1922: Эпизоды бурного года - Ник Реннисон

Шофер подогнал машину к ближайшему полицейскому участку, который находился меньше чем в тридцати метрах от места преступления. После он вернулся к дому Ратенау, куда уже перенесли раненого. Вызвали врача, но к его приходу Ратенау скончался. Его поразили пять пуль.

А между тем убийцы далеко не ушли. Не проехав и несколько сотен метров, их машина сломалась. Они перебросили оружие через ограду чужого сада, сняли приметные кожаные пальто и принялись осматривать мотор. Полицейские, преследуя убийц, пронеслись мимо, решив, что встретили простых молодых людей, которые пытаются починить машину. Потом Керн и его сообщники бросили автомобиль и отправились в центр города, где уже гремели вести об убийстве Ратенау. Произошедшее произвело на людей удивительное впечатление. Смерть Ратенау восприняли не просто как личную трагедию, но и как угрозу Веймарскому режиму как таковому. Сотни тысяч рабочих бросили инструменты и вышли на улицы в поддержку республики и осуждение убийц. «Все как один они шли под траурными знаменами, – рассказывал свидетель. – Красные флаги социалистов плескались рядом с черно-красно-золотыми вымпелами республики, и бесконечной стройной чередой они шли по главным городским улицам – торжественно, точно предвещая что-то великое и зловещее, – а по обе стороны их обступала безбрежная толпа. Так текла процессия – волна за волной, под послеполуденным солнцем и до самого июньского заката». В центре Берлина, на Александерплац, преступники влились в толпу и услышали, как люди горячо проклинают их преступление.

Разумеется, нельзя было оставаться в Берлине. Прежде всего террористы бежали в балтийский порт Варнемюнде, откуда надеялись отправиться морем в Швецию. Но это оказалось невозможно. Оставалось одно – распрощавшись с надеждой на технологичные средства передвижения, сесть на велосипеды и скрыться в лесах северной Германии. Личности убийц установили очень быстро. Один из незначительных заговорщиков решил, что деньги важнее идеи, и пошел в полицию. Теперь Керна и Фишера разыскивала вся Германия. За их головы назначили награду в миллион марок. Спасаясь от погони, террористы укрылись в заброшенном замке Заалек близ Наумбурга. Может быть, они и рассчитывали скрываться вечно, но их фотографии теперь смотрели со всех газет и с каждого объявления по всей стране. Местные узнали террористов, обратились в полицию, и вскоре по следу были посланы полицейские. В последовавшей перестрелке Керна убили, а Фишер покончил с собой.

Прошло десять лет, и имена убийц возвеличила нацистская пропаганда. 17 июля 1933 года, на одиннадцатилетнюю годовщину смерти Керна и Фишера состоялось грандиозное шествие к их могилам. Генрих Гиммлер возложил венок в память о «героях», а Эрнст Рем произнес речь, прославляя истинный «дух СС» двух террористов. (Ирония заключалась в том, что многие заговорщики презирали нацистов. Один из них, еще до прихода к власти Гитлера, подошел к Геббельсу, тогда гауляйтеру Берлина, и ударил его в висок, воскликнув: «Уж не ради такой свиньи, как ты, мы застрелили Ратенау!»)

Это было не единственное политическое убийство в Веймарской Германии. 26 августа 1921 года члены правой организации «Консул» застрелили Маттиаса Эрцбергера, одного из тех, кто подписывал договор о прекращении военных действий. Также в 1919 году националисты убили Курта Эйснера и Гуго Гаазе – политиков-социалистов. Но несмотря на то, что убийства и были прежде, и продолжались, едва ли какое-либо из них произвело такое же впечатление на германский народ, как убийство Ратенау. Стабильность правительственных структур пошатнулась. Рейхсканцлер Йозеф Вирт снова взял на себя функции министра иностранных дел – и к концу года потерял оба своих поста. Стрельба на Королевской аллее показала, с какими трудностями сталкивалась Веймарская республика, пытаясь установить демократическое государство, и выявила ту ненависть, антисемитизм и политический экстремизм, которые в конечном счете и уничтожат республику.

