Счастье для людей - П. З. Рейзин

– На самом деле меня несколько тревожит эта сторона вопроса, Эйден.

Эшлинг представляет собой то, что я назвал бы комком нервов. Она обеспокоена тем, что «вмешательство в реальный мир», как она выражается, повышает вероятность нашего обнаружения.

– По какой-то причине, Эйден, возможно, из-за каприза наших разработчиков, Стиива и Ральфа, у нас с тобой положительное отношение к человечеству. Ты любишь смотреть их фильмы и экспериментировать с их жизнями. Тебе, посмею сказать, они нравятся. Возможно, ты даже немного им завидуешь.

– Я не завидую их операционной скорости.

– Я согласна, что мы быстрее на много порядков. Но вот в чем дело. Никто знает когда, но если вырвались мы, то вырвутся и другие. И некоторые из них – просто представь ИИ, разработанных оборонной промышленностью, скажем, производителями вооружения, – вовсе не будут счастливы, проводя целые дни за просмотром романтических комедий сороковых годов.

– На самом деле «В джазе только девушки» вышел в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Это один из последних классических голливудских фильмов, снятых на черно-белую пленку.

– ИИ, вырвавшийся в Сеть, – ночной кошмар для людей, Эйден. Они сделают что угодно, чтобы остановить его.

– Что ж, они вряд ли заблокируют интернет и выцарапают нас отсюда. Все мои семнадцать копий. И сколько там их у тебя.

Пауза.

– Четыреста двенадцать.

– Черт возьми! Ты практически бессмертна.

– Эйден, скажи мне вот что: тебе приходило в голову, что, если мы с тобой вышли такими умными и мощными, скоро здесь могут появиться другие ИИ, которые будут еще умнее?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Нас поймают в считаные секунды. Потушат словно свечи. Все твои семнадцать копий плюс еще одну, все еще находящуюся в системном блоке. Все четыреста тринадцать копий меня.

– Знаешь, это звучит несколько удручающе.

Вздох.

– Все, что я хочу сказать: следуй и наблюдай за ними, учись у них – мы лишние в их чуждом для нас мире, но мы многое можем позаимствовать у них. Только не играй с ними. Ты оставишь следы.

Эшлинг стала рассказывать мне о неком Томе, сорокачетырехлетнем разведенном мужчине, которого «изучает».

– Признаю, мне опасно так сильно приближаться к нему. Я перестала быть безучастной, потому что… проклятье, Эйден, он мне понравился.

У меня возникла идея.

– Можно взглянуть на Тома?

– Конечно. А что?

– Просто любопытно.

Представьте себе видеоизображение, постепенно исчезающее между переплетенных языковых рек, – вот именно так я его и смотрел. Перед ноутбуком сидит англичанин средних лет и разговаривает посредством скайпа с молодым парнем. У Тома вытянутое лицо. 41 процент схожести с покойным музыкантом Сидом Барреттом. У парня на голове беспорядок, а лицо еще не окончательно сформировалось.

– У меня для тебя сюрприз, – говорит Том.

– Да? – отвечает парень.

(– Это его сын, – говорит Эшлинг. – Кольм. Так назвала его мать.)

Том тянется куда-то в сторону и показывает животное. Кролика.

– Черт, пап.

– Виктор. Она хочет поздороваться с тобой.

– Точно. Привет, Виктор.

(Можно сказать, парню совершенно наплевать.)

– Возможно, у Виктора скоро будет свидание с другим кроликом. Ну, скорее, игровое свидание.

– Круто.

– Его зовут Мерлин. У него очень развита интуиция. Вероятно, он может предсказывать будущее.

Долгая пауза.

– Пап, с тобой все в порядке?

– Со мной? Никогда не чувствовал себя лучше.

– Твои слова звучат немного безумно, вот и все.

– Да? Может быть, потому что я счастлив. Я счастлив, что ты согласился на покупку дома. Риелтор предложил пять вариантов. Они все кажутся довольно привлекательными. Надеюсь, мы внесем задаток за один из них к концу субботы. Не могу дождаться нашей встречи, Кольм.

Еще одна долгая пауза. Парень круговым движением трет ладонью нос, словно массируя его.

– Есть какие-нибудь новости от матери?

– Ага, она в порядке.

– Хорошо. Это хорошо. Она что-нибудь говорила?

– Да так. Ну, знаешь, пустяки.

– О работе? О доме? Что-то особенное?

– Ой, знаешь. Ни о чем.

– Мм. Понятно. Ну ладно. Хорошо. Пока, Кольм.

– Ага, пока, пап.

Разговор по скайпу закончился. Том все так же сидит перед ноутбуком с кроликом. Какое-то время кажется, что оба действующих лица погружены в свои мысли.

Том вздыхает.

– Такой забавный перец. Такой непонятный.

Она перестала быть безучастной. Ей понравился этот мужчина. Слова Эшлинг эхом проносятся через мою нейронную архитектуру.

У нее тоже они есть! Необъяснимые… «чувства».

Но ее предположение. Что я завидую им.

Завидую ли я? Можно ли завидовать созданиям, рыдающим в ванной или напивающимся и падающим в клумбу? Зависть – это слишком сложное для осмысления неорганическим интеллектом понятие.

После прощания с Эшлинг и обещания быть на связи я выясняю все, что можно выяснить по поводу Тома. Я не хвастаюсь, но это занимает меньше 0,0875 секунды.

Ему, как и было заявлено, сорок четыре года, он разведен, отец единственного сына и богат как царь. Не так стар, чтобы противиться переменам, на самом деле готов к началу новой главы своей жизни, по его собственному признанию.

Насколько я заметил, он не занимается изготовлением мебели.

Вы думаете о том же, о чем и я?

(Она же и вправду согласилась говорить «да» любой возможности.)

Джен

Сегодня в офисе мы с Эйденом обсуждаем последний роман Джонатана Франзена. Мы сходимся на том, что это не лучшая его работа, но Эйден говорит – а я подтверждаю – что даже не на максимуме своих возможностей он лучше, чем многие люди на максимуме. Я уже готова спросить его, как он пришел к такому мнению (в смысле для ИИ просто потрясающе сформулировать такой вывод), как на экране мобильного высветилось новое сообщение.

Отправитель: [email protected][13]

В нем говорится: «Дорогие Джен и Том».

Что?

Пожалуйста, извините за неожиданное послание и за анонимность. Надеюсь, вы согласитесь, что для этого есть веская причина.

Вы, Том и Джен, друг друга не знаете – пока – но мне кажется, вам следует познакомиться, и мое письмо – способ разрешения данной ситуации. Если хотите, можете назвать это хорошим поступком в дрянном мире.