Зеркало Медузы - Роберт Мазелло

Джакопо, сидевший внутри, не удержался, раздвинул занавески и выставил в окно свою мерзкую физиономию. Челлини понял, что парню хотелось привлечь внимание какой-нибудь знакомой девицы.

Улицы Рима выглядели хуже помойки. Во Флоренции они были узкими и темными, но люди знали, как себя вести. Они не выбрасывали мусор в сточные канавы, не опустошали ночные горшки из окон на прохожих и не оставляли дохлых собак, кошек и птиц гнить на палящем солнце. Римляне, наоборот, казалось, жили в выгребной яме и даже не задумывались об этом. Каждый раз, приезжая в Вечный город, Челлини удивлялся хаосу и царившей вокруг суматохе. Величайшие шедевры древнего мира были окружены дворами красильщиков шерсти, а античные храмы едва не тонули в навозе примыкавших к ним свиных рынков.

Когда карета проезжала Порта дель Пополо, справа показалась гробница Нерона, на ступенях сидели нищие. Усыпальница римского императора Августа тоже переживала не лучшие дни, развороченные куски ее мраморного фасада были обуглены — из-за воришек, добывавших здесь гашеную известь, которой прежде скреплялись массивные блоки. Марсово поле загромождали ремесленные лавки. Некоторые из них жались к руинам некогда величественных особняков. Храм театра Помпея превратился в нелепое стойбище — десятки семей захватили пространство, развели под огромным разрушенным сводом большие костры и повесили веревки с рваным бельем. Если Флоренция казалась элегантным бальным залом, то Рим выглядел цирком безумных уродцев. Глядя на город, Челлини боялся, что скоро станет новым местным аттракционом.

Проезжая через Борго — наполненный суетой район между Тибром и могущественным Ватиканом, — Челлини вспомнил свой первый приезд в Рим. Ему было всего девятнадцать лет. Они с Тассо, другим учеником известного ювелира, часто обсуждали возможный отъезд из родной Флоренции. А Рим считался кузницей, где действительно ковались судьбы, имена и карьеры. Однажды, гуляя по Флоренции, они оказались у ворот Сан-Пьеро Гаттолини, и Бенвенуто в шутку сказал: «Мы уже на полпути к Риму. Может, нам пойти дальше?» Тассо заупрямился, но Челлини убедил его. И тогда они, подвернув фартуки, отправились в путь.

В Сиене им повезло найти лошадь, которую нужно было вернуть хозяину, живущему в Риме, поэтому они смогли проехать верхом весь оставшийся путь. Когда они прибыли в город, Бенвенуто быстро нашел работу в студии очень успешного золотых дел мастера по имени Фиренцуола. Бросив взгляд на чертеж Челлини, сделанный для изысканной пряжки пояса, мастер нанял его, чтобы изготовить серебряную вазу для кардинала. Она должна была походить на урну из Ротонды. Тассо не повезло устроиться подмастерьем, и тоска по дому заставила его вернуться во Флоренцию. Челлини остался в Риме, меняя мастеров и создавая мелкие предметы — от подсвечников до тиар, — причем так искусно и с таким вкусом, что вскоре получил всеобщее признание.

Но руки, которые некогда делали кольца и безделушки для папских фаворитов, теперь резала тугая веревка. Они так онемели, что Бенвенуто уже не мог пошевелить пальцами.

У ватиканских ворот карету остановил отряд швейцарской гвардии. Солдаты, одетые в красно-желто-голубую форму и шлемы с плюмажами, все, как на подбор, были молодыми ребятами. Их предшественников жестоко вырезали во время разграбления города французами. Сначала гвардейцы придрались к документам. Затем их командир открыл карету и посмотрел на пленника. Сморщив нос от дурного запаха, он брезгливо сказал:

— Вам нужно помыть этого типа, прежде чем вести к его святейшеству.

Потом опускающуюся решетку подняли, карета выехала на главную площадь. Челлини не терпелось выйти наружу пусть даже только для того, чтобы подняться по ступеням дворца, предстать перед папским судом и узнать свою судьбу. Бертольдо, прислушавшись к совету гвардейца, велел остановиться у фонтана. Челлини освободили от пут и разрешили смыть грязь и пот. Он жадно зачерпывал ладонями холодную воду, плескал ее на шею и лицо, а затем упал на колени и погрузил голову в фонтан, наслаждаясь приятной прохладой. Поднявшись на ноги, словно Посейдон, восставший из морских глубин, он встряхнул своими длинными черными волосами. Вода стекала по его плечам и груди, огибая «Медузу», которая хранилась под рубашкой. Он подставил лицо под лучи горячего солнца, не зная, сколько еще сможет радоваться такому простому удовольствию. Двое монахов в длинных коричневых сутанах остановились, глядя на него. Они прикрыли рты руками и зашептались о чем то.

Бертольдо и его помощники вновь связали пленнику запястья. Вода все еще стекала с него, когда его вели по ступеням дворца, затем через малый тронный зал, где около двенадцати человек — торговцев, аристократов и городских чиновников — с волнением ожидали аудиенции с папой. Некоторые визитеры сжимали в руках бумаги, другие готовили дары (например, один мужчина прижимал к груди клетку с крикливым зеленым попугаем). Но когда мимо них протащили Бенвенуто, они испуганно примолкли — никто из этих людей не хотел бы оказаться сейчас на его месте.

В большом тронном зале собралась толпа, состоявшая из священников, кардиналов, послов и их секретарей. Сам папа, облаченный в красную бархатную накидку, сидел на пурпурном троне с высокой спинкой. Он отдавал указания и одновременно участвовал в десяти различных беседах. Его вытянутое лицо украшали длинный нос и кустистая белая борода, разделенная надвое. Бертольдо и его помощники подвели Челлини к трону и молча отступили в сторону. Бенвенуто знал многих из собравшихся людей. Некоторые были прелатами, начинавшими свою карьеру в Тоскане. Другие являлись послами иных стран, для чьих королей и принцев он выполнял заказы. Но к одному из них Челлини питал особую неприязнь. Речь шла о синьоре Пьере Луиджи, который недавно стал герцогом Кастро. Бенвенуто понял, что его похищение и принудительная доставка в Рим были как-то связаны с ним.

— Посмотрите, кто тут у нас! — воскликнул папа Павел. — Странствующий мастер.

В его голосе не чувствовалось злобы. Это озадачило Челлини.

— Ваше святейшество, я приехал бы к вам со всей поспешностью… и по собственной воле.

Папа взглянул на связанные руки Бенвенуто и жестом велел освободить его от пут. Бертольдо быстро кивнул головой, развязал веревку и отступил назад к стене. Челлини потер запястья, чтобы немного разогнать кровь по венам, а затем поправил мокрый воротник блузы.

— Прошу прощения, ваше преосвященство, но ваши слуги — хорошие люди, хотя и несколько неразговорчивые — забыли рассказать мне о причине этого визита.

Папа рассмеялся.

— Ты не изменился, Бенвенуто. Все такой же шутник.

— Возможно, святой отец, нам пора изменить его отношение к церковному престолу? — вмешался синьор Луиджи.

Услышав эту форму обращения, Челлини криво улыбнулся. В данном случае слово «отец» имело не только символический смысл. Луиджи являлся незаконнорожденным сыном Павла — что и объясняло кучу титулов и денег, дарованных ему. Герцогу Кастро нравилось напоминать окружающим людям о корнях своего происхождения. Этот смуглый хмурый человек с густыми бровями, свисавшими усами и черной бородой всегда носил нагрудник кирасы. При таком обилии врагов, подумал Челлини, броня становится разумной предосторожностью.