Мне тебя обещали - Юлия Резник

- И, как я понимаю, уделить больше внимания следам?

Жора дернул плечом:

- Смотреть там особенно не на что. Капкан я узнал. Мы такие в прошлом году ставили, потому что здесь была вспышка бешенства у лис. Надо было принимать меры.

- Хочешь сказать, что это кто-то из наших? Но… зачем?

Не ответив мне, Егоров сел в машину. Следом за ним – Эрел. Осталось лишь одно место. Я мысленно чертыхнулся и, забираясь в салон, бросил будто бы между делом:

- На руки мне сядешь.

Так и расположились. Не знаю, насколько Майе было комфортно. Наверное, все же не было. Она то и дело ерзала, соскальзывала вниз и возвращалась обратно, отчего мой и без того напряженный член начинал особенно болезненно пульсировать, а меня самого бросало в пот. Мой контроль держался на тоненькой-тоненькой ниточке. И в попытке отвлечься я вновь насел на Георгия.

- Ты мне так и не ответил. Ты кого-то подозреваешь?

Майя притихла. Повернула голову, чтобы лучше видеть Егорова. Задевая меня своим «хвостом». Я вдохнул потихоньку тоненький аромат ее волос. На миг даже забыв, о чем спросил Жору.

- Подозреваю. И дай бог, чтобы я оказался не прав. Иначе я из неё… я всю душу вытрясу.

- Из неё?

Вот так новости.

- Вы Лену подозреваете, да?

- Это так очевидно?

Майя пожала плечами.

- Что тебя навело на эти мысли? Она куда-нибудь уходила… днем?

- Да… Да. Уходила. Когда Илик привезла продукты, случилась не очень красивая сцена, после которой Лена пропала на некоторое время.

- Что за сцена? – Егоров нервно похлопал по карманам, достал пачку сигарет и, вытащив одну зубами, прикурил. Его большие мужицкие руки дрожали. Как же я тебя понимаю, батенька… Выходит, мы с тобой товарищи по несчастью даже больше, чем я полагал. Впрочем, и тебя я тоже вдоль и поперек проверю. Не нравится мне это все!

- Да так. Она хамить Илик начала… Цеплять ее по-всякому. О вас говорила…

Егоров затянулся так, что фильтр затрещал. В одну тягу скуривая сигарету. Затушил бычок. И в жестяную банку бросил, что здесь вместо пепельницы была. А как только мы въехали на территорию городка, Егоров первый из машины выскочил.

- Его бы задержать. Не то наворотит дел, - не проявляя никаких эмоций, тихо заметил Эрел. Майя закивала и, бросив на меня умоляющий взгляд, неловко спустилась на землю. Торопливо шагая, мы нагнали Егорова в конторе. Только здесь еще горел свет. Это Жанна сидела у телефона.

- Тут это... какой-то начальник большой звонил. Я сначала подумала, что это из головного офиса по поводу ЧП. Но нет. Спрашивали про Майю Золотову. Требовали позвать к трубке. А я, дура, взяла и ляпнула, что ее ещё не нашли… Что тут началось! Форменный допрос с пристрастием…

Егоров нахмурился. Перевел взгляд на застывшую, как кролик, Майю:

- Знаешь, кто это был?

- Отец… - вздохнула та, обнимая себя за плечи.

- Кто? – переспросил меня Егоров, но в его голосе не было ни капельки интереса. Он этим вопросом, в принципе, будто повинность какую-то отбывал, тогда как сам думал о другом. О Лене… Скорее всего о ней. Точнее о том, как бы не свернуть этой сучке шею.

Знаете, я всегда удивлялась, что именно женщин нарекли слабым полом. Ведь на самом деле мы намного крепче, устойчивее ко всему, что происходит. Может, так повелось из-за того, что дамы намного более свободны в выражении своих чувств? Мы выплескиваем наружу свои страхи, в то время как мужчины загоняют их внутрь себя. И потому кажется, что все им нипочем. Но ведь умалчивание проблемы не означает, что ее в принципе не существует. На деле страхи никуда не деваются. Они точат их изнутри, бурлят в котле грудной клетки. Высасывают все соки. То, о чем женщина забыла уже на второй день, в мужчине может вариться неделями… Вызывая эмоциональное выгорание, апатию и желание поскорее об этом забыть. У женщин же все происходит иначе. Они замыкаются лишь в одном случае – затаив обиду. И нет. Женщины обид не забывают… Они пестуют их и лелеют, и  в своей мести превращаются в самых опасных и безжалостных противников. Лена – этому яркий пример.

- Мой отец. Нужно было позвонить ему… А я замоталась.

Егоров нахмурился. Кивнул. И развернувшись на пятках, пошел к выходу из конторы.

- Жор, ты только не глупи, а? – подал голос Андрей. Оказывается, не я одна понимала, что сейчас происходит. – Уволить ее с волчьим билетом – и дело с концом.

- Да под суд ее. И на зону,  – прорычал Георгий.

- Можно и так, – кивнул Гордеев. - Только пусть это будет не твой суд. Нам проблемы ни к чему.

На Егорова было страшно смотреть. Это вообще, наверное, самое страшное зрелище – сильный мужик, изнывающий от бессилия. Наверное, ему было несладко понимать, что Илик пострадала от его неспособности удержать в штанах… ну, вы поняли.

- Что-то я не пойму, - подала голос Жанна, - что здесь происходит?

Конечно, никто ей отвечать не стал. Стиснув челюсти, так что желваки заиграли, а на мощной шее выступили жилы, Гордеев вышел из вагончика, и Андрей последовал за ним.

- Может, ты мне расскажешь, какого черта случилось?

Я устало растерла глаза. Села на стул и рассказала все, что мне было известно.

- Вот же злобная тварь!

- Да погоди ты, может, еще окажется, что это не она.

- Ты сама-то в это веришь? – Жанна покачала головой. Достала сигарету и, задумчиво покрутив в пальцах, закурила. – Впрочем, Илик сама виновата. И Егоров не без греха. Нет, ты не думай… Я не защищаю Ленку, но… Вот сама посуди, какая нормальная женщина отпустит такого мужика, как Жора? Она ведь считает, что за свое борется, что это Илик у неё на пути стоит. А она и стоит. Чего уж. Держит Жорку на коротком поводке и дергает по мере надобности.

- Может, она и рада ответить на его чувства. Но не может. И страдает из-за этого не меньше Георгия.

- Слабачка она. Уже бы давно переступила через то, что было, и зажила по-человечески. Так нет. Все не расстанется со своим прошлым.

- Насилие – это очень тяжелый опыт, Жанна. А со стороны легко судить.

- О-о-ох, вот только не начинай. Нас всех жизнь когда-нибудь да насиловала. Оно повсюду, насилие это… Зарплаты копеечные, пенсии… Грабительские проценты по кредитам! А, не дай бог, заболел? Вот рак возьми. Во всем мире его уже лечат. А у нас? Все. Приговор… Я уж молчу о том, как инвалидам приходится, или детям в детских домах… Государство нас регулярно в позу раком ставит. Если ты вообще в состоянии встать с колен. Тут уже таким иммунитетом к насилию обзаводишься, что и не замечаешь его.

В словах Жанны была какая-то своя странная логика. Я не нашлась, что ответить. Лишь пожала плечами и поспешно сменила тему: