Вторая клятва - Сергей Раткевич

Свободное время… время, принадлежащее ему одному, время, которое он может потратить так, как ему вздумается, подарить его кому или чему угодно.

"А что я должен делать в это ваше "свободное время", сэр?"

"Твое, а не ваше!" — тотчас напомнил он самому себе.

"У лазутчика нет ни мгновения своего времени, именно поэтому время всего мира принадлежит ему!" — так его учили. А теперь… а теперь ему вручают свободу, так почему же у него такое чувство, будто его ограбили, сковали по рукам и по ногам? Почему эта самая «свобода» превращается в кандалы, почему кажется, что она безжалостно и бессмысленно отнимает время, то самое время, которое он мог бы с толком потратить, воплощая замыслы наставника, тренируя свои старые умения или отрабатывая новые? Почему кажется, что свобода равносильна пустоте? Что в ней ничего нет?

Эх, легко решать, куда идти, когда дорога одна…

"Так что же мне все-таки делать со своей свободой?!"

Эрик не стал задавать наставнику этот дурацкий, детский вопрос. Раз наставник не сказал, значит, ученик сам должен это знать. А раз не знает — догадаться. Может, это задание такое? Маленькая такая проверка сообразительности. В общем, думать надо, а не наставника почем зря глупыми вопросами дергать. Выпросил «легенду» — и будь доволен. Сам подумай, чем бы стал на твоем месте заниматься ученик лекаря? Куда бы он пошел, что бы его заинтересовало?

Для начала Эрик решил обойти замок, посмотреть все, что получится, познакомиться с кем придется, а там видно будет.

Он шел, сворачивая в разные уголки и закоулки, запоминая, что где находится, здороваясь со всеми, кого встречал, вежливо представляясь и запоминая имена и лица тех, с кем ему довелось встретиться.

Так он забрался на задний двор, где нос к носу столкнулся со здоровенным детиной в драном кафтане. В руках детины был потрясающей красоты огромный вязаный платок, в котором что-то попискивало. Глаза детины сияли.

— Дилли ощенилась, — поведал он счастливым голосом.

— Здорово! — подыграл ему Эрик.

— Еще бы не здорово! — откликнулся детина. — Ведь она лучшая, понимаешь? Лучшая!

— Понимаю, — в том же тоне откликнулся Эрик.

Чего ж тут, в самом деле, не понять? Лучшая, она и есть лучшая…

Из платка вдруг высунулся большой влажный нос, и Эрик понял, что детина несет мать вместе со щенками. Что ж, оно и правильно, наверное. Отчего не тащить собаку вместе со щенками, раз сил достаточно и желание есть?

— Кстати, меня Эрик зовут, я ученик здешнего доктора, — представился Эрик.

— Кстати, меня Руперт зовут, я здешний герцог, — ухмыльнулся детина. — И, кстати, мы уже виделись, мельком, правда. Тогда, у ворот.

Две невероятные, невозможные для состыковки картинки завертелись друг вокруг друга и столкнулись со страшным грохотом. Красавец герцог в роскошном зимнем плаще и этот красноносый здоровяк в драненьком кафтане.

"Болван! Шляпа! Растяпа несчастный! Это и есть твоя хваленая подготовка?! Не узнать герцога! Самого милорда герцога!"

"Вот-вот, а пообщаешься еще с этим твоим «наставником» — вообще людей различать перестанешь, — посулил голос в голове. — Зато тебя самого тогда уж никто ни с кем не перепутает, можешь не сомневаться".

Эрик застыл с отвисшей челюстью.

— Прости, Эрик, малышей в тепло отнести надо, — промолвил Руперт Эджертон, герцог Олдвик. — Эта дурочка отчего-то решила, что ей в старой бочке удобней всего родить. Потом поговорим.

Он прикрыл куском платка любопытный собачий нос: зашагал дальше. А Эрик так и остался стоять, подавленный собственной некомпетентностью.

"Об этом нужно рассказать наставнику. Непременно нужно! — решил он. — Есть же какие-то способы с этим бороться. Или это случайность? Ничего не значащий промах? Вот еще. У агента моего уровня не бывает, не может быть промахов. Тем более таких. А раз таковой все же случился, значит, что-то пошло не так. Что-то пошло не так, и наставнику необходимо сообщить об этом".

"С другой стороны, я ведь сейчас и не лазутчик вовсе, сам себе возразил он. — Я сейчас ученик лекаря. То есть совсем другой человек. Мало ли что этот невнимательный тип проморгать способен? Он ведь с утра до ночи только о порошках с пробирками думает! Где ему по сторонам глазеть, да еще и запоминать увиденное. Он и мыслить-то должен по-другому: это не лечат, этим не лечат? Тогда это неинтересно — примерно вот так вот!"

Повеселевший Эрик облегченно вздохнул и пошел дальше, похрустывая снегом.

"Герцогиня моет пробирки и играет в пиратов, а герцог, одетый хуже огородного пугала, самолично занимается переноской собачьих семейств с места на место. Может, все не так страшно, как мне спервоначалу показалось? Может, я просто попал в обыкновенный дурдом, да не понял этого? Интересно, кого я еще сегодня встречу?"

"Что, нашел для себя оправдание и успокоился?" — пробурчал лазутчик в его голове, но Эрик его гордо проигнорировал.

* * *

Эрик лежал, слушая, как потрескивают дрова в камине, и глядя, как пляшут по потолку отсветы каминного пламени.

Там, на потолке, мчалась фаласская конница, извивались в страстном танце смуглые большеглазые танцовщицы, спешили вдаль к незнакомым волшебным городам караваны, ведомые высохшими от зноя жилистыми проводниками, мастерами боя на мечах и знатоками удивительных историй. Таинственно улыбались прекрасные принцессы и волшебные девы, рычали тигры и львы да хмурились великие воины, приглядываясь к очередному дракону. Драконы ревели, извергая пламя, седобородые мудрецы плели интриги и высказывали пророчества, а великие полководцы вели в битву несметные армии.

Там, на потолке, рождались мириады волшебных сказок и удивительных историй, и если суметь хоть некоторые из них услышать, увидеть и запомнить…

Эрик и сам не знал, чему улыбается, но прогнать с губ улыбку не получалось. Ну и ладно, все равно темно и никто не видит. А если бы и видел… мало ли чему может улыбаться ученик лекаря?

"Все хорошо, но что, если ты все-таки свихнешься от этих своих сказок?"

"Заткнись!"

"Заткнись? И это все, что ты мне ответишь?!"

"Заткнись. Это все. Не мешай мне чувствовать себя счастливым".

За окном опять идет снег. Скругляя, сглаживая все звуки. Так хорошо лежать здесь, прислушиваясь к потрескиванию пламени, "к снежному шепоту за окном, так хорошо иметь «легенду» и быть счастливым. Ученику лекаря приятно лежать здесь, где он и в самом деле ощущает себя дома, где ему хорошо, где его не обидят, где о нем позаботятся, а лазутчику… лазутчику хорошо и приятно внутри «легенды». "Легенда"… так вот что является домом лазутчика!

А еще говорят, что у лазутчика ничего нет, что он лишен собственности! Ничего себе — нет! Ничего себе — лишен! Да любой дом, даже такой вот замок, уничтожить проще, чем крепко сколоченную легенду! Да и защищает хорошая легенда получше иных стен. Так что не стоит спорить что реально, а что нет. Кажется, это и так ясно.