Король бьет даму - Алексей Макеев

– Неважно где, только сначала я хотел бы проверить кое-что.

– Что? – тут же оживился Решников.

– Да есть у меня тут одно предположение. Если хотите, пойдемте.

Решникова не нужно было уговаривать, и они вместе вновь двинулись к кабинету Амосова. Предположение у Гурова было только одно. И даже не предположение, а уверенность: это кто-то из своих. И он решил кое-что проверить. На то, что в приемной благотворительного фонда «Надежда» установлена камера слежения, Гуров обратил внимание сразу, как только вошел туда. Такая же камера наличествовала и в кабинете самого Амосова – ее Гуров тоже успел заметить. Но тот, кто подбросил пистолет, мог и не знать об этом. А в том, что его подбросили, полковник не сомневался…

Пройдя в кабинет Амосова вместе с Решниковым, он закрыл замок изнутри, встал на стул и осторожно снял камеру. Решников выжидательно наблюдал за его действиями. Заглянув внутрь, Гуров испытал разочарование: камера была пуста. То есть в ней отсутствовала кассета с пленкой. Радовало только одно: этот факт наглядно свидетельствовал о том, что проникший сюда тайком неизвестный не хотел, чтобы его узнали… Значит, это точно кто-то свой.

– Пусто? – спросил Решников так, словно заранее знал ответ.

– Остается снять камеру из приемной, хотя шансов на то, что она приведет нас к засланному казачку, нет, – кивнув, проговорил Гуров.

Они вместе прошли в приемную и сняли висевшую там камеру. Эта была с кассетой внутри, что еще больше убедило обоих, что просматривать ее, увы, не имеет смысла.

– И все-таки потом поглядим. А пока давайте побеседуем, – сказал Лева, беря камеру под мышку.

Они прошли к машине Амосова, Решников отпер ее ключом и уселся на водительское сиденье. Гуров устроился рядом. Начальник службы безопасности закурил и, задумчиво выпуская длинные струи дыма в открытое окно, заговорил:

– Я действительно провел с Амосовым всю ночь, точнее, с часу, с того самого момента, как забрал его из больницы. Он позвонил мне и велел срочно приехать.

– Он объяснил вам, для чего?

– Только при встрече. Сказал, что Дану застрелили из пистолета Макарова.

– И что? Почему его так насторожил этот факт?

Решников внимательно посмотрел в глаза полковнику и произнес:

– Потому что у его брата Виктора был именно такой пистолет…

– И он решил, что тот причастен к смерти его дочери, – понял Гуров, – и отправился на разборки посреди ночи?

– Я был против, – кивнул с невеселым видом Решетников, – но Амосов и слушать ничего не хотел. Я даже испугался за него – куда он в таком виде поедет? Дышит тяжело, еле на ногах стоит… Только Амосов не убивал брата. Это я вам ручаюсь.

– Доказательства есть? – прищурился Гуров.

– Ручаюсь, – повторил Решников, и его тяжелый взгляд откровенно говорил, что такие слова должны быть для Гурова весомее любых доказательств.

Полковник пока что не сделал никаких однозначных выводов, лишь попросил рассказать подробно, как все произошло. По словам Решникова, дело обстояло так…

…Решников молча катил машину по пустынным ночным улицам. Николай Николаевич Амосов сидел рядом, вцепившись пальцами в сиденье так, что костяшки пальцев побелели, и находился в крайнем напряжении. Алексей периодически скашивал глаза на своего шефа и чуть заметно неодобрительно хмурился. Ему категорически не нравилась эта затея, но противостоять хозяину он не мог.

Амосов постоянно поглядывал на часы и торопил Решникова.

– И так под сотню едем, – коротко бросал Алексей, плавно выруливая на перекресток.

Он водил машину очень умело и сейчас ехал вполне уверенно, так что вполне мог прибавить скорости, однако не видел в этой спешке никакого смысла. Вскоре они подъехали к дому, в котором проживал Виктор Николаевич Амосов. Дом был двухэтажным, разделенным на две квартиры. Одну из них занимал одинокий Амосов, в другой жила семья – муж, жена и сын-подросток.

Решников притормозил и высунул голову. В окне спальни Амосова горел свет.

– Бодрствует, значит, – пробормотал Амосов, выбираясь из машины и торопливо двигаясь к воротам.

– Николай Николаевич! – окликнул его Решников, и тот обернулся на ходу. – Давайте я с вами пойду.

– Не нужно! – решительно возразил Амосов. – Я сам разберусь. Сиди в машине и жди, это ненадолго.

Алексей пожал плечами, но послушно вернулся в машину, поглядывая на Амосова. Тот достал из кармана связку ключей – у него имелся ключ от ворот и квартиры брата, прошел внутрь и через некоторое время совсем скрылся из вида. Алексею ничего не оставалось, как наблюдать за безмолвным домом, поглядывая на светящееся окно.

Амосов отсутствовал уже полчаса, когда Алексей начал проявлять беспокойство. Не выдержав, достал свой сотовый телефон и набрал номер шефа. Тот почему-то не ответил. Строго приученный подчиняться начальству, Решников подавил желание пройти через ворота и подняться в квартиру.

Амосов появился минуты через три после его звонка. Вид у него был такой, что начальник службы безопасности сразу понял – что-то случилось. Причем явно катастрофическое. Взгляд Амосова был словно безумный: блуждающий, глаза выпучены… Да и шел он пошатываясь. Решников автоматически открыл аптечку, принялся искать там таблетки от сердца и протянул шефу две. Тот машинально проглотил их, запив поданной Решниковым минералкой, затем безвольно плюхнулся на сиденье рядом с Алексеем и бессмысленным взглядом уставился перед собой.

– Что случилось? – решил нарушить молчание Решников.

Амосов посидел, покачиваясь из стороны в сторону, потом разлепил губы и прошептал:

– Поехали отсюда.

Отлично понимающий настроение людей, а в особенности своего начальника, у которого работал не первый год, Алексей понял, что уезжать так просто нельзя. Что Амосов не владеет ни собой, ни ситуацией, а следовательно, придется, в нарушение инструкций, брать инициативу в свои руки.

Не говоря ни слова, он вылез из машины и зашагал к дому.

– Леша! – жалобно окликнул его Амосов. – Не ходи!

Но один уже тон убедил Решникова, что идти нужно.

Амосов не запер за собой ворота, поэтому Алексей беспрепятственно прошел внутрь. Дверь в дом также была открыта, и это еще раз подтверждало, что Амосов слабо соображал, что делает. Алексей поднялся на второй этаж в квартиру Виктора, дернул за ручку и вошел, прямиком направляясь в спальню. Ему неоднократно доводилось бывать в этих стенах, поэтому он отлично знал расположение.

То, что он увидел в спальне, никоим образом его не успокоило… Где-то внутренне он ожидал чего-то подобного и подсознательно был готов. На широком диване, на спине, неподвижно лежал Виктор Амосов. Руки его были раскинуты в стороны, а в виске зияло аккуратное отверстие. Алексей на своем веку не раз видел подобные, такое отверстие могла оставить только пуля.