Моя пушистая проблема - Мария Вельская

— Сейчас тоже обижусь и зареву, — бормочу, пытаясь открыть проклятую дверь.

— Не надо, — раздается тихое, — женщина не должна плакать!

Ох, ты ж мой рыцарь! С полом определились. Голос серьезный, сорванный плачем. Кажется, ребенку лет пять-шесть.

— Чего только женщина и не должна! Сам-то чего ревешь? — знаю по себе, если, когда тебе хреново, тебя начинают жалеть — раскиснешь ещё сильнее.

— Арра Надина заперла меня здесь со вчерашнего вечера в наказание. Я устал, кушать хочется. И пить. И страшно одному, хотя папа говорит, что настоящий альфа не должен бояться! Но арра говорит, что я не настоящий, а просто маленький выродок, взятый из жалости, и мне все равно никогда не стать альфой, — доносятся глухо через дверь отвратительные слова, сказанные спокойным детским голосом.

Нет, сначала я просто не могу толком осмыслить. Мол — то есть как с вечера? Маленького ребенка заперли одного? Где его мраков папаша? Хвост ему оторвать! И…

— Что ещё за арра Надина? И почему тебя не выпустили? — спрашиваю, прикидывая, можно ли вскрыть замок. Но нет — похоже, он защищен магией — пальцы уже покалывает. Придется кого-то звать.

— Арра Надина — няня, — тихий всхлип, — но она меня не любит. Она очень строгая бета, из древней уважаемой семьи. Это честь, что она согласилась стать моей воспитательницей, папе пришлось долго её уговаривать…

— А кто твой папа, малыш? И как тебя зовут?

Есть у меня неприятное подозрение. И так холодно становится от него — словами не передать!

— Мой папа — великий Белый Жрец, проводник воли Госпожи!

Вот так. Раскатала губу уже, а, Мая?

— А где твоя мама? — уточняю, чувствуя, что душонка противно трепещет.

Вот же хвост драный, он что же, меня заинтересовал? Откуда это проклятая тяга снова увидеть? Из глубины души идет? Откуда ощущение, что я забыла что-то важное? Прямо как после той проклятой ночи в клубе. Тогда я тоже проснулась в постели с незнакомцем — и сбежала куда подальше. Что было той ночью — так и не вспомнила, да и сам факт происшедшего постепенно сгладился, исчез.

— Мама далеко. Она ушла в Волчьи Поля Госпожи, когда я родился. В ночь Госпожи она была с моим отцом — и поэтому родился я. Но я слабый и никчемный, господин Вайре взял меня к себе из милости.

За дверью снова тяжко вздохнули и тихо всхлипнули. Так, я уже ничего не понимаю. Они не были женаты? Что ещё за Ночь Госпожи? Кто забил голову ребенка такой дрянью?

— Зовут-то как, слабый? Когда мальчишки жалуются, у них потом шерсть растет неправильно, — поддразниваю, пытаясь отвлечь.

Сажусь на пол рядом с дверью.

— Миррим Вайре.

— Ну а я Майари Вольфрам. И знаешь, точно тебе скажу — я вот уже мечтаю с тобой дружить.

— Правда? — и столько надежды в детском голосе, что мне хочется поджарить на медленном огне и незадачливого папашу, и неизвестную мне, но уже омерзительную няню-бету.

— Точно тебе говорю. И шикарное имя — Мир. Давай-ка я схожу и заставлю кое-кого выпустить тебя отсюда. Маленьким волчатам нужно хорошо питаться, чтобы вырасти в большого и сильного волка!

— А вы вернетесь? — робкое.

Ведьмин котел, да кто же его так запугал? Господин рабовладелец что, за своим ребенком вообще не смотрит? Его больше интересуют наложницы и клыкастые невесты?

Злость кипит в крови, разъедая душу. Слишком знакомо мне такое поведение, слишком ненавистно.

— Конечно, милый… — не успеваю договорить.

За дверью раздается вдруг испуганный вскрик.

— Мир, что?!

— Ой, а окно в учебном классе открыто почему-то… — тихий испуганный шепот.

— А что такое? Тебе холодно? Подожди чуть-чуть! — уговариваю.

— Нет, а вы что… не знаете? — я напрягаюсь. Сейчас, чую, придет гадость.

Ну а раз её зовут — гадость не заставляет себя ждать.

— В Северном Крае по ночам опасно. Появляются порождения колдовства и нечисть. Их истребляют, но они все равно иногда проникают на территорию замка. Им нужно живое тепло. Кровь, — мальчик за дверью явно дрожит от страха, — поэтому ночью нельзя выходить на улицу. И окна открывать не стоит… И…

Раздается истошный, пронзительный визг, от которого у меня чуть не лопаются барабанные перепонки.

И вслед за ним — испуганный детский вопль. Кажется, в этот момент я просто перестаю соображать. Мир взрывается слепящим светом, меняется. Изнутри меня охватывает нестерпимый жар, от которого, кажется, кожа едва не горит и не лопается.

С утробным, угрожающим, резким рыком выламываю замок, походя сбрасывая с себя проснувшуюся магию замка. Влетаю в комнату — и едва успеваю закрыть собой худенького светловолосого воробушка со льдистыми глазами Эренрайте Вайре. Закрыть от твари, напоминающей обожравшуюся летучую мышь-переростка.

Я готова. Мне не страшно и совершенно не больно — тело переполняет энергия. Вообще кажется — я горы сейчас своротить могу.

Удар. На кончиках моих пальцев сверкают длинные острые когти. Мне не страшно, у меня есть сила, есть цель, есть осознание — ради чего все это. Впервые запертая глубоко, на самые прочные замки, частичка моей души свободна.

Я хватаю тварь за шею одним рывком, сдавливая. Я вижу каждое её движение. Вижу жажду и безумие в маленьких красных глазках. Неразумная тварь. Забыла, на кого можно нападать, а на кого — нет. Что ж, это только её проблемы. Моя рука сжимается чуть сильнее, туша обмякает — и я просто вышвыриваю её назад в окно, тут же захлопывая и запирая его. Все происходит так быстро, что я едва успеваю прийти в себя. По замку вдруг разноситься тягучий громкий вой. Сигнализация? Зверь?

Я вздрагиваю, инстинктивно прижимая к себе дрожащего мальчонку, который выглядит ещё младше своих лет.

— Все хорошо, Мир, все закончилось. Эта твар-ррь сдохла. Туда ей и дорога. Пусть охраннички ваши похоронят, — в моем горле тает рык. Когти исчезают — медленно, слишком медленно, чтобы принять их снова за глюк.

Тело наполняет слабость, отчаянно хочется прилечь — но я не могу себе это позволить. Коридор наполняется топотом, криками, чьим-то рычанием. Никак вспомнили?

Я успеваю вытереть кровь твари с пальцев, понимая, впрочем, что от оборотней запаха не скрыть, да и развороченная дверь весьма красноречива.

Мысли несутся с такой скоростью, что едва успеваю структурировать каждую и разложить по полочкам.

— Мелкий, ты ничего не видел и не слышал, ладно? Не знаешь, кто тебе выломал дверь. У тебя вообще полное состояние аффекта.

А он знает, что такое аффект? А то аффект, похоже, у меня самой.

— Арро Майари, не бойтесь, я никому не скажу о том, что вы альфа-самка. Только ваш запах силен, хорошо, что его сейчас перебил аромат этой мыши. Уже почти незаметно, — вдруг серьезно заявил мелкий. И погладил меня по руке. Защитник!