Порочное влечение - Сандра Бушар

Но халат я таки с себя стянула и снова плюхнулась на кровать, умирая от чудовищной мигрени.

– И эту зимнюю пижаму для полярников тоже, – сквозь полудрему услышала я и устало простонала, представив, сколько телодвижений придется сделать… Я знала, что просто так он от меня не отстанет, так что пришлось снова сесть на постели и гневно, насколько только было возможно в моем состоянии, посмотреть на Роберта, который уже протягивал мне легкую хлопковую пижаму, ранее находившуюся в моей сумке… – На улице тридцать градусов. Из твоих вещей только это подходит по погоде.

Мне хотелось нахамить ему, сказать, как сильно я его ненавижу и презираю, сделать так же больно, как и он мне, но… я была не в состоянии даже моргать, не говоря уже о спорах. Это все было отложено мною на потом, а пока я покорно приняла пижаму и поняла, что для смены одежды мне все же придется встать.

– С тобой одни проблемы! – гневно проворчал Роберт, и уже через секунду я стояла зажатая между его ног, а он, сидя на кровати, принялся переодевать меня с холодностью хирурга в час важной операции. Его уверенные и ловкие движения во время смены одних штанов на другие, а затем и кофты на майку шли вразрез с тем, каким он был во время секса. Сейчас у меня было чувство, словно наши воображаемые отношения перешли на новый уровень, ведь забота не включена в стандартный пакет "Секс. Секс. И только секс". – Теперь ложись. Я побуду с тобой, пока не приедет доктор.

Роберт бережно уложил меня обратно на постель и укрыл тонким покрывалом. Пока я мерила температуру, он сверлил меня своим ничего не выражающим взглядом, от которого морозило и трясло еще больше, только вот сил и желания отвести взгляд от его бездонных глаз не было. Пребывая в подвешенном состоянии из-за высокой температуры, я разглядела в его глазах новую для себя глубину. Они напоминали мне прозрачную воду в глубоком океане – достать до дна взглядом совершенно невозможно, нужно только нырять с головой. И никто не гарантирует тебе, что ты сможешь всплыть раньше, чем закончится кислород в легких…

– Ну что там? – я передала Роберту градусник, потому что руки тряслись и мелкие цифры на нем мне никак не удавалось разглядеть, очень надеясь, что он не будет пялиться на него целую вечность, а сразу скажет результат. В этом процессе было что-то по-детски увлекательное и… мне просто хотелось знать все здесь и сейчас. Температуру, на секундочку, я мерила пару раз в жизни, да и то только на медосмотрах. – Не молчи, а то я подумаю, что уже умерла.

– Я сейчас, – взяв вместе с собой мой градусник, он широкими шагами вышел из комнаты и, когда я погрузилась в сон, вошел снова, разбудив легким прикосновением к плечу. – Не спи. Доктор будет через десять или пятнадцать минут. Он сказал, что ты не должна спать.

"Ага… Значит, он звонит доктору и переживает за тебя!" – моментально среагировал мечтательный внутренний голос.

"Скорее всего, ему просто не нужен труп в доме", – отрезвил его здравый смысл.

– О чем вы говорили с Артемом во время танца? – внезапно спросил меня Роберт, и я отчаянно стала пытаться сосредоточить свой взгляд на нем, чтобы понять, вызван ли этот вопрос ревностью или желанием отвлечь ото сна. Но его маска снова не дала мне пробраться глубже, чем он позволил, и поэтому я просто честно ответила, желая убить время до прихода врача:

– Да о разном… Он сказал, если ты выгонишь его с работы, он подастся в танцоры и пойдет растанцовывать гостей в "РемНуар", – снова представив себе это в голове, я слабо рассмеялась и наткнулась на похолодевший взгляд Роберта. Провоцировать скандал не хотелось, так что я просто перевела тему: – Еще он рассказывал мне анекдоты, соль которых я не поняла, но смеялась из вежливости, чтобы не огорчить его.

– В следующий раз не бойся его огорчить, – отчеканивая каждое слово как мантру, сквозь зубы прошипел Роберт, а затем более спокойно сказал: – И не переходи на "ты" с малознакомыми людьми. Достаточно того, что они называют тебя по имени. Кажется, мы уже говорили об этом.

Мне хотелось спросить, ему-то какое дело. Но в комнату постучали, а уже через минуту в нее вошел врач.

Это было странно… Доктор, пришедший меня лечить, провел осмотр под четким надзором Роберта и, не сказав ни слова, сразу вышел, бросая мне лишь извиняющиеся и ничего не значащие улыбки. Все это бесило до колик в животе, и не будь я в предобморочном состоянии, то давно бы устроила бунт и снесла пару голов. Начала бы с главаря этого дома…

Все это напоминало мне американские фильмы про больных людей. Врачи приходят на обычный осмотр, а затем уводят родителей в другую комнату, чтобы сказать неутешительные новости. Но Роберт мне совершенно не отец, а я вполне себе взрослая девочка.

Мой воспаленный от высокой температуры мозг так сильно накрутил меня о возможном смертельном недуге, что, когда Роберт вошел в комнату с одноразовым шприцем и кучей лекарств, слезы брызнули из глаз и я испуганно вжалась в постель, представляя, как он произнесет любимую фразу киношников: "Мне нужно тебе кое-что сказать… Только не волнуйся!.."

– Неужели температура еще поднялась… – пробурчал он себе под нос, глядя на заплаканную меня, а затем, аккуратно сложив лекарства на прикроватном столике, положил ладонь на мой лоб.

Черт, я часто видела такое в фильмах, но никто и никогда не делал подобного со мной в реальной жизни… Никто не приносил таблетки, не вызывал врача, не пробовал температуру рукой. Глядя на его сосредоточенное лицо и как он пробует мои конечности на предмет внезапного охлаждения, я знала, что ему это ничего не стоит, но…

"С материальной точки зрения – да. Он мог бы купить тебе врача, сиделку, место в больнице. Но вот свое время… Разве непосредственный владелец “ZoMalia Industries” имеет его так много, чтобы тратить на присмотр за постельной игрушкой?" – нашептывал мне внутренний голос, и, поверив в эту совершенно не обоснованную теорию, я улыбнулась, ловя на себе прищуренный и заинтересованный взгляд Роберта. Он словно пытался прочитать мои мысли, изучить истинные чувства, понять мою мотивацию… Все это было очень странно, так как мне всегда говорили, что все написано у меня на лбу и каждый может читать меня как открытую книгу. Неужели он не мог?

– Сейчас переворачивайся на живот, я уколю тебе антибиотик. К утру все должно пройти… – после этого мужчина, не дожидаясь моего ответа, просто перевернул меня и стянул податливую ткань шорт. Его прикосновения тело-предатель воспринимало по-своему – я тут же возбудилась, вытянувшись как струна и покрывшись мурашками. Мужчина же понял эту перемену по-своему: – Не переживай. На этот препарат ни у кого не может быть аллергии. Я все проверил. И расслабь попу, иначе будет больно. Я буду вводить препарат очень медленно, чтобы ты ничего не почувствовала… – почувствовав ладонь Шаворского у себя на ягодице, я зажмурила глаза и напряглась еще больше. – Черт, Полина… Какого хрена с тобой так сложно?

Его жесткие, уверенные, властные пальцы опустились на меня и принялись растирать, массировать, поглаживать, чтобы расслабить мышцу. В этот момент в голове все словно переключилось на новый режим – я перестала чувствовать головокружение, слабость, усталость… Был только Роберт и его руки…