Песня ночи - Валери Шервуд

В этот момент к ним подошел Келлз.

— Этот молодой человек оскорбил тебя? — спросил он Каролину.

— Нет, это не он! Это все Реба Тарбелл, или теперь мне следует называть ее маркизой Солтенхэм! А этот джентльмен всего лишь поведал мне, как она заработала маленький шрам на бедре!

Поскольку Довиль понятия не имел о том, что имел дело с будущей маркизой, а Келлз и знать не знал о том, что у Ребы на бедре шрам, а если и был шрам, то какое он имеет отношение к Каролине, оба джентльмена озадаченно уставились на даму.

Келлз пришел в себя первым.

— Довиль, — решительно заявил он, — я думаю, лучше мне закончить с леди этот танец. Она расстроена.

Француз, понимая, что попал в историю, с удрученным видом поплелся прочь. На капитана Келлза и его даму смотрели с интересом.

— Так ты поэтому намертво прилипла к Довилю? — спросил Келлз, вращая партнершу. — Чтобы разузнать про Ребу?

Каролина кивнула.

— Но я его не завлекала, как ты выражаешься, я просто хотела, чтобы он закончил рассказ. О, Келлз, монсеньор Довиль имел с Ребой интрижку, после того как она осталась у Дженни Честертон, представляешь? А она говорила мне, будто вся исстрадалась по Робину Тиреллу!

Улыбка тронула лишь уголки губ флибустьера.

— Понимаю твою заинтересованность, — сухо согласился он. — Но все же…

— Она ужасная лгунья! Сказать, что я принимала от тебя золото в обмен на некие услуги!

Холодные глаза Келлза отыскали француза, скромно стоявшего в углу в стороне от танцующих.

— Это Довиль сказал тебе?

— Нет, он передал мне слова Ребы о поведении ее белокурой подружки. На что я ему ответила, что во всей этой истории нет ни капли правды!

Келлз рассмеялся.

— Так, значит, ты отождествила себя с этой подружкой? Умно, нечего сказать! Молодец, Кристабель!

— Нет, ты только подумай, это ведь я поженила их с Роби! Сделала ее маркизой! О, как бы мне хотелось все изменить! — Каролина кипела от негодования.

— Про этот брак никак не скажешь, что он свершился на небесах, — признал Келлз. — А с такой тещей маркизу, наверное, порой хочется в петлю полезть.

Вулкан, бурливший в груди Каролины, постепенно угасал. Она вспомнила, что пришла на бал не для того, чтобы вспоминать прежние времена и предательство прежних друзей, — она должна раздобыть для Келлза деньги на плантацию.

— Боюсь, что история монсеньора Довиля слишком далеко увела меня от цели, — извиняющимся голосом сказала Каролина.

— Где же хозяин дома? — спросила она Келлза, оглядывая дом.

— Возможно, с его костюмом случился конфуз во время суматохи на кухне, и ему пришлось переодеться… А потом, спускаясь по лестнице, он оступился и порвал штаны, — со смешинками в глазах начал Келлз. — Поэтому их пришлось отдать в починку, а поскольку все остальные наряды оказались несвежими, в них нельзя выйти к таким гостям, как мы, вот наш губернатор и ждет свои парадные штаны в неглиже в спальне, — с хохотом закончил он.

К Каролине вернулось ее хорошее настроение. В конце концов, и Реба, и Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, — теперь все далеко в Англии. И едва ли судьба когда-нибудь вновь сведет их. Так стоит ли злиться?

Ее пригласил на танец доктор, который был приглашен лечить служанку. Затем ее приглашали другие кавалеры. Серебряная Русалка всегда была нарасхват. Краем глаза она успела заметить, что Келлз с бокалом в руке беседует о чем-то с губернатором, наконец вернувшимся в зал. Это хорошо, подумала она, возможно, ему и удалось решить вопрос с финансами…

Оказавшись в перерыве между танцами недалеко от кружка гостей, обступивших госпожу Граммонд, Каролина услышала ее визгливый голос.

— Климат ужасно утомляет меня. Не представляю, как можно жить при такой жаре! — томно обмахиваясь веером, вздыхала юная госпожа Граммонд. — Всю неделю я была не в состоянии даже встать с постели.

Каролина оглянулась, чтобы посмотреть на говорящую. Худощавая, темноволосая, с нездоровым цветом лица, госпожа Граммонд имело мало общего со своей цветущей кузиной.

— В этих местах, — с сильным Йоркским акцентом продолжила гостья, — есть всего две достопримечательности, которые я дала себе слово посмотреть. Первая — это женщина по имени Руж, а вторая — тоже женщина — Серебряная Русалка.

Все смущенно затихли, а Каролина, допив вино, любезно поданное ей монсеньором Довилем, расхохоталась.

— Между этими достопримечательностями мало общего, — заметила она.

— В самом деле? — оживилась госпожа Граммонд. — Отчего же? Ведь они обе пиратки.

— Серебряная Русалка предпочитает флибустьеров, — едва сдерживая смех, уточнила Каролина. — А вот Руж, королеву Нью-Провиденс, лучше бы вам не встречать.

Каролина повернулась к монсеньору Довилю, задавшему ей какой-то вопрос.

— Кто эта женщина, которая влезла в разговор, словно разбирается во всех этих делах?

До Каролины донесся приглушенный ответ:

— Это и есть сама Серебряная Русалка.

— Что?! — воскликнула потрясенная гостья, и лицо ее покрылось красными пятнами. — Вы хотите сказать, что мой кузен принимает ее в своем доме?

Каролина решила продолжить диалог с миссис Граммонд. Развернувшись лицом к юной особе, Каролина раздельно, с нажимом на каждое слово сказала:

— Смею напомнить вам: даже если губернатор Уайт управляет островом, то на море здесь правят флибустьеры. А море, — Каролина выдержала паузу, — окружает этот остров со всех сторон.

Мисс Граммонд не нашлась что ответить, последнее слово осталось за Каролиной.

— По-видимому, кузине губернатора не по нраву не только наш климат, но и наш образ жизни, — резонно заметил кто-то из гостей.

— Так что ей придется научиться любить и наш климат, и все прочее, если она желает остаться здесь, — заключила спор Каролина.

— Ты забыла добавить, что городом правит еще и твоя красота, — добавил Келлз, приглашая Каролину на следующий танец.

Конечно же, он слышал весь разговор, но не подал виду, что это его интересует. Не станет же он обращать внимание на то, что щебечет какая-то пигалица из Йоркшира.

— Ты говорил с губернатором? — спросила Каролина, изящно проделав очередное па в танце.

— Губернатор разделяет общее мнение. У него нет лишних наличных денег, но… если я приму решение выйти в море, средства на мое предприятие найдутся.

— Не могу поверить, что он так сказал! Из тебя получится прекрасный плантатор! Я сама с ним поговорю!

Келлз сжал ее руку.

— Брось, Кристабель! Я не хочу, чтобы губернатор узнал, в каком отчаянном положении я нахожусь.