Йерве из Асседо - Вика Ройтман
Шрифт:
Интервал:
С Тенгизом часто ругается Арт и его подпевалы – москвичи и один чебоксарец. Арта на самом деле зовут Артемом, он сын директора бензоколонки, и, видимо, поэтому все хотят с ним дружить. Хотя Аннабелла утверждает, что вовсе не поэтому, а потому что он невозможно харизматичен и является самцом альфа не по происхождению, а по биологическим данным. Аннабелла – это наша с Аленой соседка по комнате, и на самом деле ее зовут Влада, но это имя ничуть ей не подходит. Я никогда в жизни не видела таких красивых девочек, а одевается она, как женщины из модных журналов, которые лежат у Фридочки на столе в кабинете вожатых. Фридочке тоже кажется, что она модно одевается, но это настолько же далеко от истины, как я – от вас.
Но мне не грустно, не подумайте, я прекрасно справляюсь. Аннабелла многому меня учит. Она обладает богатой эрудицией и обширными знаниями в сфере современного искусства, музыки и литературы. У нее, должно быть, очень интеллигентная семья, какая мне и не снилась. То есть я не имею в виду, что наша семья не интеллигентная, но мы менее прогрессивны. Благодаря Аннабелле я пришла к выводу, что Одесса не такой уж и культурный город, как мне всегда казалось, и получается, что я всю жизнь жила в провинции.
Аннабелла всегда носит длинную и закрытую одежду, несмотря на то, что в Израиле постоянная жара. Она многим жертвует во имя красоты, что я очень приветствую, поскольку благодаря этому о ней никто никогда не скажет, что она андрогинна.
А про меня так сказал Натан Давидович. Он коренной израильтянин и сын одесской посланницы Еврейского Сообщества – той, что помогала нам собирать документы для программы. Он тоже очень умен, как Аннабелла, только в другом смысле. И он тоже держится особняком, как я. Но мне не одиноко, не подумайте ни в коем случае.
Сперва мы с Натаном Давидовичем подружились, несмотря на то, что он меня обозвал. Мы с ним обсуждали Эдгара По и “Мастера и Маргариту”, его любимую книгу, потому что она про его обожаемый Иерусалим. Он просто бредит этим Иерусалимом.
А во вторую пятницу, после уроков, нам разрешили выйти за территорию школы, чтобы закупиться едой и туалетными принадлежностями в супермаркете (это такой большой магазин, в котором есть все на свете, о чем вы даже и не мечтали, и если я о чем и сожалею, так это о том, что вы не побывали в супермаркете), который находится в ста метрах от деревенских ворот.
Но вместо супермаркета Натан Давидович уговорил меня пойти посмотреть на стены Старого города и, в частности, на Стену Плача. Я сопротивлялась, потому что скоро нам нужно было вернуться в общежитие, а Старый город находится довольно далеко от Деревни. Но в итоге все же он меня уговорил.
В общем, что я могу сказать про Иерусалим? Это очень странный город, ни на что не похожий, а на Одессу так вообще никаким боком даже близко. Он красив местами, а местами уродлив. Многие люди в эту жару ходят в черных шляпах и кафтанах, как до революции, а женщины носят парики, юбки до пола и косынки на головах. Натан говорит, что это ортодоксальные евреи и что в Иерусалиме религиозны все, даже те, кто об этом не подозревает.
Когда наступает суббота, все магазины закрываются, общественный транспорт перестает ходить, и кажется, будто все вымерло. Это неприятное ощущение.
К тому же Иерусалим какой-то несуразный, и непонятно, как в нем ориентироваться. Несмотря на жару, это очень холодный город. Не знаю, как это объяснить, но такое впечатление, что он враждебен к чужакам, а может быть, и к своим тоже. Я сказала об этом Натану, но он не согласился.
В Одессе все наоборот. В Одессе все свои, даже туристы, и все морды узнаешь в лицо. А тут все какие-то незнакомые и непонятные, хоть и все время пытаются с тобой заговорить, как будто хотят что-то продать.
Я так и сказала Натану, но он рассмеялся мне в лицо и заявил, что я не сумею различить дружелюбность, даже если она будет стоять перед моим носом и дарить мне цветы, потому что я сама как эти стены, которые кто только не пытался протаранить. Я опять обиделась и сказала, что я вовсе не как эти стены и что я не умею воспринимать уродство, потому что родилась в Одессе, где глаз привык к красоте, и указала на единственный памятник, который нашелся в этом городе. То была бронзовая статуя не то коня, не то осла, с длинным закругленным носом. Конь обретался на площадке возле главного городского универмага, который называется “Машбир”. Я не стану писать вам, как, по словам Натана, называется эта безобразная статуя, потому что это верх неприличия, о чем я и заявила Натану. Он сказал, что я ханжа и святоша и трудно вообразить, что я всю жизнь провела в Одессе, у которой даже он, духовно развитый молодой человек, многому научился.
На это я ответила, что его Одесса и моя Одесса – это разные Одессы, а у Алены она вообще третья, как разные у нас и Иерусалимы, а в моей Одессе таких коней отродясь не водилось, даже в страшных кошмарах де Рибаса, де Воллана и Топуза.
Тут Натан Давидович с неожиданным пониманием выдал: “Человек – всего лишь слепок ландшафта детства своего”. Неужели он сам до такого додумался?
Но Старый город меня сильно впечатлил, тут уж ничего не попишешь. Это нужно видеть своими глазами. Настоящая средневековая крепость с башнями, цитаделями, извилистыми улочками, церквями, мечетями и восточным рынком с настоящими арабами.
Я потеряла дар речи и больше ничего не могла возразить Натану, чем он и воспользовался, без умолку рассказывая мне о том, где именно находился дворец прокуратора Иудеи, какие остановки Виа Долорозы особенно примечательны, что лежит под Голгофой и кто откопал истинный Крест. Все это было очень интересно, но я не очень слушала, потому что Старый город вызвал во мне эйфорический экстаз, и я чуть не осталась в нем жить навсегда, а мы и половины всего не осмотрели.
Прошло два с половиной часа, а когда мы вспомнили о времени, уже начало темнеть. В Иерусалиме темнеет очень быстро, и сумерки длятся всего ничего. Натан говорит, что это из-за
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!