никогда не слышала о людях, которые жили бы где-нибудь только летом. Как ласточки или стрижи. Ей стало интересно, где они зимуют, но Димити засомневалась, не слишком ли грубо об этом спрашивать.

– У тебя такой занятный выговор! В хорошем смысле, конечно. Я хочу сказать, он мне нравится. Между прочим, мне двенадцать. А сколько тебе? – спросила Делфина.

– Четырнадцать.

– Боже, ну и повезло! Не могу дождаться, когда мне исполнится четырнадцать. Мама говорит, мне тогда можно будет проколоть уши, хотя папа и утверждает, будто это чересчур рано и мы должны сконцентрироваться на том, чтобы побыть детьми, а не желать вырасти преждевременно. Глупо, тебе не кажется? Когда ты ребенок, тебе нельзя делать практически ничего.

– Да, – осторожно согласилась Димити, все еще не понимая, как себя вести перед лицом такого откровенного дружелюбия.

Делфина сложила на груди руки и принялась тщательно изучать свою новую знакомую.

– Для чего тебе корзинка? В ней ничего нет, а между тем какой смысл носить пустую корзинку, если не собираешься в нее что-нибудь положить? – спросила Делфина.

Тогда Димити повела ее за дом – из окон которого доносился запах свежего хлеба и долетало звяканье кастрюль и сковородок, признаки царящей в нем суеты, – повела, чтобы показать ручей, заросли водяного кресса и камни, под которыми прятались раки. Она даже продемонстрировала, как их ловить. Сперва Делфина не хотела пачкать туфли и мочить руки. Она поспешно выдергивала пальцы из воды и торопливо вытирала их о подол передника, но постепенно становилась все смелей. Однако завизжала и отпрыгнула, когда Димити подняла в руке большого рака, сердито машущего на них клешнями. Димити пыталась ее ободрить и заверила, что ловля раков совершенно безопасное занятие, но Делфина все равно не решалась подойти. В результате пришлось бросить рака обратно в ручей и с сожалением поглядеть ему вслед.

– Какие у него лапы! Просто отвратительные! Фу! Не понимаю, как ты могла бы его съесть! – сказала Делфина.

– Но вы же едите крабов и креветок, а раки почти ничем от них не отличаются, – ответила Димити. – Моя мать просила их принести. Она собирается сварить суп.

– О нет! Тебе попадет за то, что ты его отпустила?

– Раков мне удается наловить не всегда. Их тут не так много. Я просто скажу ей, что сегодня ничего не попалось. – И Димити пожала плечами, как бы демонстрируя равнодушие, которого на самом деле не испытывала. В силках тоже ничего не оказалось. Придется найти что-нибудь еще или надеяться на очередного гостя, который, возможно, принесет им бекон или кролика. В противном случае в сегодняшней похлебке окажутся только ячмень и травы. Даже при одной мысли о таком скудном обеде у нее в животе громко заурчало. Делфина взглянула на нее и рассмеялась:

– Ты что, сегодня не завтракала? Давай-ка пройди в дом и что-нибудь съешь.

Но Димити не хотела заходить внутрь. Она с трудом смогла бы заставить себя даже пройти через маленькую калитку, ведущую в чужой сад. Делфина восприняла это с насмешливым наклоном головы и не потребовала объяснений. Она бросилась в дом и вышла с двумя толстыми ломтями хлеба, намазанными медом. Димити уплела их за несколько секунд, облизывая липкие пальцы, после чего уселась с новой подружкой прямо на сырой траве, еще не успевшей обсохнуть на утреннем солнце. Делфина счистила листом щавеля налипшую на туфли грязь и взглянула на искрящуюся морскую гладь.

– Тебе приходилось слышать, что море синее лишь потому, что в нем отражается небо? Так, значит, оно само по себе вовсе не синее? – спросила она. Димити кивнула. Звучало убедительно, хотя на самом деле она никогда не задумывалась ни о чем подобном. Она представила себе море в ненастный день, когда оно становится таким же серым, как тучи. – Средиземное море имеет другой цвет, – продолжила Делфина. – Наверное, оттого, что тамошнее небо имеет другой оттенок синего цвета. Это кажется странным, потому что и небо, и солнце везде одни и те же. Возможно, там другой воздух. Или, быть может, на цвет влияет то, что находится под водой? Я имею в виду то, что на дне? Как ты думаешь? – спросила она.