Трое - Алайна Салах

— Так почему до сих пор не рассказала? Он ведь до сих пор не знает, что ты у меня глотала.

Повторное упоминание о том инциденте уже не приводит меня в ступор. Сейчас я чувствую почти раздражение.

— У меня отношения с Мироном, и у нас все прекрасно. Та ночь была приключением и не дает тебе право тыкать мне этим каждый раз, как только мы остаемся наедине. И нет, я ему не рассказала, потому что не хочу, чтобы по моей вине испортились ваши отношения.

— А ты уверена, что они испортятся после этого? — глаза Руслана сужаются, и в них проступает нечто напоминающее угрозу.

От этих слов остывающие щеки вновь начинают пылать, словно мне надавали пощечин. Нет, нет, к черту его намеки. Я не позволю себе сомневаться снова.

— О своих отношениях я знаю куда больше, чем ты или любой гость на твоем дне рождении, Руслан.

Ноги вновь ощущаются слабыми, когда я его обхожу. Мои нервы накалены до предела и все время, пока я протискиваюсь через раскачивающуюся толпу, я готовлюсь к тому, что Руслан схватит меня за руку. Впервые я разговаривала с ним так: с вызовом и без страха.

Я не нахожу в себе мужества сразу вернуться к гостям, и вместо этого шагаю к туалетным кабинкам, чтобы дать себе возможность перевести дух и исключить возможность появиться одновременно с Русланом. Ни к чему вызывать лишние подозрения и косы взгляды Велес. Промокнув шею и разгоряченные щеки водой, я смотрю на себя в зеркало. Найду ли я в себе сил рассказать о случившемся Мирону? Знаю, ведь, что должна. Чего я боюсь? Возможных последствий для их дружбы с Русланом, или того, что этих последствий не будет? Зажмурившись, прижимаю руку к животу в попытке изгнать из него стихающий жар. Там на танцполе, я впервые возбудилась от чужих рук.

— Уже собирался идти за тобой, — Мирон вкладывает мне в руку холодный бокал с вином, который мгновенно хочется прижать к щеке. — Народ собирается в «Кордо». Ты хочешь?

Поверх его плеча я замечаю Руслана, стоящего с Ренатой, и мотаю головой.

— Не горю желанием.

— Тогда едем домой, — соглашается он. — Меня самого рубит.

Спустя полчаса мы с остальными гостями выходим из клуба. Руслан с Ренатой уезжают первыми, загрузившись на заднее сиденье белого Мерседеса. Я убеждаю себя, что меня не должно волновать, с кем он проведет эту ночь, но независимо от этого, все равно испытываю смесь неприятия и раздражения.

— Я подумала, что мне стоит поискать работу, — я смотрю на Мирона поверх чашки с кофе. Наш совместный завтрак подходит к концу, и обычно в это время мы обсуждаем планы на неделю. — Мне остался один экзамен, а потом я стану свободной.

— Я против, чтобы ты работала, пока учишься, — Мирон повторяет то, что говорил уже не раз. — Образование это важно, и совмещать имеет смысл лишь в том случае, когда у тебя действительно есть в этом потребность. У тебя ее нет.

— Ты много времени проводишь на работе и мне скучно.

— У тебя есть деньги, и ты можешь заниматься, чем угодно: любая студия, любой фитнес-зал, курсы, тренинги, медитации. Удели внимание саморазвитию.

Я чувствую, как во мне поднимается раздражение. Мне не нравится, когда Мирон пытается мне диктовать то, чем я должна, по его мнению, заниматься.

— Тогда я не понимаю, почему ты против того, чтобы я работала. Чем это отличается от того же саморазвития?

Мирон оставляет чашку, сосредоточивается глазами на мне, меняя тон на более суровый.

— Тати, у тебя нет высшего образования. Кем ты хочешь работать? Торговать лицом в парфюмерном отделе? Да, с твоей внешностью тебя с руками и ногами оторвут, но меня это не устраивает. Напомню, что я не хер с горы, и мне не все равно, каким образом зарабатывает деньги моя девушка.

Обычно из нашим споров Мирон всегда выходит безоговорочным победителем, но сегодня я не собираюсь так быстро сдаваться.

— Я могла бы устроится работать в офис.

— Секретаршей? Носить кофе какому-нибудь лысому хрену за тридцать тысяч в месяц?

— Думаешь, меня больше никуда не возьмут?

— Тати, не дуй губы. Я бы мог устроить тебя к кому-нибудь из своих, и тебя конечно приняли. Мог бы даже взять тебя к себе в офис, назначить зарплату, чтобы ты не скучала. Но все это того не стоит. Сейчас у меня аврал, но через неделю все может измениться, и мы можем полететь отдыхать. Ты предлагаешь мне ждать твоего отпуска, который случится хрен знает когда? Сразу скажу, что такой вариант меня не устраивает. Или же тебе придется уволиться, что не должно устраивать тебя, потому что ты подведешь людей — меня либо, либо тех, перед кем я за тебя поручусь.

В его словах есть рациональное зерно, но сейчас я не хочу им проникаться. Мирон требует, чтобы я подстраивалась лишь под его интересы, и кажется сейчас меня это злит.

— А как будет дальше? После того, как я закончу университет? Что изменится?

— Тебе нужно рассматривать варианты собственного дела. Кафе, магазин одежды, салон красоты… Как раз сейчас можешь начинать об этом думать.

— А что, если я не хочу открывать ни кафе, ни салон красоты?

— Тогда подумай о том, что для тебя было бы интересно. Если есть возможность работать на себя, а не на кого-то — нужно ей пользоваться.

Мирон поднимается из-за стола и целует меня в макушку.

— Я уехал, Тати. Сегодня, скорее всего тоже придется задержаться. В выходные постараюсь остаться дома.

**********

— Тати, — Саша, одногруппник, окликает меня, когда я в одиночестве иду по парковке. — Как экзамен?

Я замедляю шаг, чтобы иметь возможность поддержать беседу.

— Четверка. А у тебя?

— Тоже. Думал, будет отлично, но не ответил на дополнительный вопрос. Мазуркевич тот еще мудак.

— Та же история, — невесело усмехаюсь я. — За то теперь мы свободны до сентября.

— Ты торопишься? — неожиданно спрашивает Саша, заглядывая мне в глаза.

После утреннего разговора с Мироном я решила возобновить занятия йогой, которую забросила около четырех месяцев назад, когда потянула голеностоп. Сейчас я как раз собиралась пойти в студию. Не то, чтобы йога мне сильно нравилась, но это первое, что пришло в голову, когда я раздумывала над тем, как разнообразить свой досуг.

— Ничего срочного. Ты хотел о чем-то поговорить?

— Скорее посидеть где-нибудь. Послезавтра я на месяц уезжаю домой в Новгород.

Остановившись, я невольно разглядываю лицо Саши. На нем нет отпечатка вседозволенности и матерости, который я привыкла видеть в окружении Мирона. Его светло-голубые глаза смотрят просто и с ожиданием, кажется, он немного волнуется, потому что переминается с ноги на ногу. Ни Мирон, ни Руслан никогда не нервничали на моей памяти. Саша кажется… совершенно безопасным. А еще в этот момент я понимаю, буду рада пообщаться с кем-то без потребности держать лицо, да и просто иметь возможность поговорить, вместо того, чтобы провести полдня наедине с книгой.