Оборотень в погонах - Андрей Уланов

– Пф! – отмахнулась гномка. – Найдите мне таких идиотов, я про них репортаж сделаю. Такой заголовок будет – закачаешься. «Их науськивает полиция» – звучит?

– Благочиние, – автоматически поправил я. – Это на Западе полиция. А у нас – пресвятое благочиние.

– Благочиние – оно пресвятое, – возразила Хельга. – А полиция – продажная. Прям как у нас.

– Знаете, барышня… – возмутился я.

– Вот именно, что знаю, – буркнула гномка. – Я, между прочим, репортер криминальной хроники. Начиталась этих ваших отчетов. «Скончался от трех ножевых ранений в грудь. Вывод следствия: самоубийство».

– Что, правда такое было? – изумился я. – Мы в отделе, грешным делом думали, что это анекдот. Кто из наших так блеснул?

Гномка моргнула.

– Вообще-то и правда анекдот. Это я для примера, – призналась она. – А что, могли написать?

– Ну, ваша братия же за деньги и не такое напишет, – напомнил я. – Чем мы хуже?

Журналистка фыркнула и поспешно сменила тему.

– Так что там у вас в благочинии думают?

– У нас – это значит «я», – пришлось мне уточнить. – Я вообще-то веду следствие по этому делу.

– И что вы в благочинии думаете по этому поводу? – не отставала Хельга Аведрис.

– Что у нас есть шанс прижать Невидимку, – честно признался я.

Сделал я это не без задней мысли. Мой противник – а Невидимка еще со вчерашнего дня стал казаться мне кем-то вроде невидимого соперника по партии в какие-то вселенские шахматы – сейчас неуверен в себе. Он не знает, удалось ли ему провести погоню. Я хотел усилить его неуверенность до той точки, после которой Невидимка начнет ошибаться.

– Того самого загадочного киллера? – возбужденно прошептала гномка. – Теневика-снайпера?

А неплохо осведомлены репортеры криминальной хроники!

– Того самого, – кивнул я. – Это его работа, без сомнения.

– Пуля из серебра и железа? – деловито переспросила Хельга, с бешеной скоростью чирикая карандашом. Как она потом будет разбирать эти каракули – ума не приложу. Есть заклятье, позволяющее разделять слои надписей, но я не слышал, чтобы его адаптировали к рунике.

– Его фирменный знак, – ответил я.

– О-о! – протянула гномка уважительно. – И откуда у вас такая уверенность?

Я вкратце обрисовал версию следствия – то есть те шаткие умозаключения, что пришли мне в голову вчера по дороге с работы. Хельга Торнсдотир кивала, но понять, что она думает на самом деле, по ее квадратному лицу было совершенно невозможно.

– Что-то в этом есть, – снисходительно признала она, когда я закончил. – А вы не думали, что вам самому может грозить опасность?

– В голову не приходило, – честно признался я. – Не будет меня – поставят кого-нибудь другого расследовать.

– Но вы, по сути, объявили охоту на Невидимку, – гнула свое гномка. – Не опасаетесь его мести?

– Он не мстителен, – уверенно ответил я. – И не убивает зря. Мы можем с уверенностью приписать ему восемь эпизодов. Всякий раз он прицельно убирал свою мишень. И всякий раз это были типы, замазанные в криминале до кончиков ушей.

– Парамонов тоже? – хитро прищурилась гномка.

– Нет, – поправился я. – Это исключение.

– Подтверждающее правила?

– Тоже нет.

На несколько секунд над столом повисла тишина.

– И каковы же будут ваши дальнейшие действия? – деловито поинтересовалась гномка.

– Поговорить с вашим… Варсонофием Нилычем, – напомнил я. – А потом – ворошить наследство Парамонова.

Как и предсказывала моя агрессивная собеседница, Варсонофий Нилович Петров освободился только через десять минут. Все это время я упрямо торчал под его дверями, пристальным волчьим взглядом доводя секретаршу – старого строечного образца грымзу, тогда их еще брали, чтобы работать – до нервного припадка и мужественно отражая атаки ленивых газетеров, почуявших запах халявного репортажа. Будучи человеком немного честным, я их отправлял к Ольге-Хельге за разъяснениями; борзописцы куксились.

Главред «Светской жизни» оказался человеком совсем не светской внешности. Впрочем, вы же не станете требовать от директора монопольки регулярно посещать протрезвитель, верно? Требовался наметанный глаз сыщика, чтобы определить в потрепанном камизоле редактора продукцию небезызвестного Урмановского дома, из чего следовало, что Снофнилыч – данное сотрудниками прозвище подходило этому немолодому, хитроватому даже на вид человеку как нельзя лучше – в средствах стеснен не был, а следить за собою полагал, вероятно, попросту излишним.

– Итак, Валентин… эээ… – начал Снофнилыч, едва я переступил порог его кабинета.

– Павлович, – просветил его я, усаживаясь без приглашения. – Но лучше все-таки – господство Зорин. – Я на всякий случай по новой блеснул корочкой.

– Ну что же, пусть так, – вздохнул главред, и почесал за ухом. – Если вы по делу Парамонова…

– Только не надо, Варсонофий Нилыч, заверять меня, будто вы ничего не можете сообщить следствию, – перебил его я. – В основных чертах меня просветили ваши сотрудники… но, как я понял, брат… э, господин Парамонов был в вашей конторе на особом положении?

Главред неохотно кивнул.

– Можно сказать и так, – промямлил он. – Отчитывался он только передо мной… Да ну его к лешему! – внезапно озлился старик. – Ни перед кем он, скотина, не отчитывался! Придет, поскандалит, репортаж выложит на стол… и опять пропадет.

Я сочувственно похмыкал.

– Одно в нем хорошо было – как часы работал, – без охоты признал Снофнилыч. – Каждый четверг… Не было еще, чтобы к сдаче опоздал. Только… – Он вздохнул. – М-да.

У меня создалось почему-то явственное ощущение, что место парамоновского репортажа на этой неделе займет парамоновский же некролог.

– В четверг, значит… – повторил я. Давно замечал за собой дурацкую привычку – повторяюсь, когда сказать нечего, а разговор продолжать надо. – Скажите, а когда покойник, – при этом слове Снофнилыча передернуло, – брался за какую-то тему… он ведь не одну статью по ней писал?

– Разумеется, – слегка обиженно отозвался главред. – Прорабатывал от и до… и потом еще мог вспомнить – через полгода, через год… У него дома ба-альшой архив хранился.

– Как вам кажется… – Я запнулся, подбирая слова, – Давно ли господин Парамонов не выдавал свежих сенсаций?

– Ну… – Снофнилыч, нельзя не отдать ему должное, задумался. – На мой взгляд, как раз время пришло. Да и сам он намекал на что-то такое. С этими своими командировками…

– Куда? – Я ухватился за последнее слово, как бульдог.

Главред пожал плечами.

– В точности сказать не могу. Куда-то… в Биармию, кажется. Или дальше.