Следы на траве - Андрей Всеволодович Дмитрук
Шрифт:
Интервал:
Или не в одиночку?
Вечером следующего дня Богдан позвонил Ире Гребенниковой.
…Они гуляли по проспекту Дружбы, ели мороженое из вафельных стаканчиков и приглушенно беседовали. Если бы прохожие могли услышать этот разговор, они наверняка усомнились бы в душевном здоровье нескладного, сутулого, рукастого молодца, еще сохранявшего мальчишескую развинченность движений, и его бледной большеротой спутницы.
— Так ты, значит, предполагала заранее, что у нас ничего не выйдет?
— Не предполагала, а знала.
— Зачем же ездила к прокурору?
— Я еще раньше к Заборскому ходила, главному архитектору города… — Ира задумалась; прошла несколько шагов молча, стараясь ступать в ногу с Богданом, потом пожала плечами: — Ну, надеялась на что-то. Что, скажем, мне поверят и дом не станут сносить.
— Просто так поверят, на слово? Без доказательств? А с виду вроде умная девочка!..
— Значит, только с виду, — покорно вздохнула Ира.
— Но откуда же ты все-таки взяла, что мы… никого не найдем? А если б Роман не сачковал и у нас было бы оборудование?
— О н и могут только сами выйти, — сразу став серьезной, объяснила Ира. — Когда захотят. Их нельзя найти никаким оборудованием, или поймать в ловушку, или выманить. Только сами!
— Постой-постой! — Богдан возмущенно нахмурил брови, похожие на ласточку, нарисованную тушью. Он только что растолковал Ире свою гипотезу о лемурах — нахлебниках цивилизации, и не сомневался, что девочка убеждена полностью. Теперь авторское самолюбие было задето. — Что это еще за мистика? Ты что, до сих пор веришь в инопланетян?
— Нет, я уже давно поняла, что там все… ну, не так, как в книгах! — Гребенникова доела размокший стаканчик, аккуратно вытерла пальцы платочком. — Нет, о н и не пришельцы… и… ты меня, извини, конечно… но, наверное, и не лемуры… не просто животные. У Виталика… ну, ты его помнишь, с Натахой… у него есть одна идея. Сказать?
— Скажи, — без особой охоты буркнул Богдан.
— Он, понимаешь, у нас Эйнштейн…
— Кто-кто?!
— Ну, вундеркинд. В физическом кружке и все такое. С академиком переписывается, так тот его на «вы» и по отчеству: «Виталий Павлович, ваш вывод относительно стабилизации квантовых систем представляется интересным…» — Не выдержав «академического» тона, хихикнула. — Во память, а? А говорят — девичья… В общем, Виталька считает, что о н и — это неизвестные науке существа, у которых атомы и электроны — ну, частицы, из которых они состоят… свободно движутся между нашими частицами. О н и могут хоть сквозь стенку пройти, хоть сквозь гору. Потому что, значит, нам только кажется, что вещество плотное, камень там, или дерево, или мы сами… а на самом деле это рой частиц, и другой рой может спокойно через него просочиться. Виталик тебе лучше объяснит, если захочешь.
— Ага! — воскликнул лаборант, все еще обиженный за лемуров. — Просочиться! А кто колбасу и пирожные жрет, кто на дудочке играет?! Для этого же надо плотными быть, из обычной материи! Эйнштейны…
Она покорно кивнула:
— Да, мы об этом тоже говорили. Виталик сам еще толком не разобрался, но думает, что о н и… дальше нас ушли, что ли; вот мы можем быть только такими, как мы есть, а те превращаются, делаются то такими, как мы, то… понимаешь?
— Это слишком сложно, чтобы быть истинным! — козырнул Богдан где-то подхваченной фразой. Затем, видя, что Ира подавлена его хлестким ответом, он решил усугубить торжество, издали метнув остатки мороженого в урну; но мороженое ляпнулось на откидной верх детской коляски. Пришлось опять пускать в ход платок и просить прощения у молодой разгневанной мамаши. После этого девочка покровительственно взяла нового друга под руку и повела, не давая более встревать в неприятности…
Ира с Богданом так никогда и не узнали, что в то самое время, когда они, позабыв обо всем на свете, брели по жаркому людному проспекту и все вокруг было нереальным, точно цветные тени на киноэкране — прохожие, троллейбусы, клумбы с пыльными привядшими гладиолусами, толкотня у весов, где продавала яблоки толстая крикливая продавщица, — в это время по заброшенному особняку, отчаянно труся, пробирался маменькин сынок Олег. На поводке за собой он волок молоденькую таксу. Бутуз слышал, что такие собаки умеют вытаскивать из нор всяких лисиц и барсуков, и взял «напрокат» у одноклассника длинную, совершенно лишенную лап, но невероятно умную Джульку. Он помог чуткой, нервной, все время тянувшей ноздрями воздух и вздрагивавшей собаке протиснуться в одно из загадочных стенных отверстий… и едва успел отскочить, потому что такса снарядом вылетела обратно. «Джулька-а!..» Куда там! Неизвестно чем ошарашенная гусеница цвета горчицы проложила себе путь среди мусора, мелькнула в траве двора… и, судя по скорости, лап у нее оказалось даже слишком много.
VII
— Ей-богу, не знаем, что и делать, Вадим Алексеевич! Милицию звать как-то неудобно…
Прораб умоляюще смотрел снизу вверх на Заборского, сняв шляпу и промакая платком обильно вспотевшую лысину.
Двигатели обоих бульдозеров были выключены, чтобы даром не переводить топливо; бульдозеристы курили, сидя на порыжелом газоне, и перебрасывались ленивыми репликами.
Желтый особняк со своими пузатыми облупившимися колоннами, с лепным карнизом, нависающим, будто козырек фуражки, над подбородком крыльца, насупился, точь-в-точь старик, которого и чудесное сентябрьское солнце не может прогреть до костей. Слева, у боковой стены, собрался десяток взрослых, а вокруг них суетилась и галдела целая толпа ребят. Все смотрели или показывали пальцами на окна второго этажа. Смеха не было слышно — происходившее носило тревожный, аварийный характер.
Вдруг одна из женщин пронзительно закричала, приложив ладони рупором ко рту:
— Наташа! Наташечка-а!..
Стоявший рядом мужчина обнял женщину за плечи, она уткнулась головой ему в грудь. Из окон не доносилось ни звука.
— Были бы мои — честное слово, выволок бы и так надавал по одному месту! — кипятился прораб.
— Ну, попробуйте! Вы что, летать умеете? — раздраженно ответил Заборский. Несмотря на то, что эти чертенята мешали работе и родители волновались все сильнее, главному архитектору вовсе не хотелось начинать решительные действия. Можно было бы, конечно, вызвать машину с телескопической вышкой… Но — снова и снова вставали перед Вадимом Алексеевичем черные, недетски тоскливые глаза на худеньком стеариновом личике. Значит, и ее будут ловить по углам, может быть — применять
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!