Декоративка. Книга 2 - Агата Грин

Девушка шмыгнула носом; она беззвучно плакала. Сложно было сопоставить эти слезы и дрожащие губы с той бойкой грубоватой  валькирией, которой я впервые ее увидела.  

— Флана, девочка,  — мурлыкнула комендантша, — мне отрадно, что у тебя доброе сердце, но ты всадница, военная единица крепости, и должна понимать, насколько важно следовать приказам и не нарушать правил. Тебе даны четкие указания, кого и что можно доставлять в крепость. Ты нарушила их.  Помимо этого, ты пошла против своего предводителя. Я прощаю тебя с условием, что впредь ты такой ошибки не допустишь.

— Да, мэза…  — всхлипнула Флана, и жестко провела ладонью по щекам, стирая с них слезы вины.  — Ваша милость безгранична…

— Тебе придется ответить за проступок своей подопечной, —  строго добавила Вандерия, ненадолго переводя взгляд на меня. — Ирина повела себя, как… как очень испуганная женщина. Она обожгла лицо Вазрагу, а перед этим угрожала ему. Ты показала себя, как скверный защитник, Флана, ты не предупредила эту ситуацию. Я не для того сделала тебя опекуном Ирины, чтобы  случалось такое.  Напоминаю, в чем  смысл  проведенного ритуала: ты берешь ответственность за подопечного и  решаешь его проблемы – но не создаешь новые! Твоя задача научить Ирину жить по нашим правилам, а не нарушать их по ее желанию!  В свободное от полетов время  будешь работать на кухне, там всегда нужны руки, а по вечерам – разъяснять своей подопечной, что можно, а что нельзя делать в крепости, и о чем уместно просить, а о чем нет. Несмотря на твой промах, я оставляю тебе право самой наказать Ирину.

— Да, мэза… — высоченная Флана сгорбилась и сжалась перед невысокой худенькой Вандерией, словно хотела сделаться ниже ее и занять еще более униженное положение.

Происходящее  мне не нравилось – складывалось ощущение, что всю вину за произошедшее Вандерия хочет свалить на нас,  но я пока молчала, ожидая, что еще скажет комендантша. Она указала на двери,  приняла выражение лица, словно она ангел, вынужденный заниматься грязным грешным делом, и с вселенской печалью в голосе молвила:

— Идите и хорошо подумайте над своим поведением.

Флана понуро поплелась к дверям, а я осталась на месте.

— Это все,  — холодно сказала комендантша.

— Мэза Вандерия,  — сказала я, — могу я узнать, какое наказание получил Вазраг?

— Ты меня сильно разочаровала, Ирина,  — вместо ответа на вопрос  протянула женщина.  —  Я очень расстроена тем, как ты себя повела, но списываю это на то, что тебе пришлось пережить. Жестокость порождает жестокость…

Я хотела держаться как можно более спокойно, вежливо, чтобы Флане снова из-за меня не досталось, но, черт возьми, какого лешего эта тетя разговаривает со мной так, словно я  ребенок несмышленый?  Почему она не ответила на мой вопрос?

— Вы правы, жестокость порождает жестокость, —  ответила я. — Если бы Вазраг не дразнил моего волка, не обещал его убить и не прикидывал, какую шубу из него сделает, я бы никогда не сделала то, что сделала. Любой нормальный сопереживающий человек в первую очередь бы подумал, как помочь раненому зверю,  или, если дело безнадежно, как быстро и безболезненно его убить. А этот дразнил его и предвкушал, как будет мучить и убивать, да еще и пообещал, что пришлет мне то, что от него останется. У нас дома таких людей называют живодерами и наказывают строго.  Так как вы его наказали?

Узенькое сморщенное личико Вандерии  побледнело,  а голубые глаза превратились в яркие ледышки.

— Это лишь твои домыслы,  —  сухо  выговорила она, явно сдерживая эмоции, чтобы не выходить из роли доброй и сострадательной мэзы.   — Вазраг не собирался никого мучить. Он действовал, как положено, а диких зверей положено истреблять, ибо они опасны для людей.

— При всем уважении, мэза, но вы не правы. Это не домыслы, а факты. Вазрагу ясно было сказано, чей это волк, и что он не дикий. Ему было все равно. Я должна была стоять и смотреть, как живодер мучает и убивает моего друга? Должна была удалиться и заплакать? Побежать к вам за помощью? А пустили бы меня к вам? Что стало бы с волком, пока я бегала? Я не могла оставить друга в опасности.  Да, я ударила факелом Вазрага. Но перед этим  он чуть не убил меня, швырнув на каменный пол. Чудом я не стукнулась затылком о пол. Как в Мэзаве наказывают  за покушение на жизнь женщины и оскорбление женщины?

— Как жаль…  — проговорила она, снова принимая вид расстроенного ангела, правда, на этот раз, этот вид дался ей тяжело.  — Как жаль, что в тебе еще так много предубеждений… Ты все поняла не так, Ирина. Глаза твои застил страх перед крупным мужчиной. Я не могу тебя винить за это…

Я так и застыла. Вот как она все повернула! Пока я пребывала  в шоке и даже некотором восхищении – так перевирать тоже надо уметь, Флана взяла себя в руки и подала голос.

— Мэза…  — пролепетала она несчастно.  — Все было, как говорит Ирина.  Вазраг напал на нее, когда она попросила его не трогать ее волка. Он ее так швырнул, что мы упали обе… Я могу показать синяки.

Я обернулась и посмотрела на девушку с признательностью. Вандерия для нее как мать,  непогрешимый светоч и главный авторитет, но она все равно осмелилась возразить.  Этого я не забуду… и Вандерия тоже.

— Вы хотите заставить меня поверить в то, что лучший воин крепости, предводитель  всадников и мой сын  поднял руку на женщину?!

«Сын! Так Вазраг – ее сын!»

— Свидетелей – полон двор, мэза,  — сказала я. — Несколько мальчишек стояли у дверей сарая с клеткой, они все слышали.  Можете спросить у них. Тот же Драган, ваша правая рука, видел, как бесновался Вазраг и рвался к нам.

Вандерия смотрела на нас глазами,  в которых уже не было льда или искусственной печали, только страх. И понимание. Вот оно что… Она отлично знает, каков ее сын, и то, что весь двор стал свидетелем его буйства, не даст ей  его выгородить.  Не на этот раз.

Будь я одна, она бы легко назвала меня лгуньей или «испуганной, не правильно все понявшей женщиной», но мои слова подтвердила Флана и, возможно, их подтвердят все, кто видел, что творил Вазраг, пытаясь до нас добраться.

— Если это так, он будет наказан. Нападать на женщин недопустимо,  — бесцветным голосом произнесла она.  

— «Если»? Никаких если,  так и есть! Не разочаровывайте меня, мэза. Я очень хочу верить в светлые идеалы Мэзавы. Я ради этих черто… светлых идеалов шла сюда  в метели, в холод!

Вандерии пришлось сдаться, потому что иначе она бы потеряла уважение Фланы, всадницы, военной единицы. Это девушка хоть и бесхитростная, но не глупая,  и для крепости делает много.  Тяжело вздохнув, женщина молвила совсем уже старушечьим голосом:

— Он будет наказан.

— А волк?  — напомнила я, решив ковать железо, пока горячо.  — Дайте мне его вылечить или хотя бы побыть с ним, если лечение бесполезно. Это ручной волк, послушный и умный.

— Никаких волков, —   прошелестела сухо, как опадающие листья, Вандерия и, подняв руку, коснулась своего сердца, намекая, что ей плохо.   — Оставьте меня…