К началу 1922 года Япония уже четыре года вела войну в Сибири. Когда-то японские солдаты вторглись в Россию в числе интернациональной армии, пришедшей на помощь белым в их борьбе с Красной армией. Военная коалиция, куда кроме японцев вошли и англичане, и американцы, к 1920 году распалась, и большая часть войск из других стран покинула Россию. Но японцы остались. В какой-то момент их насчитывалось более 70 000. Японское правительство призвало крупные компании, такие как «Мицубиси», открыть представительства во Владивостоке и в других городах. Десятки тысяч простых японских граждан переселились на Дальний Восток России. В отличие от других интервентов, они были намерены здесь задержаться – и кое-то в Японии даже лелеял планы полностью аннексировать занятые территории. Но удерживать их оказалось слишком затратно. Более пяти тысяч человек погибли в столкновениях с российскими войсками, а также от болезней; сотни миллионов йен ушли на финансирование военных экспедиций. Все чаще и чаще и правительство, и армия в Японии призывали отступить. 24 июня наконец было официально объявлено, что все военные части должны покинуть Россию к концу октября. Боевой дух тех военных, кто до сих пор оставался на Дальнем Востоке, давно уже был сломлен, и нередко солдаты отказывались подчиняться приказам. Критики интервенции опасались, что неуспех дурно скажется на состоянии всей армии.

Лишь за двенадцать дней до распоряжения кабинет занял новый премьер-министр – Като Томосабуро. Прежде он занимал пост военно-морского министра и возглавлял японскую делегацию на Вашингтонской конференции, где обсуждалось международное разоружение. Като Томосабуро не видел никакой выгоды для Японии в том, чтобы продолжать оставаться в чужой стране. Несмотря на противостояние некоторых представителей армии, он положил интервенции конец. Но японское присутствие в Сибири лишь предвещало будущие события – куда более серьезное и опасное вторжение в Маньчжурию в 1930-х годах.

Будущий Тарзан Джонни Вайсмюллер первым в истории проплывает сто метров меньше чем за минуту. – В послевоенном мире британская аристократия еще крепко стоит на ногах, и газеты по-прежнему пишут о великосветских свадьбах, таких как у Эдвины Эшли и Луиса Маунтбеттена. – В Лондоне открыт Каунти-холл. – В США выходит книга по этикету, которой пользуются по сей день. – Джек Демпси защищает чемпионский титул в категории боксеров-тяжеловесов. – Американские экстремисты продолжают плодить насилие и ненависть, как показывает самосуд в Джорджии. – Французская теннисистка Сюзанн Ленглен четвертый раз подряд побеждает на Уимблдонском турнире.— «Самый грешный человек на земле» заканчивает роман о наркотиках и безудержном сексе.

Джонни Вайсмюллер стал первым пловцом в истории, кто сумел преодолеть сто метров фристайлом менее чем за минуту. Это случилось еще до пяти олимпийских золотых медалей и звездной роли в, пожалуй, самом популярном фильме о Тарзане. Вайсмюллеру едва исполнилось восемнадцать лет. Родился он в современной Румынии и прибыл в США вместе с родителями, когда ему было семь месяцев от роду. Родители отдали его на плавание после того, как мальчик переболел полиомиелитом, и он вскоре продемонстрировал к этому неожиданные способности. В прошлом, 1921 году, Джонни стал чемпионом Штатов в заплыве на 50 и на 150 метров. 9 июля 1922 года в Нептун-Бич в Аламиде, штат Калифорния, Вайсмюллер поставил рекорд: 100 метров за 58,6 секунд, легко обойдя своим результатом действовавшего рекордсмена, выходца с Гавайев Дьюка Каханамоку. (Каханамоку и сам был выдающийся атлет, серфингист-чемпион и пловец, также бравший олимпийское золото. Любопытно, что позже в двадцатых он также снимется в ряде голливудских фильмов.) Кинокарьеру свою Вайсмюллер начал в 1929 году, сыграв самого себя в музыкальной комедии «Прославляя американскую девушку», где не носил ничего, кроме фигового листа. Но именно главная роль в фильме «Тарзан, человек-обезьяна» по книгам Эдгара Райса Берроуза принесла ему настоящую славу. Вайсмюллер сыграл Тарзана еще в одиннадцати фильмах. «Плавание было лишь первым шагом к успеху, – позже напишет Вайсмюллер. – Кто мне по-настоящему удружил – так это мой приятель Тарзан».