Шведская семья Ивановых - Вера Колочкова

– Ладно, что ж… Не буду больше спорить. Пусть время все по своим местам расставит, ладно… А сейчас давайте уже спать ложиться, а? Что-то я сегодня ужасно устала…

Не так уж она и устала в тот день, если честно. Просто хотелось быстрее нырнуть под одеяло и дать волю слезам. Впервые за все время почувствовала желание поплакать. Потому, наверное, что наконец уже все решилось, пришло то самое завершение гештальта. Если Валя женится, то все, это конец…

Поплакать ей так и не удалось, зато наутро решение приняла – надо сменить обстановку, сменить поле деятельности. Вообще всю жизнь перевернуть, да так, чтобы занять себя по самое не могу, чтобы ни думать, ни вспоминать некогда было… На девчонках эта перемена никак не должна отразиться, наоборот, только на пользу пойдет, выработает стремление к самостоятельности. Она ж теперь часто дома будет отсутствовать, и ночами придется дежурить… Вот и пусть привыкают сами о себе заботиться. Очень даже неплохое качество для подростка, между прочим. В жизни ой как им пригодится!

Главврач никак не хотел ее отпускать, но она на своем настояла. И вот уже год работает на «Скорой». Тяжело – Ирина Ильинична права… Зато все ее депрессивные состояния как рукой сняло, и адреналина получила за это время столько, что девать некуда. И думать, и вспоминать тоже некогда, потому что времени всегда в обрез. Да и вообще… Ощущения совсем другие…

И даже более того! Иногда ей казалось, что снова чувствует себя женщиной, которая может нравиться. И чем черт не шутит – в которую можно влюбиться! По крайней мере, Никита все время пытается ей это внушить.

Никита. Водитель на «Скорой». Легкий, веселый, живой. Профессионал в своем деле. Когда с ней познакомился, произнес тихо и немного загадочно, будто сразу попытался проложить некий мостик:

– Ну, с таким доктором я сработаюсь… Это ж не работа, а чистое удовольствие – работать с таким доктором.

Она в первый момент даже смутилась. Хотела сказать ему что-нибудь строгое – мол, давайте без фамильярностей! Но не сказала. Расхотелось почему-то. Может, ей как раз и недоставало этих самых фамильярностей. И вообще, так проще было. Теплее, что ли. А может, энергия от Никиты в ее сторону такая теплая шла. Та самая энергия, которой ей так не хватало. Приятно же, когда в тепле… Душа от холода потихоньку отходит. По капельке.

А Никита, судя по всему, одним потоком энергии ограничиваться не собирался. Тут же сообщил ей, что в данный момент абсолютно свободен, что семейными узами не связан. В общем, всячески предлагал ей себя как вариант для отношений. Надо сказать, очень артистически предлагал, весело и ненавязчиво, без намека на пошлость. Они и на «ты» перешли как-то незаметно, будто все само собой получилось.

– Тебе ведь скоро сорок, Настя? Правильно?

– Ну, не скоро еще… Да и что за странный вопрос, Никита? И даже не странный, а неприличный? Разве можно вот так запросто про женский возраст спрашивать? Или ты меня заранее с днем рождения поздравить хочешь? Но вдруг мне далеко еще до сорока, и тогда что? Обидеться на тебя надо вусмерть?

– Нет. То есть я не к тому… Я просто нашу разницу в возрасте пытаюсь высчитать…

– А зачем ты ее высчитываешь, Никит?

– Ну как… Выходит, ты по сравнению со мной девчонка еще. Я тебя на целых семь лет старше.

– Что, правда?! – обернулась она к нему изумленно. – Не может быть! Ты же выглядишь как мальчишка, честное слово!

– Спасибо за комплимент… Это потому, что я легкий, Насть. И жить рядом со мной легко. Все мои женщины так говорили.

– И много их у тебя было?

– Нет. Не много.

– А отчего ж они отпустили тебя, если уж так легко рядом с тобой?

– Ну да, легко… Но зато бедно. Сама ведь знаешь, сколько водитель на «Скорой» зарабатывает.

– А отчего тогда другую работу не нашел?

– А я адреналин люблю. Чтобы каждый день – приключение. Чтобы знать, что ты нужен кому-то, что участвуешь в спасении чьей-то жизни. Понимаешь меня, Насть?

– Да. Понимаю. И все же…

– Знаю, о чем ты хочешь спросить. Да, мои женщины бросали меня именно по этой причине – зарабатываю мало. А они все красавицы такие… Что ж красоте в бедности пропадать, правильно? Вот и нашли себе других… У которых дома, шубы и бриллианты. А ведь клялись, что любили, заразы бессовестные…

Настя улыбнулась легко – и как это у него получается, интересно? Вроде своих бывших женщин заразами обозвал, а на самом деле вовсе для них необидно звучит… Наверное, в этом человеке вообще обида как таковая не задерживается. Проходит через него, как через сито. И оттого он так молодо выглядит.

А еще он оказался ее однофамильцем. И немудрено – если ты Иванов. Как шутили над ними коллеги по «Скорой» – Иванову ничего не остается, мол, как влюбиться в Иванову. Оба свободны – что же еще? Даже фамилию менять не надо – просто, как дважды два!

И в самом деле… Отчего же нет? Когда Никита напросился к ней в гости, возражать не стала. Приготовила праздничный обед, предупредила девчонок, что у них будет гость, чтобы вели себя прилично. Они хоть и отнеслись настороженно, но против гостя не возражали. Полька так и сказала – давай, мол, поглядим, что за фрукт… Интересно же…

А он взял и обаял их обеих с полуслова! Через полчаса уже за столом смех стоял. А в конце обеда вдруг обратился к ним неожиданно:

– Уважаемые Поля и Оля! Хочу у вас разрешения спросить… Можно я буду любить вашу маму?

– В каком это смысле? – весело усмехнулась Полька. – Жить с нами вместе будете, что ли?

– Ну, в общем… Хотелось бы… Потому и спрашиваю…

Она глянула на Никиту возмущенно – ты что такое творишь, а? Вроде как на обед напросился, а сам…

Но Полька уже все за нее решила. Глянула на Ольку, будто спрашивала у нее, и получила ответ, наверное, согласно одобрительной Олькиной улыбке. И проговорила задумчиво:

– А что, вы прикольный… Мы с Олькой не против. Только вы маму нашу обещайте любить, ладно? Чтобы по-настоящему, без дураков… Пусть она лучше будет веселой… Как раньше… И вообще! Имейте сразу в виду, мы ее ни за что не дадим в обиду, понятно? Хватит с нее обид.

Никита посмотрел вдруг на нее как-то по-другому – более вдумчиво, что ли. Ну да, он ведь в курсе был, что девочки ей не родные. И то, что они так заботились о ней, оценил по достоинству.

– А как мы будем вас называть? – Полька не дала ему опомниться. – Не папочкой же… Надеюсь, вы на «папочку» не претендуете, правда?

– Зовите меня Никитой. Не хочу быть дядей Никитой. И лучше на «ты». Чем проще, тем лучше, правда?

– Согласны! – хором произнесли девчонки, улыбаясь.

– А меня что, не надо спросить? – обиженно произнесла Настя.

И сама чувствовала, что обиженность ее вовсе обиженностью не является. Скорее, она на кокетство похожа. И засмеялась тут же, глядя в удивленные лица девчонок – что, мол, за глупый вопрос ты нам задаешь? Зачем тогда этот обед устроила? Тем более мы все понимаем и знаем, что делаем…