Королевство душ - Рена Баррон

Я переминаюсь с ноги на ногу, глядя куда угодно, только не на лицо шарлатана. Он делает вид, что роется в кармане, и его рука дрожит так сильно, что он почти роняет монету. Другие торговцы смотрят на него с любопытством. Чего они от меня ждут? Я не моя мать и никогда не буду такой, как она.

– Пожалуйста, не проклинай его, – умоляет меня Руджек. – Я все еще помню, что случилось с последним, кто перешел тебе дорогу.

Мои губы сжимаются, но, как бы я ни съеживалась от смущения, шарлатан выглядит очень расстроенным. Люди всегда верят Руджеку, когда он лжет о моей магии, хоть я и ни разу не показывала свои «способности».

Прежде чем они поймут, кто я на самом деле, на меня уже перестанут смотреть. Я всего лишь очередной посетитель рынка, которого можно надуть на несколько медных монет или серебряных, если я особенно глупа. Когда люди узнают, кто я – точнее, кто она, – то смотрят на меня со смесью ужаса, восхищения и зависти. Они хотели бы хоть прикоснуться к моему образу жизни. Прямо как шарлатан, который смотрит на меня прямо сейчас. Точно так же я смотрела на колдунов на празднике Кровавой Луны, и на мгновение я притворяюсь, что все это правда. Я притворяюсь, что магия действительно подчиняется каждому моему капризу. Первое, что я бы сделала, будь это так, – я бы засунула в большой рот Руджека огромную тряпку.

Я свирепо смотрю на него, когда он берет меня за руку и уводит от торговца. От соприкосновения между нами возникает тепло, которое ползет вверх по моей руке. Его ладонь гораздо больше. Кожа покрыта мозолями от тренировок на арене визиря. Мое сердце трепещет, как птица в небе. Руджек смотрит на наши переплетенные пальцы и снова краснеет, когда отпускает меня. В последнее время у нас все больше таких моментов.

Я раздраженно выдыхаю.

– Я не хочу, чтобы люди воспринимали меня как мою мать.

– Она внушает особый ужас, – говорит Руджек. – Как и мой отец.

На ум приходит то, что Тэм сказал о Фраме, орише жизни и смерти. Для Фрама это две стороны одной медали. Так можно было бы описать и наших родителей. Оба доводят свою власть до предела. Неудивительно, что они ненавидят друг друга.

Руджек касается моей руки, и между нами снова пульсирует тепло. Мы уже много раз касались друг друга и должны были привыкнуть к этому.

И все же у меня нет никаких сомнений – я вижу особый блеск в его темных глазах.

– Все хорошо?

Несколько человек замечают, что мы вместе, и жар снова ползет вверх по моей шее. Не заметить Руджека довольно трудно. Сын визиря в своей прекрасной пурпурной эларе с позолоченным оружием по бокам. Я смотрю на его спутанные черные кудри. Он начинает что-то говорить, но прикусывает губу. Неловкий момент тянется, пока я наконец не киваю.

Мы пробираемся через рынок, и я рассказываю Руджеку все в подробностях. У меня перехватывает дыхание. Рассказ занимает долгое время, ведь я отвлекаюсь на то, чтобы пробиться сквозь толпу. Хотя от его присутствия мне гораздо легче. Я не была готова говорить о бабушкином видении раньше – но теперь чувствую облегчение. С Руджеком я могу позволить себе быть слабой, могу ослабить бдительность.

– Как такое вообще возможно? – задаю я вопрос по окончании рассказа. – Демоны выжили спустя столько лет?

Он ошеломленно смотрит на меня. Такого он точно не ожидал. Спросите друга, что случилось, и он скажет, что поссорился со своим партнером или что у него болит зуб. Спроси меня, что случилось, и я сообщу, что в Тамар поселился демон. Это звучит мрачно даже для моих ушей.

– То есть ты предполагаешь… – Руджек сжимает рукояти своих ножей и вытягивает шею, чтобы заглянуть в переулок. Даже Майк и Кира сегодня держатся ближе, чем обычно. Они в полной боевой готовности. Их глаза внимательно осматривают окрестности, и ладони лежат на оружии. – Демоны не могли вернуться. Это же значит, что… – Он не может заставить себя закончить мысль.

Я скрещиваю руки на груди:

– Тогда почему ты так нервничаешь?

Прежде чем Руджек успевает ответить, между его ног проскальзывает фамильяр и устремляется в тень за его спиной. Десятки из них ползут по закрытым дверям, стенам и лавкам торговцев. Они садятся, как птицы, на стропила аптеки, в то время как двое охранников проталкиваются сквозь толпу.

За ними следуют четыре рыбака, которые несут человека на носилках. У него из плеча торчит китовый крючок, и мы с Руджеком потрясенно смотрим на лежащего рыбака. Он истекает кровью, так что ей запахло в воздухе. Я держусь за горло, подавляя рвотные позывы. Мужчины входят в лечебную лавку, и фамильяры следуют за ними. В доках всегда происходят несчастные случаи, но я не видела ничего подобного очень давно. Вспоминается давняя история о бывшем жреце Ка. Кто-то насадил его на крючок и оставил у пристани.

– Жаль, что ты не видишь сейчас всех этих фамильяров на рынке, – говорю я, неодобрительно качая головой. – Это плохой знак.

– Фамильяры? – Руджек дергает себя за тунику. – Ты имеешь в виду своенравные тени?

Я вздрагиваю, не желая выслушивать очередную лекцию о том, что говорят ученые писцы. Писцы хотят, чтобы мы забыли о тех, кто ходил по миру задолго до людей. Но некоторые души умерших не отправились в загробную жизнь. Они все еще здесь, прячутся у всех на виду. Их присутствие колет мою кожу, подобно острым иглам. Нет времени снова спорить с Руджеком по этому поводу. Я замечаю на земле кровавое пятно, и у меня резко кружится голова.

– Мне все равно, что там говорят ученые писцы, – огрызаюсь я.

– Люди начали докладывать о своенравных тенях, о фамильярах, с тех пор как… – Руджек быстро огляделся по сторонам и начал говорить шепотом: – С тех пор как исчез первый ребенок. Мой отец продолжает отмахиваться от этих сообщений как от племенного суеверия. Я… Мне жаль, что я их не вижу.

Позади нас раздался шум, и Руджек схватился за рукояти скимитаров. Увидев, что источником шума стала перевернувшаяся тележка, он снова смотрит на меня. Его глаза полны ужаса.

– Прошлой ночью похитили еще одного ребенка. Уже шестого.

– Пропало шестеро детей?

Мой голос срывается, когда молодая девушка ныряет под руку покупателя и крадет его кошелек с деньгами. Мужчина ни о чем не подозревает, разглядывая стойку с ножами тобачи. Я прикидываю, сколько на рынке детей. Их столько же, сколько и взрослых. Сердце с силой колотится в груди. Будь у меня магия, я могла бы хоть что-нибудь сделать. Неужели я буду просто сидеть сложа руки, пока демон забирает души тех, кто не может дать отпор? А потом ждать, пока придет и моя очередь? Год назад мне было достаточно всего лишь упомянуть Арти, и мачеха Кофи перестала его бить.

Кофи.

Без предупреждения я резко разворачиваю корпус в сторону торговцев рыбой. Я должна убедиться, что с моим другом все в порядке.

– Шотани прочесывают город, – говорит Руджек, не отставая от меня. – Теперь, когда пропал мальчик-ученый, у гильдии резко появился интерес к этому делу.