26 мифов о России. Ложь и тайны страны - Владимир Рыжков

Между тем, правильно определив, у кого в амбаре лежит хлеб, власть далее сделала совершенно неправильные выводы. Накормить отобранным у кулака хлебом страну в 1918 году было трудно, но все же возможно. Однако убивая курицу, несущую золотые яйца, большевики неизбежно создавали для себя еще большие проблемы на завтра. Если кулаки подлежали ликвидации, а изобильные колхозы были пока всего лишь мечтой, если Россия находилась в международной изоляции, то откуда мог взяться хлеб в необходимом количестве на ближайшие годы?

Кроме того, раскулачивание, начатое большевиками, в отличие от схожих процессов, происходивших в городе, на деле не было даже экспроприацией. Если экспроприированная фабрика продолжала под руководством революционного матроса с грехом пополам, но работать, то раскулаченные хозяйства просто стирались с экономического пространства страны. Отсюда и неизбежная череда этих всех страшных голодоморов.

«Это все бред. Это та ситуация, когда право превращается в инструмент политических игр, это как минимум смешно. Горько за украинских коллег-юристов, которые в связи с политической войной, с политическим заказом вынуждены заниматься девальвацией профессии».

(Адвокат Михаил Барщевский, из интервью газете «Взгляд», 2009 год).

Украина продолжает настаивать, что голод у них был не просто следствием этой провальной политики большевиков, а целенаправленным геноцидом украинского народа. Верховный совет Украины даже принял закон, в котором голодомор назван геноцидом. В ходе судебного заседания было установлено и названо судом количество погибших – 3 миллиона 941 тысяча человек. Также по настоянию Украины Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла во внимание решение украинских властей о том, что Украина признала голодомор геноцидом украинского народа в силу – в этом пункте специально выписаны две особенности голода именно на Украине. Это нельзя трактовать как однозначное официальное признание точки зрения Украины, но она принята Европой во внимание. Главное в этом, во-первых, то, что голодомор был признан именно преступлением власти, то есть преступлением, которое было организовано сталинским режимом, и во-вторых, что он имел две региональные особенности на Украине. Первая особенность, по мнению украинской стороны, состоит в том, что на Украине отбиралось не только зерно, а конфисковалось полностью все продовольствие. И вторая – что людям запрещалось покидать места проживания.

Кроме того, именно в 1929 – 9930 годах, по мнению некоторых историков, в СССР произошел перелом в национальной политике по отношению к Украине. То есть та украинизация, которую проводили в период 1925 – 5927 годов, резко свернулась, и в 1929 году начался процесс уничтожения украинской политической и интеллектуальной элиты. Это и позволяет рассматривать голодомор не просто как часть общей трагедии всех голодающих в то время людей на Украине, в Казахстане, в Поволжье, на Кубани и так далее, но именно как геноцид украинского народа.

Но ни эксперты Совета Европы, начиная с комиссии Я. Санберга, который работал над этим вопросом в 90-е годы, ни историки, хоть сколько-нибудь существенно занимавшиеся голодом 1932 года, не обнаружили ничего, что позволило бы украинскую ситуацию выделить из общесоюзной. Поскольку и заградотряды, и ограничения на перемещения, и изъятия продовольственного и даже семенного зерна были и в Среднем и Нижнем Поволжье, и в Казахстане, и в Центральной черноземной области, как она тогда называлась. Не существует ни одной меры, которая была бы обращена исключительно на Украину. Однако голодомор – это не просто давняя трагедия, но и средство для политических игр, поэтому при изучении его историки, приверженные одной политической доктрине, спорят с историками, ангажированными другой политической доктриной.

Голодомор – это скорее политическая или скорее историческая проблема?

• Скорее политическая – 45%

• Скорее историческая – 26%

• Затрудняюсь ответить – 29%

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»).

Но как бы ни строились политические отношения, они должны строиться на прочном фундаменте. А прочный фундамент – это фундамент научной истины. Тогда как фундамент научных передергиваний непрочен, он будет разрушен и очень быстро. Поэтому политическая акция с приписыванием голоду именно на Украине черт геноцида выглядит глубоко ошибочной и опасной сразу в двух отношениях.

Во-первых, для нее пренебрегается научными результатами – ни в российской науке, ни в украинской, ни в австралийской (австралийцы много занимались вопросом голодомора), ни в европейской нет никаких фактов, которые хоть сколько-нибудь позволили бы научными данными подкрепить версию о геноциде. Голод – это оружие не избирательного действия, он обрушился на все сельское население, живущее крестьянским трудом, без разбора национальностей. И даже если взять недавно изданные на Украине книги памяти, достаточно перелистать любую из этих двух десятков книг, чтобы обнаружить, что там без разбора – украинцы, русские, армяне – все вперемешку. Говорят об ограничениях перемещений и очень любят приводить цифру, что было двести девятнадцать тысяч человек, задержанных сталинскими заградотрядами. Но при этом мало кто указывает, что на Украину из этого числа приходится около пятидесяти тысяч, а остальные – на Поволжье, Казахстан и Беларусь.

Во-вторых, как политический ход признание голодомора геноцидом украинского народа преследует очень понятную и ясную цель – на Украине непростая ситуация с единством гражданского общества, оно довольно разнородно, причем даже более разнородно, чем в России. Так что это была попытка политически сплотить украинскую нацию представлением о том, что украинцы – это те, кто пережил геноцид-голодомор. То есть это способ установить свою новую национальную идентичность. Оружие это очень мощное, сильный аргумент, но аргумент опасный, потому что он не имеет достаточных научных оснований, а кроме того, использование термина «геноцид» неизбежно подталкивает людей неблагонамеренных искать нацию-врага, государство-злодея, которому можно было бы отомстить за угнетение и уничтожение своей нации.

И в решении суда, и в решении ПАСЕ назван преступник – это сталинский коммунистический режим. И если для Украины вопрос в какой-то степени решен – хотя продолжаются споры насчет того, насколько Россия должна отвечать за преступления сталинского режима, – то в самой России ситуации куда сложнее. Россия провозгласила себя правопреемницей СССР и вместе со всем остальным получила многочисленные проблемы советской истории. И все годы существования Российской Федерации осуществляется очень сложный процесс осмысления истории и в том числе преступлений советских политиков. Сейчас президент России открыто говорит о том, что Сталин совершал чудовищные преступления, и для Украины это признание очень важно. Обеим странам необходимо произвести модернизацию, но не как внедрение каких-то технологий, а модернизацию сознания и общества.

Интересно вспомнить, что ведь Сталин тоже, по сути, проводил технологическую модернизацию отсталой страны в виде индустриализации. Собственно, и коллективизацию можно трактовать как модернизацию деревни. В итоге СССР так и не оправился от его нововведений. И сейчас важнее всего, чтобы наши общества выработали иммунитет к такой «модернизации» ценой человеческой жизни. Было бы хорошо, если бы украинское и российское общество объединили неприятием такой цены модернизации, неприятием сталинизма, тоталитаризма, любых форм угнетения и тем более лишения права человека на жизнь во имя каких-то государственных целей.