Золотое царство - Виктория Князева

— А вот и гостинец для Троегора.

— Спасибо, — еще раз поклонился Витомысл и взял корзину.

Молодцы попрощались с лесавками и, снова поблагодарив, вышли вон со двора. Путь предстоял неблизкий, солнце уже успело подняться довольно высоко, а сколько перст надо было отмахать до деда Троегора, никто толком не знал. Тропинка, начинающаяся у самого дома лесавок, была узкой, идти по ней можно было только гуськом. Первым вышагивал Вертодуб, за ним шел Витомысл, а самыми последними топали кот со стрелком, причем Баян то упрашивал Андрея взять его на руки, то жаловался на нелегкую жизнь, а то просто просил покушать.

— Замолчишь ты или нет? — взмолился наконец стрелок, — Сколько же можно ныть? Где я сейчас еду достану? Мы же завтракали недавно!

— Ага, недавно, — нудным голосом бурчал кот, — поднялись ни свет ни заря да скушали по ложке каши!

— Ты один полную крынку молока выпил, — увещевал стрелок, — чего тебе еще надо?

— Крынку! — возмутился кот, — Да я же от нее и пострадал безмерно! У меня теперь от таких переживаний аппетит пропасть может!

— Это хорошо бы, — вздохнул Андрей.

Кот, измерив его негодующим взглядом, продолжил:

— Из родного дома забрали бедного котика! Разобидели да умучили, голодом изморили, жаждой истомили! Ой, увижу ли я еще родную свою сторонушку, покушаю ли я еще когда досыта! Увели меня злые люди во чужую сторонушку, душу они из меня вынули, в землю зарыли заживо!

— Слушай, — с тихой яростью прошипел стрелок, — ты что несешь? Кто тебя забирал? Ты сам пойти согласился!

— Да, согласился, — слезливо протянул Баян, — а знал ли я разве, что придется мне переносить такие тяготы да невзгоды?

— Какие еще тяготы?! Ты почему во дворце у Кусмана не остался?

— А что я там забыл? — махнул лапой кот. — Живут бедно, кушают плохо. Конечно, на такое царство любой напасть горазд!

— Тьфу на тебя! — окончательно разозлился стрелок и решил больше с котом не связываться — пущай себе говорит что хочет.

Баян же, убедившись в черствости Андрея, прошмыгнул вперед к Витомыслу и начал жаловаться уже ему. Витомысл слабо застонал и едва поборол искушение удушить проклятого кота.

— Не кормят, не поят, — выл Баян, — обижают!

— Слушай, — догнал стрелок Вертодуба, — что-то он совсем нынче разошелся, никак и в самом деле так на него крынка подействовала. Тебя он вроде больше слушается, будь другом, сделай ему внушение.

— Угу, — кивнул Вертодуб и вдруг, остановившись, рявкнул так, что с деревьев посыпались сучья и шишки: — Баян!

Кот от неожиданности так и плюхнулся навзничь, не зная, откуда ждать беды.

— Баян, — продолжил Вертодуб уже чуть потише, — если ты еще раз пикнешь или начнешь жаловаться — я тебе все уши оборву, так и знай.

— Понял, — быстро сказал кот и, понурив голову, поплелся следом за Андреем.

Лес и в самом деле протянулся на шесть верст, высокие сосны сменялись разлапистыми елками, встречались и величавые дубы, вершины которых терялись где-то у самого солнца. Приходилось шагать и через небольшие болотца, заросшие телорезом и осокой. Словно языки пламени торчали рыжие головки стрелицы. Вертодуб смело шагал по кочкам, Андрей то и дело хватался за стволы тощих осинок. Тяжко вздыхал кот, проваливаясь в болото по самое брюхо, но помощи просить не решался, опасаясь гнева Вертодуба.

Наконец лес закончился, и молодцы, порядком помятые и промокшие, потопали дальше. Впереди, насколько хватало глаза, расстилалась ковыльная степь, которой, казалось, не будет конца. Солнце уже перевалило за полдень, времени оставалось все меньше, поэтому трое друзей, не считая кота, прибавили шагу. Не успев еще как следует обсохнуть после странствий по болоту, все снова были насквозь мокрые, на этот раз от пота. День был на редкость жаркий, но отдыхать было некогда.

Где-то через час на небе вдруг собрались тучи, заворчал гром и первые капли дождя упали на изнывающую от зноя землю. Молодцы воспрянули духом и зашагали чуть быстрее, Вертодуб даже затянул какую-то походную песню. Одному коту было не до смеха — он чрезвычайно боялся грозы. Промяукав что-то, Баян долго примеривался, как бы по удачнее прыгнуть, и, отчаянно заорав, снова забрался стрелку на плечо.

И началась гроза. Дождь, в один миг набрав силу, полился с неба сплошной стеной, молния сверкала так, что озаряла всю степь. С каждым новым раскатом грома кот все сильнее вжимался в плечо стрелка, весь дрожал и впервые в жизни не думал о еде. Андрею даже стало его жалко, и он с грубоватой лаской почесал кота за ухом:

— Терпи, брат, это тебе не пироги трескать!

Кот жалобно пискнул — мол, до пирогов ли, коли такая вышла оказия, и крепче уцепился за стрелка.

Две версты молодцы прошли под проливным дождем, дрожа от холода и с трудом разбирая дорогу. Но вот небо начало светлеть, ливень закончился и закрапал только мелкий теплый дождик.

— Все, слезай, — сказал стрелок, — больше не будет грохотать.

Баян не поверил и решил пока немного повременить.

Вышло солнце, еще более ясное, чем прежде, по небу раскатилась яркая радуга. Пролетела прямо над головами путников какая-то большая птица, похожая на беркута, из-за камня вылезла длинная красновато-бурая змея и, свернувшись кольцом, стала греться под солнечными лучами.

— Без привала нынче? — спросил Витомысл. — Так вроде лесавки сказывали?

— Так, — кивнул Вертодуб, — и завтра тоже. Тут, вишь, места необжитые, хорошо еще, что этот самый Троегор нашелся, а то бы и вовсе не добраться до логовища.

— А как же… — начал кот, но, поймав взгляд Вертодуба, осекся.

— Ничего, справимся, — утешил его Витомысл. — Братцы, никто не возражает, ежели я коту горстку ягодок дам?

— Я возражаю, — быстро сказал стрелок, — нечего этому прохвосту ценный продукт скармливать. Да и ягода эта не наша, ее деду Троегору передать требуется!

— Да я горстку только! — возразил Витомысл.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Андрей, — а только я свое слово сказал.

— Дам, — решился Витомысл и развязал корзинку.

— Ой…

— Что такое? — удивился Вертодуб. — Никак помял всю ягоду?

— Ты глянь, — только и сказал Витомысл.

Вертодуб глянул да так и ахнул:

— Вот она какая ягода-то…

Корзина до самого верха была набита зубами. Были тут и острые волчьи клыки, и заячьи резцы, мелкие зубки, явно принадлежащие каменному петуху, который, как известно, живет только на холмах близ Медного царства. Лисьи, барсучьи, огромные лошадиные, даже была парочка человеческих клыков. Все зубы были как на подбор — белые, крепкие, без единой трещинки и царапинки, видно было, что собирали их очень тщательно.