Альфарий: Голова Гидры - Майк Брукс

— Господин, вы видите местных жителей? — пробормотал мне Гакул, когда мы пробирались сквозь толпу.

— Да, — ответил я. Тут и там собирались группы вольданцев, и взгляды, которые они бросали в сторону беженцев, дружелюбными не были. Беженцы, опустив головы, ходили группами, разговаривая между собой и избегая зрительного контакта со своими новыми соседями. Вполне естественная реакция — после пережитых испытаний искать утешения в ком-то знакомом и известном, но местные жители были явно другого мнения. Уверен был, что для них беженцы казались ненадежными и потенциально враждебными. Они, казалось, не понимали, что сами ведут себя точно так же, при том не имея на это весомых причин.

Эта напряженность могла дойти до крайности. Возможно, планетарному губернатору требовалась помощь. Мне стоило подумать, над тем, как это лучше организовать, но пока я размышлял, мы приблизились к зданию, обозначенному как «Четвертый зал».

Согласно табличке, расположенной у главного входа, до недавнего времени это был схолум, но теперь здание было отдано для размещения тех, кто бежал от наступления рангдан. Мы поднялись по ступенькам и прошли через главный вход в вычурный атриум, вокруг которого толпились люди. Каждый угол был заполнен переселенцами, которые сидели, сбившись в кучки, с теми немногими пожитками, что им удалось взять собой во время бегства. В воздухе стоял гул голосов, но это была не пустая болтовня. В нем слышались нужда, отчаяние и страдание.

Женщина в форме Имперского Администратума увидела, как мы вошли и поспешила нам навстречу. Не знаю точно, что она видела перед собой, но что бы это ни было, мы ее не пугали.

— Места нет, — быстро сказала она, указывая рукой на людей, уже ожидающих у стен. — Свободных комнат больше нет, по крайней мере до тех пор, пока губернатор не завершит реквизицию…

— Мы не ищем себе комнаты, в которой могли бы остановится, мамзель, — мягко перебил я ее. Она явно была занята и у меня не было желания отнимать у нее больше времени. Или же занимать больше места в ее памяти, чем это было необходимо. — Мы просто ищем людей в двадцать седьмой комнате этого зала.

Она взглянула на меня, но в ее глазах не было любопытства.

— Туда, — произнесла она, указывая на лестничный пролет. — На следующем этаже, первый коридор налево. Комнаты пронумерованы.

— Наши благодарности, — ответил я и мы ушли.

— Судя по количеству людей в этом атриуме, все уже переполнено, — тихо сказал мне Гакул, пока мы поднимались по лестнице. — В таком здании, как это, скорее всего, будут большие аудитории и лекционные залы. Интересно, понадобятся ли нам более точные данные, чем просто номер комнаты? Там может оказаться с дюжину семей.

— Возможно, все люди в одной комнате будут с одного и того же места, — произнес я, кивнув. — Возможно, они все его видели. В любом случае, большее количество позволит легче судить об истинности их рассказов.

— Возможно и нет, господин, — ответил Гакул. — Я могу исследовать их память, чтобы проверить правдивость утверждений, но человеческий разум слишком податлив. Если множество людей видели что-то невообразимое и обсуждали это между собой, то вполне возможно, что они могли повлиять на воспоминания друг друга.

— Не важно, — фыркнул я. — Два человека могут вспомнить что-то разное, даже если они наблюдали одни и те же события в одно и тоже время. Я подозреваю, что если бы они увидели одного из моих братьев, они бы запомнили это довольно четко. Так, что незначительное изменения памяти не имели бы значения.

— Как скажите, господин, — согласился Гакул. — Я сомневаюсь, что когда-либо забуду тот момент, когда впервые увидел вас, хотя большинство других воспоминаний со времени, до вступления в ряды легиона для меня были утеряны.

Это заявление встревожило меня, но у меня более не осталось времени на размышления, потому что мы достигли места назначения: темной двери с выведенными на ней белой краской местными цифрами. Я постучал по ней костяшками пальцев и замер.

