Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - Константин Стогний

– Чем это от тебя пахнет? – спросила Прия поморщившись.

– Спасением, – коротко ответил Виктор.

Они шли по ночному Катманду, окольными тропами пробираясь к отелю.

– А по-моему, ты искупался в мусорнике, – засмеялась Прия.

Виктор ухмыльнулся:

– Можно подумать, у вас тут везде сплошное благоухание.

Виктор и Прия как раз проходили мимо мусорной свалки, коих в Катманду немало. Виктор только сейчас по-настоящему заметил жуткую антисанитарию непальской столицы, сосуществующую с великолепной архитектурой и наследием ЮНЕСКО. На относительно безлюдной ночной улице у свалки лежало до десятка бездомных собак и несколько жующих коров. Прия заметила интерес Виктора к этим рогатым святыням Непала.

– Они здесь живут, – пояснила она.

– Да уж ясно, что не по турпутёвке приехали. Я был в Индии, видел таких же. Я вообще путешественник и… «Хлюп!» – раздалось под ногой у Лаврова.

Он настолько увлёкся разговором с Прией, что не заметил коровью «лепёшку».

– Карамба! – только и вскрикнул журналист.

– Пойдём скорее, – сказала Прия, едва сдерживая смех, – а то ты точно сегодня до гостиницы не дойдешь.

Виктор и Прия свернули в какой-то закоулок. Внезапно перед журналистом кто-то вынырнул… вернее, вынырнуло. Он чуть не наткнулся на существо с грязными дредами волос, лицом, перепачканным красками, и в грязном рубище. Сердце украинца ёкнуло.

– Это садху. Индуистский отшельник, – просто сказала Прия, – он не опасен.

– О-о-о, ёк-макалёк, – выдохнул Лавров.

– Ёк-макалёк, – ответил аскет, кивнул головой и пошёл своей дорогой.

– Это он тебе ответил на приветствие, – пояснила Прия.

– А-а-а, – ответил Виктор и, засмеявшись вместе с непалкой, двинулся дальше.

– Вообще-то у нас спокойно… – обыденно рассказывала Прия, едва поспевая за Виктором и совсем забыв про свои босые ноги.

– Я заметил, – улыбаясь, ответил Виктор. – Прошло всего три дня, а меня три раза чуть не убили.

– Ну, последний раз ты сам виноват! Зачем ты полез в сгоревший дом? Искатель… приключений.

– Зачем? – Виктор театрально остановился посреди улицы.

– Да, зачем!? – так же картинно переспросила Прия.

– А вот зачем!

Виктор выхватил из кармана своей жилетки тетрадь старого Азира.

– Дневники твоего дедушки!

Прия секунд тридцать стояла молча, потом ошеломлённо пробормотала:

– Я… Я не знала ни о каких дневниках…

– А то бы и их продала! Да? – дразнил женщину журналист.

– Витька! Иди к чёрту, дурак!

– А ругаться ты так и не научилась, – продолжал дразниться Лавров, – учи-учи вас, папуасов.

– Кто папуас? – по-актёрски переигрывая и наступая на Виктора, спросила Прия и побежала за ним. Виктор резко остановился.

– Слушай! У тебя только что сгорел дом! И тебе не страшно?

– Не-а, – по-девичьи беззаботно ответила Прия, – с тобой мне ничего не страшно.

Украинец и непалка посмотрели друг другу в глаза.

– Всё равно папуас! – крикнул Виктор и вприпрыжку побежал от непалки.

– Ах ты!.. – Босая женщина в грязном платье бежала за таким же испачканным журналистом из Киева.

Это было совсем, как в молодости. Им было наплевать на то, что это – улица, что их могли увидеть люди и покрутить пальцем у виска. Они просто радовались. Наверное, тому, что совсем недавно были на волосок от гибели, а теперь оказались живыми, как никогда прежде. Прозрачному ночному воздуху, делающему всё вокруг чистым и понятным. Сияющим звёздам, весело наблюдающим за их сумасбродством. Так или иначе, но их роман двадцатидвухлетней давности оживал прямо на глазах…

Глубокая ночь. Перед шикарным «Королевским отелем» показались двое грязных уставших людей: европейский журналист Виктор Лавров и непалка, известная на весь Катманду рестораторша Прия Кансакар.

Виктор остановился за углом и взволнованно схватил Прию за руку.

– Подожди. Две минуты…

– Ну что ты ещё придумал? – нетерпеливо отозвалась Прия.

Виктор напрягся. У входа в гостиницу никого не было, разве что ходили несколько уличных девушек да на входе стоял «секьюрити» – неимоверно большой непалец в богатом национальном наряде. Туристы – народ весёлый и могли сновать в гостиницу и из неё круглые сутки, а для лучшего отеля Непала безопасность его посетителей – превыше всего. Так учил Борис Лисаневич.

– Прия, – сказал Виктор после долгой паузы, – сейчас тебе придётся вспомнить свои артистические таланты.

– Ты и это помнишь? – не поверила непалка.

Да, это тоже было в далёкой юности, и Виктор не забыл. Юная красавица-непалка посещала драмкружок, и не просто как девушка экзотической внешности. У неё определённо был талант, который нужно было развивать. Она даже пробовалась в команду КВН «Столичные пижоны» при университете Шевченко, но, увы, пришлось выбирать между учёбой и полноценным творчеством, и она, разумеется, выбрала более серьёзное занятие.

Громадный непалец «секьюрити», напоминавший джинна из знаменитого голливудского мультика, стоял на входе в отель и безучастно взирал на поздних прохожих. Никто из местных разгильдяев не рискнул бы пройти в отель мимо этого громилы. Одного его вида было достаточно, чтобы понять: ходить нужно там, где разрешают. Вдруг внимание «джинна» привлек пьяный европеец, который, покачиваясь, нёс на руках девушку лёгкого поведения. Оба они при этом хохотали, и девушка с распущенными волосами обнимала двумя руками шею мужчины, беспардонно дрыгала ногами, уткнувшись носом в его плечо.

Мужчина, который уступал гигантскому «секьюрити» разве что размером щёк, посмотрел на непальца пьяными глазами.

– Ну, что? Здесь двери кто-нибудь открывать будет или нет?

«Джинн» поспешил открыть двери.

– Прошу вас, мистер.

За это он получил десять долларов «чаевых» и был счастлив.

Виктор, всё так же шатаясь, быстро поднялся с висящей на шее Прией по парадной лестнице. На рецепции его встретил учтивый метрдотель.

– Мистер что-нибудь желает?

– Ужин на двоих, бутылку «скотча» и фрукты – в триста восьмой, – пьяным языком пробормотал Лавров и, продолжая хохотать на пару с беспечной подругой, направился к лифту.

– Витя, что это за цирк? Объясни! – Прия с полотенцем, замотанным вокруг головы как тюрбан, возбужденно ходила из угла в угол по номеру Лаврова.

Виктор и непалка уже приняли душ и сбили приступы голода, ведь они не ели больше суток. Виктор спокойно разливал дорогой шотландский виски и без эмоций выслушивал поток обвинений подруги своей юности.