Подмена - Бренна Йованофф

Но я сел не сразу. Трудно было понять, как к ней относиться. Она не была похожа ни на Лютера, ни на девиц с вечеринки. Зазубренные зубы, детское лицо и крохотный рост делали ее неправдоподобной, гораздо более нереальной, чем остальные.

Когда я присел на краешек стула, девочка снова принялась за свое рисование.

— Я всегда следила за тобой, — сказала она, выводя палочкой очередной зубастый рот. — Мы так радовались, когда ты пережил детство! Ведь это огромная редкость среди отщепенцев.

Я кивнул, не сводя глаз с ее макушки.

— Кто ты такая?

Она встала, подошла ближе, заглянула мне в лицо. Глаза у нее были тусклого черного цвета, как перья мертвой птицы.

— Я — Морриган.

Имя прозвучало странно, как будто на непонятном языке.

— Я ужасно рада, что ты собрался с духом посетить нас, — прошепелявила она, коснувшись пальцем моего подбородка. — Просто чудесно, что мы тебе понадобились, потому что, видишь ли, ты нам тоже нужен, а деловое сотрудничество всегда успешнее, когда оно взаимовыгодно.

— Что значит «понадобились»? — перебил я. — Мне ничего от вас не нужно!

— Ах, милый, — сказала Морриган, с улыбкой беря меня за руку. — Не будь таким глупым! Конечно же, мы тебе нужны! Ты хиреешь день ото дня, а дальше будет только хуже. Поверь, это лучший выход для всех нас. Ты поможешь нам, а я позабочусь о том, чтобы ты получал все необходимые лекарства, энергетики и стимуляторы, и не доживал остаток своих дней в медленной агонии.

Я смотрел на нее, пытаясь понять, что же им от меня нужно.

— Чего ты хочешь? — Вопрос прозвучал намного нервознее, чем мне хотелось.

— Да не волнуйся ты так! Я не попрошу тебя ни о чем, чего бы ты сам не желал всем своим сердцем! — Морриган отвернулась от меня, снова присела на корточки и поправила волосы. — Музыку вряд ли можно назвать самым могущественным видом для поклонения, однако она довольно приятна и вполне соответствует своему назначению. Мы всегда рады возможности влить, так сказать, свежую кровь в нашу сцену.

— Какое все это имеет отношение ко мне? Я… я просто никто!

— Ну почему же, у тебя приятное лицо, — ответила Морриган, скрестив ноги по-турецки и одергивая платьице. — Свежее, неизуродованное тело, все это делает тебя исключительно полезным. Если согласишься, я выведу тебя на сцену вместе со своей лучшей музыкальной группой, ты будешь выступать перед всем городом и купаться в обожании толпы!

Произнося все это, девочка перебирала волосы, выдирала прядки и раскладывала их сбоку от рисунков, как будто собирала коллекцию.

— Ты говоришь о «Распутине»? И когда?

— Завтра, на славной концертной площадке «Старлайт».

— Но они играли вчера вечером!

— У нас сейчас трудное время, — вздохнула Морриган. — Не говори, будто ты не заметил знаков!

Я вспомнил о ржавых решетках и пятнах в «Старлайт», и кивнул.

— Город уходит от нас. Постоянные дожди лишают людей мужества, они не уделяют нам и половины необходимого внимания. А нам нужно самое высшее преклонение! Если и этот сезон будет неудачным, я буду каждый вечер посылать своих музыкантов наверх, пока тяжелые времена не останутся позади.

— Но чего именно ты хочешь от меня?

Морриган улыбнулась.

— Мы как раз к этому подошли. Твоя сестра — очень активная девушка, впрочем, ты и сам это хорошо знаешь. Она обратилась к нам от твоего имени, попросив лекарства, которые мы с радостью ей предоставили. Уверяю тебя, здесь нет ничего сложного, мы без труда будем готовить для тебя все нужные снадобья! Взамен мы просим только помощи в нашем стремлении к славе.

Я не спросил, что за слава им нужна и откуда она узнала, что я умею играть. А выпалил нечто совершенно глупое и сумбурное:

— Почему вам так важно доставлять людям радость?

Морриган вырвала у себя еще один клок волос.

— Когда они счастливы, то больше нас любят!

В этот момент у меня появилось ощущение, будто мы ходим кругами.

— Что значит — «нас любят»? Как они вообще могут вас любить? Они даже не верят в ваше существование!

— Им приходится нас любить, в противном случае они начнут нас бояться и ненавидеть, и тогда настанет длительный период упадка. Они начнут охотиться на нас — ведь прежде они так уже делали. Если мы не будем поддерживать с ними мир, они нас убьют!

Я знал, что это правда. Мои ежедневные заботы, все, что определяло мое существование — было следствием того, что когда-то случилось с Келланом Кори.

Морриган нахмурилась и сразу стала страшной.

— Они могут быть по-настоящему опасны, если однажды до этого додумаются, поэтому нам так важно их задабривать. Их обожание поддерживает нас, наша музыка заставляет их улыбаться, хотя они и не догадываются, кому именно адресованы их улыбки.

— Вы живете за счет фанатов?

Девочка пожала плечами и нарисовала на полу огромного горбатого зверя.

— За счет их внимания, а также их маленьких слабостей. — Она добавила зверю пару глаз, двумя штрихами обозначила зрачки. — Это не единственная форма подношений, но очень милая.

— Но если это не единственная форма, то каковы остальные?

— У меня есть сестрица, она верит только в другие подношения. — Морриган произнесла это небрежно, но при этом отвела глаза, а ее голосок вдруг сделался тонким и пронзительным. — Но она — мерзкая злющая корова!

— Не очень хорошо говорить так о сестре!

— Нет! Если что-то и не очень хорошо, так это похищать маленьких деток! Это сеет в городе тревогу. — Она отбросила палочку, подползла на четвереньках к углу стола и бросила осторожный взгляд на двери. — И нам приходится отдавать своих прелестных крошек, заменяя их!

Из длинного туннеля, ведущего в шлаковый отвал, вышли две девицы, которых я видел на вечеринке Стефани. Та, что с разорванным горлом, привалилась к косяку, а розовая крошка запрыгала вокруг нее, размахивая своей палочкой.

Морриган встала и указала на гниющую девицу.

— Ее семья однажды узнала, кто она такая. Ночью они отвели ее в лощину за Хит-роуд и перерезали ей горло серпом.

Я хотел вздохнуть, но на какую-то секунду мои легкие отказались пропускать воздух. Девица, конечно, была страшной, но ее история оказалась еще страшнее.

Морриган кивнула и погладила меня по руке.

— Жуть, скажи? Она была такая малютка! Совсем дитя!

Девица у дверей то и дело пробегала пальцами по своему распоротому горлу, играя рваными краями раны. Поймав мой взгляд, она улыбнулась.

Я отвел взгляд и посмотрел на Морриган.

— Но как она могла умереть совсем маленькой? Она же выросла!