Клим - Дарья Данина

— Это не шутка? — заправила за ухо отросшую чёлку.

— А такими вещами разве шутят?

Я долго думал над этим вопросом. Я действительно хотел, чтобы она это сделала. Даже если она и уйдёт отсюда, то не просто с камнем на душе. А с самым настоящим булыжником. Если понадобится — с бетонной плитой. Так, чтобы она давила на неё всю оставшуюся жизнь. Чтобы она боялась открыть рот и проговориться. Ведь о моём возвращении на родину знает очень узкий круг людей. И лишние нам ни к чему.

— Что она сделала?! — Кира насупила свои тёмные брови, и между ними залегла глубокая морщинка.

— Ты просто всадишь ей пулю в лоб. Остальное неважно.

Откровенно говоря, я не хочу посвящать её во все детали. Да и не нужно оно ей. Кире нужно думать только о том, как избавиться от меня. А мне от неё. Не скажу, что она меня сильно напрягает. Я ведь сам затеял эту игру. И, в принципе, я не против небольшого разнообразия, которым могу скрасить свои серые будни. Кире не повезло. Но такова жизнь. Всегда есть козлы отпущения.

— Я не сделаю этого! — зарычала, словно дикая кошка. Ощетинилась вся. Едва сдерживалась, чтобы не заорать. Но это было так заметно.

— Ты сделаешь это, — упрямо стою на своём. Хочет проверить, кто из нас упрямее? Что ж...

— Зачем тебе это?! Ты больной?! Господи, да чем я тебе мешаю?! Неужели так сложно просто поверить мне?! Я не нарушаю данных слов! Я язык проглочу, если ты просто меня отпустишь! Посмотри на меня! Я слабая девушка! Ты сломал меня! Ты и так превратил меня в пыль! От меня ничего не осталось! Да я наоборот сделаю всё, чтобы забыть об этом кошмаре! Ты понятия не имеешь...

От её трескотни у меня разболелась башка и, подняв руку, я пресёк этот поток громких слов.

— Замолкни, Кира, — ловлю её ошарашенный взгляд и давлю желание улыбнуться, — у меня от тебя голова болит.

Девушка тут же захлопывает рот и её губы сжимаются в тугую розовую ягодку. Отвожу взгляд в сторону и, тихо прокашлявшись, поднимаюсь на ноги.

Отворачиваюсь к окну, сдвигая тяжёлую штору и наблюдая за тем, как липнут к окну крупные хлопья снега. Слежу в отражении стекла за её хаотичными движениями. За тем, как она неуклюже застёгивает на себе корсет и натягивает рубашку. Её руки продолжают дрожать, и я даже слышу, как она всхлипывает каждые десять секунд.

— И, будь добра, выложи из своего кармана телефон. Иначе я лишу тебя всей одежды, что тебе выдали. Ты будешь ходить голышом. Я даже трусов тебе не оставлю. Только бандаж.

На несколько секунд копошение за спиной прекратилось. Девушка замерла, глядя на мою спину. Не выдержав, я обернулся и, выгнув брови, дал ей понять, что не шучу. Фыркнув, Кира полезла в карман, куда спрятала свою находку. Неужели надеялась, что я не узнаю?

Положив кнопочный телефон на стол, она натянула пальто на тонкие плечи и, тряхнув головой, гордо задрала подбородок. А так и не подумаешь, что сломал.

— Вижу, ты быстро приходишь в себя.

Она предсказуемо поджала губы и отвернулась. Тут уж действительно: ответить нечего. Если не глупая, будет молчать до самого дома. Уверен, что сейчас, когда Кира окрепла, а мне предстоит на несколько дней покинуть её, она наверняка попытается сбежать. Что ж, пусть попробует. Она не маленькая. Должна понимать последствия.

Открываю перед ней дверь и киваю головой на выход. Поели, блять. И поладили. Всё как ты и хотел, Валдаев.

Качнув гривой, пропускаю девчонку вперёд и тихо прикрываю дверь. В какой-то момент, шагая по вымощенной узкой дорожке, замечаю, как Кира прихрамывает и придерживает свои рёбра. Чёрт. А ведь по дороге сюда она не хваталась за бока. Шла медленно, но ровно. Скорее всего это я виноват. Возможно, переборщил. Гоню от себя укол совести и просто иду за ней.

Раздражённо провожу ладонью по лицу, стирая с себя какое-то неуместное наваждение. В носу до сих пор стоит одурманивающий запах ей кожи. Сука... непередваемый контраст с тем, как несло от неё в день нашего знакомства.

— Вперёд садись, — бросаю на ходу, обходя тачку.

Кира замешкалась. Оторвала руку от задней двери и, растерявшись, даже не с первого раза открыла переднюю.

Оказавшись в салоне, сразу пожалел о своём решении. Мой взгляд то и дело возвращался к её плотно сжатым коленкам. К тому, как тонкие пальцы стискивали друг друга. Перед глазами мелькали картинки недавней борьбы.

Валдай, не гони. Эта девка не может тебе понравится. Какого хрена ты продолжаешь прокручивать в башке то, как вколачивался между стройных ног?! То, как выгибалась её спина и как она задыхалась от каждого грубого толчка?

— Ты ведь не собираешься меня отпускать? — заговорила вдруг, мигом опустошая мою голову.

— Что? — отрываю взгляд от дороги и мельком смотрю на свою спутницу.

Застала врасплох.

— Почему не убил меня сразу? Я просто не понимаю. Зачем эти игры? — мне не нравился этот её взгляд. Он выкорчёвывал то, что было спрятано глубоко внутри. — Ты же не собираешься меня отпускать. Я это чувствую.

Чувствует она...

Отвернувшись, снова сосредотачиваюсь на дороге.

— Поживём — увидим, Кира. Не лети впереди паровоза. Хорошо?

* benelli super vinci optifade — ружьё для экстремальной охоты, предназначенное прежде всего для эксплуатации в холодном и влажном климате.

Широко открытыми я глазами я смотрела на ночное небо. Я давно не видела таких ярких звёзд. Казалось, что они так близко. Протяни руку, и одна из них окажется в ладони. В августе я любила ловить звёзды. По часу, а то и по два, следила за мелкими вспышками и, зажмуриваясь, загадывала желания.

Что бы я загадала сейчас?

Думаю, и без слов понятно.

Всё ещё не придя в себя, я не могла выбить из головы недавние события. Картинки того, что он сделал со мной, не прекращали мелькать перед глазами. Стоило мне закрыть глаза, я и видела то, как этот изверг поступил со мной. Словно наблюдая за действом со стороны. Мне казалось, что я даже видела его лицо в тот момент, когда согнутая пополам, стояла к нему спиной.

Мерзость.

Попросив Елену выйти из комнаты, я просидела в горячей воде не менее часа. Отмокала до тех пор, пока дышать стало нечем. Пока голова не стала кружиться, а в груди не поселилось чувство тошноты.

Вылезла из ванной и, уставившись на себя в зеркало, высматривала в собственных глазах хоть что-то, чтобы меня приободрило. Но там была пустота. Глубокая тёмная бездна, от которой мне хотелось выть в голос.

Тихий стук в дверь заставил меня вздрогнуть и, обернувшись, я увидела, как в уборную несмело входит Елена.

— Всё в порядке? — выражение её лица почти никогда не менялось. Стоическое равнодушие. Даже сейчас. Хотя, я была уверена, что она обо всё догадалась.