— Внутри никого нет, — сказал я. Я не слышал ни дыхания, ни сердцебиения.

— Совсем никого? — спросил Гакул. — Или никого живого?

Это было справедливое замечание. Мы не знали, от каких ран или болезней могли страдать беженцы до прибытия сюда, и уже было очевидно, что, по крайней мере на данном этапе, инфраструктура Вольда Бета была не способна удовлетворить их потребности. Я открыл дверь, которая оказалась не запертой.

— Во имя Терры, — прорычал Гакул, когда открылась комната за ней. — Да я бы и послушника в таком месте размещать бы не стал.

Это оказался чулан. В стенах с обеих сторон были небольшие отверстия, оставшиеся от креплений снятых полок, отсутствие которых позволило разместить в каморке три пустых спальных мешка — два больших и один поменьше, — которые лежали на полу внахлест. Окна не было. Я не смог бы здесь лечь во весь рост. И Гакул тоже. Я сомневался даже, что кому-нибудь из местных это бы удалось.

— Вот до чего мы дошли, — пробормотал я. — Империум, славный маяк человечества, оставляющий своих подданных ютиться в темных дырах.

— Что будем делать, господин? — спросил Гакул.

— Ждать возвращения жильцов, — ответил я, закрыв дверь.

* * *

Ожидание заняло несколько часов, в течении которых мы с Гакулом оставались снаружи кладовой, так как внутри было настолько тесно, что ждать там было совершенно невозможно. Мы замечали осторожные взгляды, когда новые обитатели схолума проходили мимо нас по узкому коридору, но никто не произнес ни слова. Не думаю, что это только из-за того, что мы были большими и потенциально представляли опасность, даже несмотря на сокрытие нашей истинной внешности. Я подозревал, что дело скорее всего в том, что в этом месте так и не образовалась община. Возможно никогда и не появится. Никто не знал, кто должен здесь находиться, а кто нет, и никто не имел никакого интереса приближаться, чтобы это выяснить, пока мы не находились не в пределах их собственных комнат.

Наконец я услышал, как по лестнице поднимаются три новые пары усталых ног, и, вскоре, в поле зрения появились двое взрослых с ребенком. Они замерли примерно в двадцати метрах, чуть только увидели нас.

— Мы не хотим причинить вреда, — произнес Гакул и я ощутил легкий гул в голове, когда он вплел в свой голос мягкое психическое внушение, чтобы убедить их в правдивости своих слов. В конце концов, ложью это не было. — Мы всего лишь хотим поговорить.

Они придвинулись ближе, все еще настороженные, но уже немного более доверчивые. Я видел, как они осматривали нас, пытаясь понять, кто мы такие. Мне стало интересно, что именно они видели. Была ли видимая ими картинка четкой или расплывчатой? Было ли их восприятие ясным, осознавали ли они нас реальными в этот момент, и рассеется ли наш образ из их разума как туман на рассвете, как только мы скроемся из их поля зрения?

Они определенно не были вольданцами. Одна из взрослых была облачена в тяжелый серый костюм, подобные которому обычно носили люди, работающие с различными механизмами и проводящие большую часть своего времени на коленях в окружении луж масел или других вредных веществ. Я подумал, что грубый материал ее одежды должно быть не изменился с момента, когда она покинула свое рабочее место и поспешила на эвакуацию. Ее партнер, напротив, была одета в платье, которое явно считалось красивым. Когда-то цветастое, теперь оно было все в грязи и местами порвано. Держась за их руки, между ними стояла молодая девочка, одетая в грубую одежду, целью которой было не позволить детям запачкаться. Ее лицо выглядело сонным. Несмотря на молодость, я мог определить по ее глазам, форме носа и даже наклону ушей, что она имела генетическое родство с обеими взрослыми. Либо она была со своей матерью и, возможно, сестрой своего отца, либо эта девочка являлась продуктом биологической инженерии, которая объединила в ней ДНК обеих женщин.