Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Воллам Мортон

Летом 1540 года Генрих тайно женился на Екатерине. Он был безумно счастлив; после семи унылых месяцев с Анной Клевской Екатерина казалась ему проблеском солнечного света. Под ее влиянием он даже помолодел. «Король завел новый распорядок дня, — докладывал Марильяк своему монарху Франциску I. — Он встает между пятью и шестью часами, в семь слушает мессу, а затем уезжает на верховую прогулку и возвращается к обеду, который начинается в 10 часов утра».

Через год после свадьбы Генрих отправился в путешествие по северной Англии, Екатерина поехала вместе с ним. В их отсутствие некий Лассалль, которого историк Фрауд, напрочь забывший о последующих событиях, называет джентльменом, пришел к находившемуся в Лондоне архиепископу Кентерберийскому и поведал о том, что до замужества королева находилась в близких отношениях с Мэнноком и Дерхэмом. К тому времени архиепископ Кранмер, должно быть, уже окончательно потерял голову от чрезмерного количества сотрясавших английский двор разоблачений в неверности; вместо того чтобы спустить этого Лассалля с лестницы, он раструбил новость по всему Лондону, в том числе рассказал лорду-канцлеру и другим придворным. Когда вернувшийся из поездки король находился в Хэмптон-Корте, ему пересказали эту историю. Генрих отказывался верить, что грязные слухи имеют отношение к его «розе без шипов», но все же распорядился провести расследование.

Мэннок и Дерхэм были арестованы и во всем сознались. Созвали заседание королевского совета. Когда Генриху представили доказательства вины Екатерины, он разрыдался. Его дородное тело (точнее сказать, тушу) еще долго сотрясали спазмы. Кранмера отправили к королеве, которая после истерики признала свою вину и молила короля о прощении. Из Хэмптон-Корта ее перевезли в Сайон-хаус. После допроса фрейлин выяснилась не менее шокирующая подробность. Во время путешествия на север прекрасная, но ядовитая как змея, леди Рочфорд тщательнейшим образом изучала окрестности королевской опочивальни, черные лестницы и потайные ходы, дабы мистер Томас Калпепер, придворный короля, мог без помех навещать королеву. Когда это открылось, стало ясно: Екатерина Говард виновна. Леди Рочфорд отправили в Тауэр, вскоре к ней присоединился Томас Калпепер. На суде он признал, что они с Екатериной были влюблены друг в друга еще до того, как она вышла замуж за короля.

«Не стремитесь узнать более того, что король отнял у меня женщину, которую я люблю больше всего на свете, — сказал он на суде. — Можете меня за это повесить, но мы любим друг друга, хотя вплоть до сего часа между нами не было ничего дурного».

Калперера повесили в Тайберне, затем, еще живого, сняли с виселицы, четвертовали и обезглавили.

Генрих повел себя весьма необычно. Ему не хотелось казнить свою «розу без шипов». Он предпочел бы заключить ее в монастырь. Теперь, когда ее возлюбленный был мертв, Екатерина просила лишь о том, чтобы ее не казнили прилюдно. Пролетели месяцы, на протяжении которых королева внешне оставалась жизнерадостной, носила лучшие наряды, признавала свою вину и говорила, что заслуживает смерти.

Наконец король принял решение. 10 февраля 1542 года королеву по воде отправили в Тауэр. Первой шла лодка с двадцатью четырьмя гребцами; на ней находился лорд-хранитель малой государственной печати. Затем следовала маленькая двухвесельная лодка, под тентом сидела королева. Замыкала процессию роскошная барка графа Саффолка с сотней вооруженных людей. Когда лодки проходили под Лондонским мостом, уже стемнело, иначе королева наверняка разглядела бы над центральным пролетом насаженную на копье голову своего возлюбленного. Под покровом тьмы одетая в черный бархат Екатерина сошла на берег у Ворот изменников и проследовала в отведенные ей покои.

