Саракш: Кольцо ненависти - Владимир Контровский

Пуля ударила его в бок, когда он был уже у самого бункера, и чуть не сшибла капрала с ног, но все-таки он смог ввалиться в бункер и даже закрыть за собой бронированные двери. Капрал знал, что долго он тут не продержится, хонтийцы подорвут бункер гранатами, но он надеялся успеть сделать то, что может и должен сделать настоящий солдат Легиона.

Пошатываясь и сжав зубы — комбинезон быстро набухал кровью, и боль обжигала, — он добрался до аппаратной и нажал приметную кнопку тревожного сигнала, успев запоздало удивиться тому, что в аппаратной нет дежурного связиста.

Вспыхнула зеленая лампочка, и капрал почувствовал облегчение: значит, диверсанты еще не вывели из строя все линии связи. Сжатый в пакет импульс ушел по назначению, и в столице уже знают о нападении хонтийцев на базу «Дзета». Но там не знают еще кое-что, и капрал Бузудеш, из последних сил выдираясь из накатывающего на него небытия, прохрипел в микрофон:

— База «Дзета» атакована хонтийским десантом. Под угрозой захвата спецтехника, шесть единиц. Доложил капрал…

И, теряя сознание, повалился на пульт, а потом медленно сполз на пол, пачкая кровью приборную панель.

* * *

— Один только вопрос, Рудольф: почему я? Разве у вас не хватает своих людей, хотя бы этих ваших молодых ребят из института?

— Потому что, — Сикорски устало потер лысину, — у меня нет под рукой никого, кроме тебя, кто был бы невосприимчив ко всему спектру пси излучения. Ты, конечно, отправишься не один, но захваченные излучатели могут быть включены, и тогда… Вот поэтому мне и пришлось тебя вызвать, невзирая на все твои личные трудности и все остальное. Неужели ты сам еще этого не понял?

Действительно, подумал Максим, я мог бы и сам догадаться, как только узнал, что речь идет о похищенных передвижных излучателях. Значит, размолвка с Радой очень сильно выбила меня из колеи, раз уж я не в состоянии логически мыслить. Как все не вовремя…

…Он не знал, что летающая платформа, на борту которой находился генерал-легат Легиона (уже бывший генерал) Лике Шекагу, кавалер двух Золотых Знамен, носитель знака «Порыв и натиск», гроза и пламя, броненосный кулак, привыкающий к роли очень важного политического эмигранта, была сбита случайной зенитной ракетой на подлете к хонтийской столице. Скорее всего, эта ракета была выпущена боевиками Хонтийской Патриотической Лиги, ведущими борьбу за отделение западной Хонти от Хонти восточной и за ее полную независимость. Впрочем, этот факт был незначительным и ничего уже не менял.

* * *

И почему Сикорски до сих пор не запросил с Земли хотя бы пару глайдеров? Вон, в Арканаре прогрессоры летают на вертолетах, вместо того чтобы трястись на конских спинах по скверным дорогам, и ничего. А эти саракшианские летающие платформы, нечто среднее между самолетом и вертолетом, неуклюжие сооружения о четырех тягово-несущих винтах, — это не техника, это карикатура на технику, массаракш. Нельзя, массаракш, уровень развития. В Арканаре замеченный аборигенами вертолет породит еще одну легенду о летучих демонах, а на Саракше последствия могут быть иными: здешние обитатели хоть и недалеко ушли от арканарцев в смысле этики, но в технике они разбираются. Но можно ведь было как-нибудь замаскировать земное изделие под местный колорит — зачем создавать лишние трудности, коих здесь, на Саракше, и так хватает?

