Маленькие мужчины - Луиза Мэй Олкотт

– Мы попросим за тебя, – сказал Деми, и все остальные поддержали его, кроме Фаршированного Кочана, который надеялся, что наказание падет только на одну виновную голову.

– Отстаньте от меня! – воскликнул Дэн.

Но он не забыл участия товарищей, хотя позже, как только представился случай, снова сбил их с правильного пути.

Когда мистер Бэр увидел Рыжуху и узнал, что случилось, он ограничился лишь несколькими словами, опасаясь, должно быть, сгоряча сказать лишнего. Рыжуху отвели в стойло, а мальчиков отослали в их комнаты и оставили там до ужина.

Это временное одиночество дало им возможность обдумать все произошедшее и поломать голову над тем, какое наказание им придумают и куда отошлют Дэна. А тот весело свистал, прохаживаясь взад и вперед по своей комнате, так что никому и в голову не пришло бы, что он тревожится. Но в то время как он раздумывал о своей судьбе, ему все больше и больше хотелось остаться в Плумфилде. Он думал о доброте, с какой относились к нему, об удобствах, которыми он здесь пользовался, о перенесенных ранее лишениях и жестокости. Он понимал, что Бэры стараются помочь ему, и в глубине души был благодарен им, но тяжелая прежняя жизнь сделала его суровым, подозрительным и упрямым. Он ненавидел любое стеснение и боролся против него – даже когда знал, что оно задумано с доброй целью и принесет пользу ему самому. Когда он в конце концов пришел к заключению, что его ни за что не оставят в Плумфилде и ему, голодному, бесприютному, снова придется шататься по городу, как он делал всю свою жизнь, черные брови его нахмурились и он оглядел свою уютную комнатку с таким выражением, которое тронуло бы и не такое доброе сердце, как у мистера Бэра. Но это выражение мгновенно исчезло, когда в комнату вошел мистер Бэр.

– Я знаю все, что произошло, Дэн, – сказал он. – Ты снова нарушил наши правила, но миссис Бэр уговорила меня сделать еще одну попытку и оставить тебя в Плумфилде.

Дэн, никак не ожидавший этого, вспыхнул, но ответил, как всегда, грубо:

– Я не знал, что есть какие-нибудь правила насчет боя быков.

– Так как я не предполагал, что в Плумфилде когда-нибудь может быть бой быков, то и не вводил таких правил, – невольно улыбнулся мистер Бэр. А потом прибавил уже серьезно:

– Но наше главное и самое важное правило состоит в том, чтобы обращаться с добротой со всеми, не исключая животных. Я часто замечал, что ты добрее к ним, чем другие мальчики, и миссис Бэр очень нравилась в тебе эта черта, потому что она считает ее признаком доброго сердца. Но теперь мы видим, что ошиблись, и это очень огорчает нас, так как мы надеялись, что ты останешься с нами. Ну как, попытаемся еще раз?

Дэн слушал, потупив глаза и вертя в руках деревяшку, которую обстругивал, когда вошел мистер Бэр. Но услышав последний вопрос, сделанный таким добрым, дружеским тоном, он поднял глаза и сказал гораздо вежливее, чем обычно:

– Да, пожалуйста.

– Значит, не будем больше об этом говорить. Только завтра ты и твои товарищи останетесь дома, когда остальные пойдут гулять, и, кроме того, вы должны будете ухаживать за Рыжухой до тех пор, пока она не поправится.

Мистер Бэр пожал ему руку, и Дэн пошел вниз. Доброта подействовала на него лучше, чем могла бы подействовать «хорошая порка», на которой настаивала Азайя.

Дня два Дэн старался вести себя примерно, но так как он не привык сдерживаться, то вскоре опять принялся за старое.

Однажды мистеру Бэру пришлось уехать по делам, и поэтому уроков в тот день не было. Мальчики были очень довольны и играли весь день, пока не пришло время ложиться спать. Тут они быстро улеглись и заснули, как сурки. Только Дэн не спал. Он задумал план, который и открыл Нэту, когда все затихло.

– Посмотри-ка сюда! – сказал он, вынимая из-под кровати бутылку, сигару и колоду карт. – Мне сегодня хочется повеселиться и провести время так, как я часто делал с товарищами в городе. Вот пиво и сигара. Я добыл их у одного старика на станции. Ты можешь заплатить за них, или заплатит Том: у него куча денег, а у меня ни цента. Я сейчас пойду и позову его. Нет, лучше пойди ты – тебя не станут подозревать.

– Это не понравится мистеру и миссис Бэр, – возразил Нэт.

– Они ничего не узнают. Папы Бэра нет дома, а миссис Бэр занята с Тедди, у которого ангина или что-то в этом роде, и ей нельзя от него отойти. Мы не будем сидеть слишком долго и не станем шуметь, так что никакой беды не выйдет.

– Азайя узнает, что у нас долго горела лампа. Она всегда узнает.

– Нет, не узнает. Я достал потайной фонарь. Света от него немного, и мы сможем тут же закрыть его, если услышим, что кто-то идет.

Потайной фонарь! В этом было что-то таинственное и романтическое. Нэт пошел за Томми, но, сделав несколько шагов, остановился, обернулся и спросил:

– Я думаю, может быть, позвать и Деми?

– Нет, не нужно. Он сразу вытаращит глаза и начнет читать наставления. Пусть спит. Позови только одного Томми и поскорее приведи сюда.

Нэт ушел и через минуту вернулся с Томми, полуодетым, растрепанным и заспанным. Томми очень хотелось спать, но он, как всегда, был готов на любую шалость.

– Сидите смирно, и я научу вас играть в покер. Это великолепная игра! – сказал Дэн, когда трое кутил уселись вокруг стола, на котором стояла бутылка и лежали сигара и карты. – Сначала выпьем, потом покурим, а затем начнем играть. Так всегда делают мужчины, и это очень весело.

Пиво перелили в кружку, и все трое отпили по глотку. Нэту и Томми совершенно не понравилось горькое пиво. Сигара оказалась еще хуже: от нее закружилась голова и сильно тошнило. Но ни Нэт, ни Томми не осмелились сознаться в этом, и каждый из них курил до тех пор, пока был в силах, а потом передавал сигару соседу.

Дэну же все это очень нравилось, так как напоминало ему прошлое, когда он время от времени подражал примеру окружавших его взрослых. Он пил, курил и хвастался, как они. Войдя в роль, он даже начал употреблять довольно крепкие выражения, правда, шепотом, чтобы его не услышали.

– Это нехорошо! – заметил Томми, до сих пор подражавший ему во всем. – Не следует говорить: «Черт побери!»

– Но ведь мы играем, – возразил Дэн, – а в этой игре нужно говорить именно такие слова.

Томми был совсем сонный, а у Нэта от пива и курения разболелась голова; оба они были бестолковы, и игра затянулась. Фонарь горел тускло, в комнате было темно; громко смеяться было нельзя, шуметь тоже – чтобы не разбудить Сайласа, который спал за стеной. А потому пирушку нельзя было назвать очень веселой. Сдавая карты, Дэн вдруг остановился и, испуганно прошептав: «Кто это?» – закрыл фонарь.

– Я не могу найти Томми! – послышался в темноте тревожный голос, а потом раздался топот голых ног, сбегавших вниз по лестнице.

– Это Деми – он пошел позвать кого-нибудь! Ложись в постель, Томми, и не говори ничего! – прошептал Дэн и, уничтожив следы кутежа, стал быстро раздеваться. Его примеру последовал и Нэт.