Через два дня ей сообщили, что следующим утром она должна умереть. Вот тогда-то Екатерина и обратилась к своим тюремщикам с просьбой, с какой за всю историю Тауэра не обращался ни один из приговоренных к смерти узников. Она сказала, что поскольку не знает, как себя поведет во время казни, то просит, если это возможно, перенести плаху в ее комнату, чтобы у нее была возможность подготовиться. Эту просьбу удовлетворили. Екатерина встала на колени перед установленной в центре комнаты плахой и опустила шею в желоб, а затем поднялась со словами, что сумеет «достойно и с изяществом пройти через это ужасное испытание».

На следующий день в семь часов утра Екатерину Говард ожидала та же зловещая церемония, какую всего шесть лет назад выдержала Анна Болейн. Она прошла через те же королевские покои и оказалась на том же самом месте в Тауэр-Грин. Взойдя на эшафот на холодном февральском ветру, Екатерина произнесла несколько слов. Она сказала, что действительно любила Томаса Калпепера и что если бы не стала королевой и осталась верна своему возлюбленному, ей не пришлось бы умирать. Затем она обратилась к одетому в алое человеку в маске, который стоял поблизости, опираясь на топор.

— Поскорее приступайте!

Согласно обычаю, он опустился на колени и попросил у нее прощения.

— Я умираю королевой, но лучше бы я умерла женой Калпепера! — воскликнула королева, перед тем как опустился топор.

В следующее мгновение ее голова упала на солому. Не успели вынести обезглавленное тело Екатерины, как на казнь вывели леди Рочфорд. Очевидцу ее казни показалось, что фрейлина «до самой своей смерти пребывала в безумии».

Излагая эти события для своего господина в Париже, французский посол заканчивает отчет следующими словами: «Таковы диковинные обычаи этой удивительной страны».

Несчастную леди Джейн Грей, которой было всего лишь шестнадцать лет, довели до смерти амбициозные родственники. Против ее воли они сделали из Джейн королеву — всего на девять дней. Гибель леди Джейн стала неизбежной после того, как Мария Тюдор отправила ее в Тауэр. Фуллер говорит, что она родилась как принцесса, была образованной как священнослужитель, жила как святая, а умерла как преступница.

Промозглым и туманным февральским утром 1554 года этой несчастной девушке было суждено распрощаться с жизнью. Она стояла у окна своей комнаты в Тауэре, ожидая прихода тюремщиков. Вскоре она увидела группу людей, кативших ручную тележку с обезглавленным телом ее молодого супруга, лорда Гилдфорда Дадли. Его только что казнили на Тауэр-Хилл. Лишившись остатков мужества, несчастное дитя разразилось рыданиями. Через несколько минут ее повели к эшафоту.

Мрачная процессия неторопливо пересекала Тауэр-Грин: гвардейцы, алебардщики, лейтенант стражи Тауэра, маленькая и беспомощная леди Джейн в сопровождении декана Фекенхэма. Следом шли две фрейлины, миссис Элизабет Тилни и миссис Эллен, обе в слезах. Леди Джейн была в том же черном платье, в котором предстала перед судом в Гилдхолле. В руках она несла маленькую книгу и по пути на эшафот не отрывала от нее глаз. Книгой был молитвенник, одолженный у лейтенанта стражи Тауэра, сэра Джона Бриджеса.

Взойдя на эшафот, леди Джейн обратилась с короткой речью к небольшой группе присутствующих, а затем опустилась на колени, чтобы помолиться. Поднявшись с колен, она стала снимать с себя все, что могло помешать палачу выполнить свои обязанности. Похоже, всякий раз во время казни палач благоразумно держался вне поля зрения толпы. Он появлялся в последнюю минуту, чтобы, в соответствии с обычаем, встать на колени и попросить прощения у своей жертвы. Однако на сей раз палач не стал таиться и, явно из самых добрых побуждений, предложил леди Джейн свою помощь. В ответ девушка вновь разразилась слезами, и неудивительно — перед ней стоял гигант ростом почти в семь футов. Его лицо скрывала маска, а могучую фигуру обтягивал плотный шерстяной костюм.