Ладно, сказал себе Максим, не ной: летели себе и долетели, и вроде бы не опоздали. Успели — благодаря безымянному капралу с базы «Дзета», сумевшему послать тревожный сигнал и сообщить о захвате танков-излучателей…

Светало. Утренний туман редел и оседал, потихоньку обнажая пологие лысые холмы и дорогу, петлявшую между этими унылыми холмами. Знакомые места, доводилось мне тут бывать не так давно. Правда, в несколько ином качестве — в качестве вшивого штрафника, которого прикладами запихивали в ржавую жестянку старого имперского танка вместе с сотнями таких же, как он, во исполнение команды пьяного экс-полковника Анипсу: «Рычаги на себя — и вперед, на коварного врага!». И мы пошли, подгоняемые лучевыми бичами, и мой Гай, бедный Гай, не вернулся — он остался там вместе с мертвым уголовником по кличке Крючок и вместе с тысячами других убитых: раздавленных траками гусениц, разорванных снарядами, сгоревших в атомном огне… Пандейцы верят в духов, и если их вера истинна, то по этим холмам ночами должны бродить тысячи и тысячи неупокоенных призраков, завывая и стеная и протягивая в никуда бесплотные руки. Правда, за тот отрезок ночи, что мы здесь провели, я ни одного призрака не видел, но это еще ни о чем не говорит. Хватит, оборвал он сам себя, что за чушь ненаучная. Сосредоточились: если расчеты верны, на дороге вот-вот должна появиться хонтийская колонна. Хонтийцам некуда деться: это самый короткий путь к границе, по бездорожью танки-излучатели идут куда медленнее, а кольцо смыкается — все приграничные части уже подняты по тревоге и стягиваются, окружая десантников. Однако перехватить их надо до того, как они пересекут незримую пограничную черту: дипломатия, массаракш-и-массаракш, к тому же очень может быть, что во-о-он за теми холмами, по ту сторону границы, спрятались хонтийские бронемашины. А полномасштабный конфликт нам никак не нужен, нет, не нужен, хватит с нас полномасштабных конфликтов…

Мак посмотрел на тяжелый револьверный ракетомет, торчавший из наспех отрытого гнезда. «Ракопаук» пандорский, растопыривший суставчатые конечности в ожидании добычи, подумал он. Когда этих монстров, созданных еще военными инженерами Империи, грузили на летающие платформы, Максим опасался, что с такой тяжестью ветхие винтолеты просто не взлетят, однако они взлетели, и полетели, и даже долетели — все до единого. Барабанные «бомбарды» выглядели древними чудовищами вроде тех, которых изучал дядюшка Каан, но имели очень ценную (учитывая специфику предстоящего боя) конструктивную особенность: они были многозарядными и были снабжены блоками автоматики (примерно такими же, как боевые автоматы в мрачных лесах за Голубой Змеей). Одиннадцать «ракопауков» уставились пусковыми лотками на дорогу — если хонтийцы задействуют трофейные излучатели и все расчеты ракетометов станут небоеспособными (и легионеры, и даже молодогвардейцы — они ведь саракшиане, не имеющие иммунитета к психотронному излучению), «бомбарды» все равно выплюнут на шоссе весь свой боезапас. Эффект, конечно, будет невелик, но шуму будет много, и тогда Максим под этот шум должен будет сжечь все излучатели, захваченные хонтийцами, — в одиночку. План этот сильно смахивал на авантюру, но лучшего плана не было (не наносить же удар по колонне ядерной бомбой, да еще вслепую). Хонтийцы могли обойти засаду, но военные советники Странника пришли к выводу, что диверсанты пойдут напролом: не будет у них времени для обходных маневров и прочих изысков военной науки тактики. И тяжелого вооружения у них тоже нет, значит, у Максима есть шанс эту авантюру осуществить. Поголовное истребление всех неприятелей в его задачу не входило, главное — уничтожить спецтехнику, по халатности (а может, по злому умыслу) не перебазированную в свое время в гаражи Департамента специальных исследований. Ох, не нравится мне все это, подумал Максим, а что делать. Как там сказал ехидный внутренний голос? Взялся за гуж, так полезай в кузов? Вот и приходится лезть, лишь бы эти дьявольские машины не оказались в Хонти…