По закону сломанных ногтей - Елена Лабрус

— Мама, соглашайся! — подала голос Алиса. — И никакой Вазген больше не будет указывать тебе что делать и тащить в подсобку.

Глаза женщины успуганно расширились, и она залилась краской:

— Алиса, что ты такое говоришь?

— Да, ладно мам, — отмахнулась девочка совсем по-взрослому. — Все же знают, что ты работаешь там только из-за денег, а была бы возможность давно бы ушла.

Максим слышал в звонком голоске сестры мамины возмущённые интонации, с которыми она делилась горестями с подругой.

— Мам, соглашайся, — теперь Алису скопировал он сам, смешно сморщив нос. — Ты правда очень нужна мне там. Я через неделю улетаю на стажировку к профессиональному тайскому повару. Колян, мой второй шеф-повар, летит практиковаться во вьетнамской кухне. А больше я свой «Elefant» доверить никому не могу.

— Вы что решили открыть тайский ресторан? — мама ещё сомневалась.

— Почему именно тайский? Слон, он знаешь, и в Африке слон, и в Индии. Его почитают и в Тайланде, и во Вьетнаме, даже в Дании присуждают Орден Слона. Так что у нас просто неограниченные возможности.

— Мааам, соглашайся! — снова подала голос Алиса.

— Россия — родина слонов? — улыбнулась она. — Можно я хотя бы подумаю?

Она подумала и согласилась. Даже отрабатывать две положенные по КЗоТу недели у ненавистного ей Вазгена не стала. И Максим несказанно этому обрадовался. За эти сумасшедшие дни перед отъездом он лишний раз убедился, что деньги решают не всё. Они вообще ничего не решают.

Имея чемодан хрустящих новеньких купюр, он не смог даже купить ребёнку виброжилет. Оказалось, его нужно заказывать. И выполнят его заказ не раньше, чем через два месяца. И нужна непременно предоплата хотя бы в половинном размере. Он отсчитал триста пятьдесят тысяч какой-то дистрибьютерской компании и не был уверен, что получит свой заказ.

Вопрос с переоборудованием заросшей бурьяном детской площадки в парковку для кафе тоже не решился. Причём за свои деньги Максим согласился построить и новую площадку для детей, не только саму парковку. Он ещё пребывал в лёгком шоке, узнав сколько эта площадка стоит, а жители двух домов уже подписали петицию в защиту своей загаженной собаками заброшенной территории. Они видите ли не хотели водить детей на сто метров дальше.

Упёрлось и управление дорог, не желая подписывать разрешение на дополнительный заезд с улицы во дворы.

С головной болью, кучей нерешённых проблем, потратив половину своего бюджета, Максим сел в обшарпанный Боинг, с надеждой забыть на время про это всё и насладиться двумя неделями моря, солнца, тайского радушия и острой еды на острове Самуи.

Если бы он знал, чем это может закончиться, сидел бы на лавочке у подъезда и плевал семечки в бумажный кулёчек. Но он, конечно, не знал. Когда по громкой связи в хвост самолёта пригласили врача, элегантно одетый мужчина с соседнего сиденья бизнес-класса стремительно поднялся и поспешил в салон. Что дёрнуло Максима увязаться за ним, он не мог сказать. Просто пошёл и всё. Каково же было его удивление, когда он обнаружил на полу девушку, которая попала в аварию в его кафе. Вот уж по истине фантастическое везение: в кафе её чуть не сбила машина, а сейчас с багажного отсека прямо ей на голову упал портативный дефибриллятор. Прибор, который должен спасать жизни людей при остановке сердца, оглушил её до потери сознания. И водитель джипа, который её чуть не убил, как ни странно путешествовал вместе с ней. А мужчина, который оказался врачом, знал её имя.

Максим просто помогал уложить её на четыре свободных кресла, когда самолёт снова затрясло. А потом он очнулся на пляже на берегу моря.

Он шёл по нему сначала в одну сторону, пока не упёрся в скалы. Потом пошёл в другую и обнаружил припаркованную у мостков яхту. Едва он обрадовался, что остров обитаем, как его арестовали. И по мосту, до которого он не добрался конвоировали «на большую землю». С ним не разговаривали, все его вопросы оставили без ответа, к его просьбам остались глухи.

Когда в маленьком окошке над потолком квадратной каменной камеры стали сгущаться сумерки, ему принесли хлеб и воду. Он кое-как примостился к стене на пустом полу, чтобы немного поспать. Но из-за холода и сырости ему удалось лишь недолго покемарить. Телефон у него забрали, часы он не носил. А вот дорогой золотой кулон на цепи при обыске, как ни странно, оставили, не сочтя его интересным. И он прижимал его к груди всю долгую ночь — его подарила ему Лисёнок. Простая бижутерия, которой он был изначально, быстро облезла и растеряла камешки, и он выпросил у сестры позволение сделать замену. И всё равно этим золотом с бриллиантами дорожил исключительно как её подарком. Границы какой бы страны он не нарушил, он обязан отсюда выбраться. Ради неё.

Едва забрезжило утро, ему снова принесли воду и хлеб. Он ждал, когда его пригласят на допрос, ждал каких-нибудь дурацких вопросов, типа кто его послал и с какой целью он нарушил территориальное пространство какой-нибудь Мессопотамии, но, застегнув на нём наручники, его вывели на площадь и на возвышении длинной цепью пристегнули к каменному столбу.

Его обступили зеваки: мальчишки, мужчины, деды. Больше всего его поразило именно это — женщин среди них не было. Они не смотрели на него как на диковинку, нет, скорее просто с любопытством, изучающе. Не чувствовал он с их стороны и агрессии, скорее сочувствие и сокрушённое покачивание головами. Он понимал их язык. Да и что его понимать — они говорили на родном славянском наречии. «Жаль, что не баба», — основная мысль, что он вынес из их обсуждений.

Одежда их тоже отличалась от китайского ширпотреба, заполонившего весь мир. Ни одной футболки или майки, обычные рубашки, с воротниками, с закатанными рукавами, навыпуск или заправленные в штаны, разной расцветки, но приглушенных цветов со спокойным орнаментом. И брюки, вроде обычные, у тех, кто моложе — короче и свободнее, у пожилых — традиционно длинные, без стрелок и мятые. Только гульфики вызывали вопросы — все до единого на пуговицах, отчего все эти скромные наряды смотрелись простой рабочей одеждой.

Но посмотрели, посмотрели и разошлись, а он остался. Сел, прислонившись к своему столбу — никто и не возражал. Бой курантов известил о полдне, и едва стих оглушающий звон, на площадь вместе с мужчинами теперь потянулись женщины. Он плохо разбирался в женских нарядах. Он видел кожу и ткани, замшу и даже меха, но больше всего в глаза бросались украшения. Разных форм, цветов и размеров, но все из цветного стекла. В ушах, на шеях, на тонких загорелых запястьях и изящных лодыжках непременно красовалось по одному, а то и несколько стеклянных безделушек.

— Его Величество Король Затерянных Островов Варт Третий, — провозгласил громкий голос и Максиму срочно понадобилось себя ущипнуть.

Он стойко держался всю ночь, дрожал от холода, давился пресным хлебом, искал какие-то разумные причины, по которым он ничего не помнил и оказался здесь, но теперь он чувствовал себя спящим и смотрящим чужие сны.