Смерть экс-любовника - Харли Джейн Козак

«Дорогая девочка! – услышала я голос дяди Тео. – Конечно, ты можешь взять у меня книги. Приезжай! Моя библиотека в твоем распоряжении. Греки – восхитительные люди. И такие хорошие повара! Сама в этом убедишься».

Интересно, что он имел в виду? Затем раздался голос Саймона: «Я на работе, но где ты? Надеюсь, спишь, потому что если ты спасаешь подруг, то заставляешь меня беспокоиться по этому поводу, а если не спишь, но не поднимаешь трубку, то тебе грозят большие неприятности… Хорошо. Давай поговорим о твоей работе. Сделай мне одолжение и не подписывай пока никаких контрактов. Сегодня воскресенье, и это все равно будет трудно сделать. Я скучаю по тебе».

Так-то лучше. За «Я скучаю по тебе» можно простить немало грехов! Он больше не сходил с ума, и мне было почти непонятно, почему это делала я. Хотя, возможно, просто оборонялась. Главное – мы предотвратили великую битву, или же благополучно пережили маленькую ссору, или как еще назвать ту сцену? Это не было нашей первой ссорой вообще, а лишь за время совместной жизни, но для того чтобы отношения были долгими, необходимо выработать военный этикет. По крайней мере я так считала. Раньше у меня никогда не было долгих отношений.

Хотя год назад у меня был жених. Мы пережили немало конфликтов за те несколько месяцев, что жили вместе, хотя хорошо подходили друг другу, но в один прекрасный день Док расторгнул нашу помолвку. В этом не было ничего личного. Ему пришлось отправиться на другой конец света, дабы спасти свою юную дочь от ставшей ему чужой полусумасшедшей жены, и он не знал, сколько времени это займет. Самое большее шесть лет. Он решил, что для меня это слишком долго. Такое решение было принято единолично.

Я лежала в кровати, смотрела в чересчур белый потолок и думала, как Док отнесся бы к Саймону. Вряд ли хорошо. Помимо того что я занималась с Саймоном сексом, у моего нового бойфренда была тьма достоинств, которыми не обладал бывший жених. К примеру, он высок. Богат. Агент ФБР. Док же какое-то время сидел в тюрьме.

Что касается Саймона, то он знал о Доке из тех источников, откуда федералы обычно черпают такую информацию, и высказался в том духе, что мужчина, у которого есть жена, не должен вступать в отношения с другой женщиной. Конец истории.

Естественно, я разделяю такую философию. В теории. Но истории не начинаются и не заканчиваются четко и ясно, подобно кроссвордам или налоговым декларациям, где ответы всегда однозначны. Любовь, семья и домашние дела – все это, судя по моему опыту, вещи нечеткие, пересекающиеся и полные исключений. И я была Прелюбодейкой. Формально. Соучастницей в прелюбодеянии. А это не украшает жизненное резюме. Если бы я не думала, что брак Дока испускает последний вздох, если бы не считала, что вот-вот последует развод, я бы никогда не запала на него так сильно. Так… страстно.

С этими мрачными мыслями я оделась, поджарила тосты, поработала над шестью почти законченными поздравительными открытками – поскольку стоял декабрь, я рисовала открытки к Дню отца и к Четвертому июля – и отправилась в Глендейл.

В воскресенье утром автомобилей на дорогах не много, и я начала думать о Джо еще и потому, что у меня ее машина и телефон. Аккумулятор у телефона сел, а в машине не было зарядного устройства, и я включила свой телефон в надежде, что подруга свяжется со мной. Он почти тут же зазвонил. Это был мой брат.

– Уолли, я не буду переезжать, – сказал он.

Я сделала глубокий вдох.

– В «Хейвен-Лейн»? Почему?

– У них другой почтовый индекс.

– Да, но…

– Мне это не нравится. И номер телефона тоже не понравится.

– Но междугородный код останется таким же.

– Правда?

– Да. А если номер придется тебе не по душе, мы купим сотовый и ты выберешь номер сам.

– Я могу его выбрать?

– Думаю, да. В некоторых пределах.

– А какой номер телефона в «Хейвен-Лейн»?

– У меня его с собой нет, я еду в машине.

– Позвони, когда узнаешь. Или просто сложи все цифры и скажи мне. – С этими словами брат повесил трубку. Слава тебе, Господи! Еще одна трагедия предотвращена.

Я поискала бумажку, на которой можно было бы записать о своем обещании, и нашла штрафную квитанцию Джо, где уже было что-то накарябано, и вывела: «Позвонить Пи-Би. Номер "Хейвен-Лейн"». Движение замедлилось, а у меня зазвонил телефон, сообщая о непрослушанной голосовой почте.

Это еще одна вещь, которая мне непонятна: почему мой телефон должен звонить когда заблагорассудится с целью оповестить о сообщениях, оставленных несколько, часов, а то и дней ранее? На этот раз выяснилось, что вчера вечером звонила Джо. Как такое возможно? Ведь телефон был при мне весь вечер. «Я в аду, – сказала она, – хотя в хорошем отеле ад не так уж и плох. Встретила здесь знакомого парня, и он оплатил мой номер своей кредиткой. Я всегда встречаю знакомых в «Шаттерс», просто дикость какая-то… Ох! Ведь не собиралась говорить тебе, где обосновалась. Ты не говори копам, если будут спрашивать. Я скрываюсь».

Я позвонила в «Шаттерс». Они соединили меня с номером Джо, но к телефону никто не подошел. Я набрала номер Фредрик и прочитала ей сообщение Джо.

– Удали его, – велела она. – Понятия не имею, почему Джо прячется от полицейских, но мне все это не нравится и… подожди! Ты на «мерседесе»? Посмотри, нет ли на заднем сиденье пары фиолетовых туфель.

Я обернулась.

– Есть.

– Слава Иисусу! Я думала, что потеряла их. Где ты сейчас?

– На сто первом, почти на сто тридцать четвертом, – ответила я. – Еду к дяде Тео.

– Прекрасно. А я на Сепулведа, в «Костко» вместе с кузиной Франзин. Ты с ней виделась. Дай мне адрес дяди Тео, и я туда подъеду.

Дядя Тео жил в Глендейле рядом с шоссе, на ничем не примечательной улице. Но я навещала его очень часто, и она казалась мне привлекательной. Фредрик со мной не согласилась. Вызволив свои туфли из машины Джо, она вместе со мной пошла в квартиру дяди Тео, чтобы зайти в туалет, хотя предпочла бы сделать это где-нибудь в другом месте, В лифте мы играли в «Отгадай, чем пахнет».

– Картошкой, жаренной на старом масле, – принюхалась она. – И мокрой собакой.

– Яичным рулетом и дизельным топливом.

– Это не имеет отношения к дяде Тео, – сказала Фредрик, оглядев лестничную площадку четвертого этажа, – но если бы, выходя из квартиры, я упиралась взглядом в стены такого цвета, то выбросилась бы из окна.

– Не беспокойся. Внутри квартира оклеена обоями. – Мой дядя выбрал эти обои сорок лет назад, но его страсть к ним еще не угасла. У меня были свои ключи, и я открыла квартиру под номером четыреста одиннадцать, не нажав кнопку звонка, поскольку тот никогда не работал.

Нас встретили крики.

На какое-то мгновение я решила, что ошиблась квартирой. На меня и Фредрик смотрело море лиц, и ни одно из них не принадлежало дяде Тео. Кто-то кричал, а остальные разговаривали на языке, который я не смогла определить.